Читать интересную книгу Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

Сегодняшним дообеденным занятием мы с Накаем закончили занятия до вечера воскресенья первой недели Великого Поста, так как на первой неделе будут ежедневно три церковные службы, и заниматься неудобно. Дошли до двадцатой главы Евангелия от Луки в последнем исправлении, при котором сличаются все тексты Евангелий между собою, чтобы об одном и том же были выражения одинаковы до точности. Но, правду говоря, когда читаешь подряд Евангелия, как мы сегодня с Накаем, проверяя переписанное набело Евангелие от Марка, перевод крайне–крайне не нравится. Кажется мне — недостаточно мы с Накаем знаем японский язык, чтобы правильно и в то же время изящно везде выразиться. Но что же делать? Откуда взять живой изящный японский язык? Накай в иных случаях, точно деревянный, привяжется к какой–нибудь форме, которую за полгода прежде и знать не знал, и настаивает на ней с упорством осла; а мне как же объявить «veto»? Ведь я все же иностранец по отношению к японскому языку… Пусть уж идет, как идет; по крайней мере, правильность перевода будет по возможности соблюдена.

20 февраля/4 марта 1900.

Воскресенье пред Великим Постом

После Обедни был у меня между другими гостями Юуки (бывший в прошлое воскресенье) с женой и племянницей. Оказывается, однако, что оба они — протестанты и приняли протестантское крещение, только «недовольны, мол, были им, и потому после крестили себя взаимно обливанием из ведра, так как протестантский бокуси лишь помазал их водой», по словам их. Жена его «видит иногда, во время молитвы, являющийся ей крест, или Божию Матерь», «лечит больных возложением рук»; муж ее поведает о ней. И болтает–болтает он так, что о. Павел Сато едва останавливает его, чтобы поправлять и разъяснять настоящую Христову истину. Я предоставил о. Павлу больше говорить с ним, так как сам должен был заняться и другими гостями; из сих был особенно любезен мне седой старец, Петр Юкава, отчим о. Симеона Юкава, из Уеномура, двадцать четыре года тому назад крещенный мною, — Сегодня Юуки показался мне не в таком выгодном свете, как прошлый раз. Едва ли из него выйдет хороший православный христианин, если он войдет в Церковь, узнавши православную истину. Едва ли, впрочем, и войдет он; прошел он чрез тощее протестантство, но заразился от него духом вольномыслия, и сочиняет ныне с своей женой что–то новое, свое, от которого едва ли излечится…

С половины шестого была вечерня, после которой обычное прощанье, по уставу, предваренное мною кратким поучением.

21 февраля/5 марта 1900. Понедельник

первой недели Великого Поста/

Обычные три богослужения: с шести — утреня, с десяти — Часы, с половины шестого — Великое повечерие, продолжавшееся сегодня два с четвертью часа, после чего я сделал замечание Львовскому, чтобы певчие не растягивали очень.

Был американец Mr. Fisher, делегат Young Men’s Christian Association, живущий здесь уже два года; просил статистических сведений о нашей Церкви в Токио для посылки в Нью—Йорк, каковыми и снабжен.

Зависть и обида берет при взгляде на таких людей, как этот господин Фишер. Молодой человек посвятил себя служению христианству и верен своей задаче. Приехал сюда одновременно с нашими оо. архимандритом Сергием и Андроником, был спутником их на пароходе до Иокохамы; где они? А он здесь; и таких молодых энтузиастов сотни рассеяны по всему земному шару от их Ассоциации; у русских же молодых людей, не Университета, а Духовных Академий даже, грезится ли что–либо подобное в их мечтах о службе? Увы, не видно и не слышно.

22 февраля/6 марта 1900. Вторник

первой недели Великого Поста.

О. Павел Савабе приходил просить о прибавке содержания диакону Стефану Кугимия; нечего делать, прибавил три ены, — будет получать отныне двадцать пять ен в месяц; сказал, что больше ни копейки не дам — пусть чрез священника о. Сато просит помощи у христиан, а для этого пусть делает и сам что–либо для христиан, пусть посещает их, ведет с ними благочестивые беседы, учит молитвам детей их и подобное. Ныне он раз в неделю отслужит всенощную и обедню и затем ровно ничего не делает для Церкви. — О. Савабе согласился с этим.

Был Петр Мацумото, по пути из Нагаока в Оосака, торгующий керосином, добываемым в Эциго; говорил, что Церковь в Нагаока поправляется — о. Андрей Метоки трудится; его бы устами мед пить!

23 февраля/7 марта 1900. Среда

первой недели Великого Поста.

Утром, когда встал далеко до заутрени, здоровье и расположение духа были особенно хороши. Подумалось: уж не готовится ли какая–нибудь пакость, потому что это уж верно: коли хорошо, приятно, то затем непременно сейчас последует скверно и весьма неприятно. Так и вышло. После заутрени приходит Надежда Такахаси и жалуется на регента левого клира Иннокентия Кису, что он притесняет поющих:

— Ныне без всякой причины выключил из хора Павлу Хирота, поющую уже лет десять, — та обижена и плачет.

Я позвал его:

— Зачем это?

— Разнит. Уха нет.

— Останови, или направь, коли зарознит. Петь она умеет, и голос отличный.

— Я не совсем выключил ее из хора, только на время.

— Что ж, это — наказание? За что? Себя бы лучше наказал, потому что плохо правишь хором и не стараешься усовершиться. Не обижай Хирота. Пусть она поет.

— В таком случае я оставлю церковную службу.

— Ты не имеешь права это сделать, на тебя слишком много потрачено средств, — (он учился в Императорской Капелле в Санкт—Петербурге — к счастью, не на счет Церкви, а на мой личный счет; слух плох у него — ни разу еще не исправил зарознивший хор в Церкви, а так и оставляет тянуть врозь до конца песни; но навык к обучению певчих все же приобрел, потому и нежелательно утрачивать его).

— Я не хочу больше служить… — и ушел.

Должно быть, только ждал малейшего предлога, чтобы бросить службу Церкви. С таким ничего не поделаешь! Еще один из крупных надувателей, каковыми почти наполовину ныне являются воспитанные в России. Итак, не посылать же в Россию никого! Ни в каком случае и ни для какой церковной нужды! Едут ангелами, возвращаются полудемонами, из которых, при малейшем поводе, обращаются в настоящих демонов — врагов всего Христова, потому что, конечно, такие люди, как Кониси и К°, не упускают случая злохулить все, чему обязаны были служить.

24 февраля/8 марта 1900. Четверг первой недели Великого Поста.

Вчера отнес в канцелярию шесть ен — жалованье Кису до сегодняшнего числа, и сказал, чтобы вызвали его получить; если же захотел опять проситься на службу, то может поступить не иначе, как дав обещание не притеснять ни Хирота, ни других певчих. Секретарь Нумабе отправился к Кису, мать которого (жены его) очень огорчилась поступком сына. Не знаю, какие у них были разговоры, но Кису пришел в смущении просить, чтобы все было по–прежнему, что он хочет служить Церкви и так далее — притеснять Хирота не будет… Ладно, пусть служит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});