Imperative in Culture and Criticism. Chicago; London: The University of Chicago Press, 1987. P. XV–XVIII, 45 ff.
218
Бодрийяр обратил внимание на эту особенность современного консюмеризма в упомянутой выше книге «Общество потребления».
219
Именно поэтому для гедониста нет такой среды, в которой он был бы чужеродным элементом: по сообщению Диогена Лаэртского, Аристипп умел примеряться ко всякому месту, времени и человеку. Аристипп, стало быть, использовал конформизм для того, чтобы возвыситься над любой конъюнктурой.
220
Таким же, как гедонизм, ни приспособлением, ни сопротивлением является эскапизм (именуемый в распространившейся ныне форме «релокацией»). Но в отличие от первого второй не подгоняет действительность под прихоти субъекта и не означает, что тот предается самозабвению. Гедонизм и эскапизм, будучи родственными, несмотря на разность, могут, разумеется, комбинироваться (например, у наркозависимых лиц).
221
См. подробно: Clory E. J. The Pleasure of Terror: Paradox in Edmund Burke’s Theory of the Sublime // Pleasure in the Eighteenth Century. P. 164–181. По-видимому, к этому соображению Бёрка восходит – mutatis mutandis – мотив сладостного риска в песне Председателя, вставленной Пушкиным в его перевод фрагментов из трагедии Джона Уилсона «The City of the Plague»: «Все, все, что гибелью грозит, / Для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслажденья <…>»
222
См. подробно: Mayor A. Gods and Robots: Myths, Machines, and Ancient Dreams of Technology. Princeton; Oxford, UK: Princeton UP, 2018.
223
Ср.: Thompson M. Rubbish Theory: The Creation and Destruction of Values. Oxford, UK et al.: Oxford UP, 1979.
224
Arnold M. On the Modern Element in Literature // Arnold M. On the Cultural Tradition / Ed. by R. H. Super. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1960. P. 37 (18–37).
225
Nietzsche F. Werke in zwei Bänden. Bd. I. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellshaft, 1973. S. 172.
226
Эта мысль Элиота близка поэтологии акмеистов, для которых ценность художественного текста определялась, по формулировке Ренаты Лахманн, его «участием в целом культуры» (Lachmann R. Vergangenheit als Aufschub. Die Kulturosophie der Akmeisten // Lachmann R. Gedächtnis und Literatur: Intertextualität in der russischen Moderne. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1990. S. 358 (354–371)).
227
Продолжение и конкретизацию общие соображения Элиота о поэзии нашли в труде Эрнста Роберта Курциуса «Европейская литература и латинское Средневековье» (1948), посвященном топике словесного искусства.
228
Иванов Вяч. Родное и вселенское / Сост., вступ. ст. и примеч. В. М. Толмачева. М.: Республика, 1994. С. 134.
229
См. перепечатку статьи: Lovejoy A. O. Reflections on the History of Ideas // The History of Ideas: Canon and Variations / Ed. by D. R. Kelley. Rochester, N. Y.: University of Rochester Press, 1990. P. 1–21.
230
Пренебрежительное отношение истории идей к специфике отдельных периодов в динамике социокультуры оспорил Лео Шпитцер, бывший несогласным с предпринятым Лавджоем сравнением «эпохального климата» романтизма с нацистской идеологией: Spitzer L. Geistesgeschichte vs. History of Ideas as Applied to Hitlerism [1944] // Ibid. P. 32–44. Еще более резкой критике построения Лавджоя подвергнет Квентин Скиннер, полагавший, что прослеживание традиций покоится на мифе о пролепсисе, подающем будущие события в качестве заранее ожидаемых. Скиннер отрицал когерентность в интеллектуальных исканиях разных периодов и существование элементарных идей (unit ideas Лавджоя), переходящих из эпохи в эпоху, предпочитая анализировать понятия в синхронном им контексте (Skinner Q. Meaning and Understanding in the History of Ideas // History and Theory. 1969. № 8. P. 3–53).
231
Ziegler L. Überlieferung. Leipzig: Hegner, 1936. S. 430.
232
Ibid. S. 267.
233
Pieper J. Über den Begriff der Tradition. Köln; Opladen: Westdeutscher Verl., 1958. S. 16 ff.
234
Santayana G. The Genteel Tradition in American Philosophy [1911] // Santayana G. The Genteel Tradition / Ed. by D. L. Wilson. Cambridge, Mass.: Harvard UP, 1967. P. 37–64.
235
Whitehead A. N. Adventures of Ideas. N. Y.: The Macmillan Company, 1933.
236
Ср. одну из первых попыток различения североамериканского и французского подходов к истории идей: Krieger L. The Autonomy of Intellectual History [1973] // The History of Ideas: Canon and Variations. P. 108–125. В упрочении сбалансированности социальной системы и ее подсистем главную функцию традиции увидит вслед за французскими историками Никлас Луман: Luhmann N. Gesellschaftliche Struktur und Semantik: Studien zur Wissenssoziologie der modernen Gesellschaft. Bd. 1. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1980. S. 9–58.
237
В наши дни транстемпоральность «иммунных систем», выстраиваемых человеком для защиты жизни от катастроф, получит философское освещение в трехтомных «Сферах» Петера Слотердайка. Параллельно к разысканиям в области цивилизационных традиций берет старт история понятий (ее предпосылки были намечены Райнхартом Козеллеком: Koselleck R. Begriffsgeschichte und Sozialgeschichte [1972] // Koselleck R. Vergangene Zukunft: Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1989. S. 107–129). В той мере, в какой содержание (значимых для самосознания духовной культуры) понятий отчетливо дефинировано (или редифинировано), их использование придает коммуникации надежность, предохраняет ее от впадения партнеров по общению во взаимонепонимание и в этом плане аналогично употреблению цивилизационных орудий. И в том и в другом случае раз начатому (в мыслях ли, в действиях ли) дается возможность быть продолженным, выходить из сиюминутности на временной простор, служить обеспечением социостаза. При всей своей научной релевантности история понятий то и дело вводит нас, однако, в заблуждение, смешивая дискурсивные события с фактическими, что вовсе не одно и то же (ср. попытку Доминика ЛаКапры текстуализовать историю на всем ее протяжении: LaCapra D. Rethinking Intellectual History and Reading Texts [1980] // LaCapra D. Rethinking Intellectual History: Texts, Contexts, Language. Ithaca; London: Cornell UP, 1983. P. 23–71). Мы точно устанавливаем, к примеру, когда в дискурсивный оборот вводится понятие «консервативной революции», чтобы затем проследить его дальнейшую судьбу: впервые оно всплывает в