косит не им созданное: ломать – не строить, не прекращая воровать. Население помоложе уезжает в поисках рынков труда и оптимизма. С населением постарше хуже: оно не верит никому, кроме, как водится, первого лица, которое в России традиционно выполняет роль царя-императора, сидит по своим углам и, похоже, разочаровалось во всем окончательно. И, как сказано выше, тут Г-дь Б-г не поможет. Церковь стала ведомством, которое ведет борьбу за ресурсы и активы, используя близость к властям предержащим. И в рамках исторически обусловленной традиции пытается подмять музеи и заповедники. Мало ей того, что у нее есть, и рушит она остатки веры в Б-га своими руками.
Опять же, хунвейбины не хунвейбины, но всплыли откуда-то совсем уже непонятные группы. Православные байкеры. Питерские казаки. Сильно оскорбленные кем и чем угодно верующие. И всевозможный прочий, напоминающий о временах столетней давности народ. Очередную революцию они на свою и окружающих голову готовят, что ли? Или это такой прогресс? Как у Маркса – по спирали. И дальше на очередной круг. Хорошо бы, чтоб не Дантова ада. Хотя кто сказал, что оптимизм непременно должен сопровождать людей по пути на Голгофу? И что именно это, описанное выше, не прогресс? Нормальное изменение формации. Античность меняет Средневековье – это прогресс? Прогресс. Социализм меняет капитализм? А как же! А что крови море, так это цена прогресса. Чем нынешние хуже?
Откуда деньги, сынку?
Головная боль каждого правительства, руководящего страной, которую кто-то по каким-то своим причинам хочет притоптать, чтобы ее не разнесли изнутри. Демократическая она или не очень, не так важно. Если она кому-то мешает, является для кого-то ценным переходящим призом или кто-то извне хотел бы нагадить, скажем, не стране в целом, а начальству, которое ею управляет, то действовать он должен через «пятую колонну». Сформировать которую в рамках открытого современного общества, глобализации, либеральных устоев и свободы финансового обращения – раз плюнуть. Поскольку нет такой страны и такого государства, в котором не нашлось бы предмета для критики, недовольных – неважно, чем или кем, хотя бы своим собственным положением, и точки опоры, приспособив к которой рычаг, в соответствии с максимой Архимеда, нельзя было бы перевернуть мир. А поскольку речь, как правило, идет не о переворачивании мира, а о смещении конкретного премьер-министра или президента, то, применяя не слишком сложные технологии, сделать это можно. И при определенном стечении обстоятельств даже не очень сложно. Чему порукой все на свете революции и смены режимов – от Великой французской до «арабской весны».
Как говаривал бывший московский мэр, большой строитель и знатный пасечник, всякий переворот – это большое хозяйственное мероприятие. И если бывают на свете революции, в которые никто ничего не вкладывал, то редко. А когда они случались, немедленно находился спонсор, а то и несколько, заинтересованных в том, чтобы начавшееся не закончилось до тех пор, пока страна-конкурент маячит на карте. Или хотя бы чтобы замятня там продолжалась подольше и рыбы из этого пруда можно было выловить как можно больше. Как на Украине, которая сама по себе мало кому была нужна, кроме России. А Западу – только чтоб России с ее помощью нагадить. Однако поскольку сама себя она видела совсем иначе, то и клюнула на приманку. И который год воюет сама с собой на Донбассе, жалуясь на то, что Крым от нее вовремя отчалил и прибился к Москве. А то Киев бы еще и в Крыму повоевал. Но тут ситуация ясна и прозрачна, как слеза младенца. Денег на раскрутку украинского Майдана потребовалось не так уж много. Местная элита переделить и раздербанить страну готова была всегда, и при малой дозе спонсирования извне, падкая на комплименты и евроинтеграционные перспективы, как никто иной, втянулась в самоубийственный и для нее, и для украинского государства процесс выяснения, кто на просторах этой страны «не скаче». И с удивительным упорством выясняет это до сих пор.
Для России это стало той последней соломинкой, которая сломала спину ее политического верблюда. Тем более случилось после окончательного разочарования в западных ценностях, которые на поверку оказались манком для фраеров. Пристальное рассмотрение того, к чему на деле привело бывшие братские советские социалистические республики четвертьвековое следование доброжелательным рекомендациям извне, пятидневная августовская война 2008 года с Грузией, трезвый анализ итогов выполнения западными партнерами соглашений по разоружению и прочие малоприятные занятия такого рода, не говоря уже об экономических санкциях и прямых попытках вмешаться во внутреннюю российскую политику, озадачили и озаботили российское начальство до крайности, спровоцировав принятие парламентом ряда законов, которые были призваны блокировать возможность вмешательства любого рода через российские общественные организации. Благо Ленина в Швейцарии больше нет и никакого запломбированного вагона с революционерами, идущего в Петроград при посредничестве и на средства германского Генштаба, не предвидится. Да и канцлер Ангела Меркель не очень напоминает кайзера или фюрера. Но обжегшийся на молоке дует и на воду.
Опять же, Ленина-то нет, но есть Ходорковский, недвусмысленно высказавший намерения по смене власти. А вагоны по нынешним временам и вовсе не нужны. Связь не проблема, да и средства не нужно тащить в заплечном сидоре или крепком кожаном чересседельнике. Банки работают, кредитные карты принимают откуда угодно любые суммы, и покушение надзорных госорганов на проверку их происхождения воспринимается без восторга всеми, от олигархов до виолончелистов. Хотя нельзя не отметить того прискорбного, но явного факта, что введение контроля над поступлением средств из-за границы на счета благотворительных и общественных организаций в России было произведено так топорно, что породило много больше диссидентов, чем самое щедрое спонсирование «юкосовских» или Госдепартамента с Еврокомиссией, вместе взятых. Отечественная интеллектуальная элита и интеллигенция (что не одно и то же) вообще с подозрением относятся к тому, кто на нее цыкает, благо опыт у них на этот счет большой и печальный. А тут еще и цыкающие не отличались ни благородством и знатностью происхождения, ни идеологической чистотой, подкрепленной битвами за идеалы трудящихся всего мира и прогрессивного человечества.
Начальство вообще, судя по всему, не слишком хорошо понимает, как отзовутся в массах его инициативы. Те, кто начальству об этих инициативах докладывает и потом рассказывает о последствиях, боятся потери должностей куда больше, чем провала, даже самого значимого, с необратимыми последствиями. Провал можно и нужно от начальства скрыть – для чего есть масса способов, от прямого и бесхитростного вранья до подтасовки итогов. Социологические службы вообще могут интерпретировать что угодно и как угодно. Точнее, как нужно тем, кому это нужно. Тут важно правильных людей ставить на руководство и распечатку результатов. А увольнение для любого