Так было первое время, настал день, когда я оказалась в пустыне, под босыми ногами раскаленный песок, а над головой палящее солнце, больше ничего нет.
- Сестра, терпи, ты нужна миру! Постарайся впитать в себя благословенный жар, однажды, только он спасет тебя от жгучего холода. Расслабься, наслаждайся теплом, не спеши, ступай мягко, прочувствуй тепло, что идет от песчинок, - раздался голос, а я послушно исполняла его волю.
Жар пустыни сразу стал приятным, согревающим, ветер огненным покрывалом укутывал тело, так хорошо, уютно. Но вот пустыня сменилась камерой, я с сожалением вернулась в реальность, и спросила: Кто ты? В ответ перед глазами возникла маленькая змейка, я поняла, с кем общалась. Мой палач внимательно смотрел на меня, словно насквозь сверлил своими жуткими бездонными глазами.
- Пустыню, где орчанка живет, вспоминай пустыню и клубки змей! - кричала моя подруга.
Я старательно исполнила её просьбу, будто воочию увидев клубки змей, танцующих своеобразный танец, а вокруг песок и древние развалины.
- Мерзкие ползающие создания, глупые и бестолковые! Мои зверюшки многократно лучше всех пресмыкающихся, - брезгливо заметил отшельник, направляясь к выходу.
Я вздохнула с облегчением, едва не выдала мою спасительницу, как я могла так беспечно смотреть на негодяя, ведь знаю, что он читает мысли очень легко. Маленькая змейка скрывалась на моем теле в виде татуировки на спине, если я висела лицом к мучителю, или на животе, сбоку, всегда на стороне, что не видна палачу. Она выводила меня из спасительного забвения, когда философ покидал камеру.
- Вернись, Нуся, ты нужна нам здесь! - слышала я звонкий голосок в своей голове, с трудом возвращалась в мир вечной боли и страданий.
Однажды, во время пытки, я ощутила свое тело горящим на костре, огонь со всех сторон окружал меня, из-за него не было видно никого и ничего. Лишь языки пламени ласкали измученное тело.
- Терпи, сестра, терпи! Это Первозданный огонь окружил тебя, постарайся всей своей частичкой света вобрать его внутрь, спрячь тепло его в глубинах чистой души. Ты должна это сделать, позже, только внутреннее тепло сможет защитить тебя! Прими же огонь всем сердцем, ангельской душой, прочувствуй, как трепещут крылья, когда их лижет пламя! - снова уговаривала меня змейка.
Что мне оставалось делать? Я принимала огонь, ощущая, как он уютно сворачивается в глубине души, слегка ворчит, засыпая, его языки слегка подрагивают, успокаиваясь. Мне совсем не жарко внутри костра, просто очень тепло, словно, кто-то бесконечно родной и любимый ласкает страдающее тело. Становится жаль, когда ведро ледяной воды возвращаем сознание в реальность.
Третий раз мы со змейкой оказались в маслянистой воде, обдающей жаром со всех сторон. Только теперь мы обе стараемся оттолкнуть жуткую воду дальше, выныриваю на поверхность, судорожно вдыхаю, но стараюсь не дышать под странной жидкостью. Так происходит несколько раз, сил остается все меньше, но я упорно не дышу под водой, пока, наконец, мое сознание не возвращается в реальность. Костер, пустыня и странная жидкость много раз посещали меня в видениях, всегда я слушалась змейку, исполняла её слова. Реже приходил отец, несколько раз отшельника заменяли лица Лероспена и его друга.
Сколько прошло времени, какая была по счету серия пыток, я не знала, мне было все равно, я забыла кто я, что я и где нахожусь. Мир со всем его многообразием сузился до размера камеры, кроме бесконечной череды истязаний и боли ничего не было, меня ничто не волновало. Я старалась не смотреть на свое окровавленное тело, больше напоминающее холодную тушку животного в лавке мясника, чем тело молодой девушки. Каким образом в этом изуродованном теле сохраняется жизнь, не знаю, думать не хотелось ни о чем.
Когда в камере появился мой палач, я была готова к очередной порции боли, но он, вместо приготовления к удовольствию, вдруг подвесил вверху амулетик, захохотал дико и сказал:
- Они надеются освободить вас? Глупцы, любое магическое действо разрушит эту камеру, разнесет вас по кусочкам! А без магии никто и никогда не раскроет эти браслетики!
С хохотом философ удалился, а я подняла глаза на свои браслеты, на них сидела моя подружка и щедро поливала ядом. Мне показались её попытки несуразной глупостью, я устало прикрыла глаза, а через две минуты рухнула на пол, ничем не удерживаемая. Я смотрела на свои руки, ничего не понимая, не веря спасению, что забрезжило впереди.
- Беги, беги маленькая девочка, спаси себя. А ещё спасибо тебе, что освободила от пыток, вот только не жить мне все равно, - усталым шепотом прошелестел юноша.
Я замерла на миг, откинула упрямую челку назад, подкатила камень к стене, где висел мой бывший недруг, влезла на него, вцепилась руками в цепь, пытаясь раскачать и вынуть штырь, на котором висел демон. Мои попытки повторялись вновь и вновь, вверху что-то грохотало, мне было все равно.
- Ничего не получится, уходи, глупая, не делай жертву моих близких напрасной! - шептал парень.
Я сцепив зубы пыталась ногтями разжать звенья цепи, ничего не получалось, когти скользили. Стоп, какие когти? Огромные, черные, блестящие, не хуже звериных выступали они из подушечек пальцев, вместо бывших округлых ногтей. С них капала желтоватая жидкость, наверное, яд, мелькнула мысль, я сцепила коготочками цепь удобнее и начала её расшатывать. Брызги ядовитые попадали на демона и меня, он слегка шипел, я молча терзала цепь, пока не свалилась на пол вместе с сокамерником. В наших глазах одновременно полыхнула радость, мы бодро поднялись на ноги, вот только парень идти не мог, кулем повис на мне, снова бурча о моей жизни. Но я никогда ещё не слушала здравого рассудка, потому взвалила непомерную ношу, согнулась, и поплелась вперед и вверх. Сколько раз мы считали эти противные ступеньки, падая то с середины лестниц, то с самого верха. Я старалась только сохранить сознание, упрямо грузила на плечи парня и снова, и снова поднималась, падала, но медленно продвигалась вперед. Хорошо, что нам не встретилась ни одна из тварей нашего гостеприимного философа, тогда бы от нас и костей не осталось. Как я такая маленькая и хрупкая тащила демона, который в два раза крупнее меня? Наверное всему виной мое ослиное упрямство, чем-то мы схожи, я и ослик, что несет огромные тяжести, от которых лошадь, будучи крупнее, просто упадет. Вот и я упрямо тащила свой груз, когда неожиданно над головой возникло местное небо, серое, неприглядное, но такое дорогое для узника!
Шатаясь под тяжестью, выползла наверх, сделала два шага, когда какой-то жуткий демон попытался отнять мою ношу. Моих сил хватило прошипеть: Не отдам!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});