– Но если ветер дует прямо в нос, ни один парусник не сможет идти против него!
– Против – конечно, не сможет. Ему придётся лавировать. Но в конце концов он доберётся до цели. Так и здесь. Борющиеся за Эвиал заключают союзы, потому что ведут войну во множестве иных мест, а наш мир – лишь одно из бесчисленных полей для битвы. Помогать смертельным врагам – тоже понятно, потому что и ты, и Эвенгар, и Этлау – разрушаете сложившийся миропорядок. Каждый рубит дерево со своей стороны. Но рубит.
– Не проще ли рубить всем с одной?
– Мир – это всё-таки не дерево, некромант. Не надо так уж сильно увлекаться аналогиями, – в голосе Уккарона послышалась досада. – Вспомни, что Сущность помогала и тебе, и Этлау, когда вы сошлись у стен Чёрной башни. О чём, по-твоему, это говорит?
– Она выбирала лучшего. Того, кто более достоин, с Её точки зрения, стать Разрушителем.
– Верно. Но не до конца. Выбирался не только Разрушитель, выбирался и путь, коим пойдёт это разрушение. Однако… – вдруг заколебался Уккарон, – когда мы, Шестеро, говорили между собой о вашем поединке, Зенда сказала, что чувствует ещё и третий слой. Ваш бой был выбором Разрушителя, выбором пути для него… но не только. Зенде показалось, что вас поддерживали по-разному. Одна и та же Сущность, но – по-разному. Мы не смогли до-знаться большего.
Фесс некоторое время молчал, лёжа на тёплых камнях и глядя в чёрное небо, стянутое, словно верх замекампской степной юрты. Кольца драконов почти не видно. Уккарон сказал сейчас нечто очень, чрезвычайно важное. Древний сделал тот шаг, что никак не получался у самого Фесса, несмотря на то что через пропасть незнания перебросили достаточно мостков. Хрупких и слабых, однако он не воспользовался ими, предпочитая оставаться на привычном и знакомом краю.
А почему ты, собственно говоря, решил, что Сущность – едина и неделима?! Да, конечно, мы всегда начинаем с целого и лишь потом пытаемся понять, из чего же оно состоит. Но разве тебе не подбрасывали подсказку за подсказкой, кои ты высокомерно игнорировал?!
Некромант едва не замычал от стыда.
Да, Сущность вела хитрую игру. На первый взгляд всё правильно: выковывается Разрушитель, тот, кто позволит Ей овладеть всем миром. Но потом…
Эгест, деревенька Кривой Ручей. Несчастная ведьма, ещё одно слепое орудие, так и не понявшая, кто играет ею. Заклятие Фесса, едва не отправившее его в Серые Пределы. Сущность, тогда ещё прикрывающаяся именем «настоящей Тьмы», обращается к нему с выспренней речью.[8] Призывает «прийти к ней», чтобы «управить этот мир ко всеобщему благу». Всё как и следовало ожидать, лучшие Разрушители – те, что берутся за это дело, полагая себя всемерно правыми. Но потом…
«Эвиал – мир, где я не могу оставаться сама собой. Мне приходится действовать». Намёк, который, быть может, не так легко прочесть, однако он же, встроенный в цепь, обретает своё истинное значение.
Что значит «мне приходится действовать»? Если Тьма заявляет, что стремится ко всеобщему благу, то почему «приходится»?! Если Она действует по собственному убеждению, если добивается «выстраданных», как бы нелепо ни звучало тут это слово, целей, то ни о каком «принуждении к действию» говорить нечего. «Я не могу оставаться сама собой» – вот главное, что было скрыто в Её словах. То, что в ней – «океаны сознаний», – всё оттуда же, от необходимости сказать будущему Разрушителю то, что его почти точно отвратит от подобной участи. Ну кому же охота – если он, конечно, не птенец Салладорца – «сливаться с Тьмой» и умертвлять собственное «я»? Кому-то, быть может, и охота, Эвенгар набрал несколько десятков последователей.
«Этот мир – мое вместилище. И я не могу допустить его разрушения».
Это тоже сказала Сущность. А Фесс вновь ничего не заметил, не услышал и не почувствовал. Ну, пусть в тот миг его сковал ужас, начисто отбивший способность соображать, но потом-то! Сколько раз он вспоминал по слову весь тот разговор – и слышал в нём лишь то, что хотел слышать.
«Ты сам можешь судить об этом – по тому, что вырывается сейчас в мир и с чем тебе приходится сражаться».
С чем тебе приходится сражаться. Тогда он решил, что это ложь – ведь кто, как не Сущность, заправляет всей неупокоенностью Эвиала?
Но разве была какая-то система в том, на каком из погостов начинали зреть костяные гончие и драконы? Разве кто-то управлял этим? Самый бестолковый, но привычный к делу войны эгестский барон лучше бы управился с солдатами-зомби и добился бы с ними куда большего.
Сущность могла стать и была источником, первопричиной неупокоенности, тут ошибки быть не могло. Но в мир вырывалось действительно многое из того, что не имело к ней отношения. Например, тот же Червь, о котором Она пыталась предупредить некроманта задолго до Скавеллской битвы.
И Она ведь пыталась сказать что-то ещё, однако Фесс до сих пор помнил тот рывок, то заклятье Джайлза, что так вовремя вырвало его из той беседы, вернув в обыденный мир. Совпадение? Ну да, совпадение. Ему чуть было не сказали слишком многое. И впоследствии Она стала осторожнее. Куда осторожнее, но по-прежнему рассчитывала на сообразительность некроманта.
И потом, когда он дрался с призраками… Сущность словно нарочно давала ему советы, которым, Она прекрасно знала, он не последует. Ну, например, бросить деревенских жителей на съедение голодным тварям, подъятым заклятьем саттарской ведьмы.
Нет, с ним точно говорили два голоса. Две Сущности. Два начала.
Одно действительно пыталось сделать из него Разрушителя.
А вот другое упрямо о чём-то предупреждало. Упрямо, но, увы, тщетно.
Сущность спасала его – как на том памятном эшафоте в Кривом Ручье, когда Этлау всерьёз вознамерился спалить некроманта на костре.[9] Сущность помогала ему – и ничего не требовала взамен. Весь яростный спор Фесса с самим собой – принимать или нет помощь от Неё – не стоил и ломаного гроша.
Почему так, отчего? Тогда некромант не стал утруждать себя поисками ответа. И, как оказалось, напрасно.
И, конечно, Скавелл. Когда он, Фесс, впервые понял, что борьба за Эвиал – это не «Кэр Лаэда, великий герой, против злобной и страшной Западной Тьмы», он не осознал другого, куда более важного, что пыталась втолковать ему та, что явилась на берег Кинта Ближнего.
А потом была Чёрная башня, карлик Глефа с лицом Фесса…
Некромант просил помощи. Получал просимое и одерживал победы. Кривой Ручей, Скавелл… он дрожал от ужаса, что вот-вот сделается Разрушителем, что ни в коем случае нельзя принимать Западную Тьму, однако же – и просил, и принимал, а с ним ничего не происходило. Сущность, или, вернее, её «второе Я» искусно вела его по узкой тропке, не давая сорваться в действительно гибельную бездну, не поддаться тому, второму (или первому?) голосу, которому требовался настоящий, а не бутафорский Разрушитель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});