Киннисон знал, что в течение некоторого времени он может, никем не замеченный, оставаться на базе, и поэтому с особой тщательностью выбрал себе укрытие. Разумеется, если бы его обнаружили, Киннисон легко стер бы воспоминание о своем присутствии на Бойссии из памяти любого пирата, но поскольку такое вмешательство могло понадобиться в решающий момент, Киннисон предпочитал расположиться в каком-нибудь укромном уголке. Разумеется, на базе было немало пустующих офицерских квартир - на любой базе всегда немало помещений для гостей, и линзмен решил обосноваться в одной из них. Заполучить ключ было совсем несложно, и, закрыв за собой дверь небольшой, но уютной комнаты, Киннисон со вздохом облегчения снял с себя скафандр.
Откинувшись в глубоком кожаном кресле, он закрыл глаза и разрешил своему сверхчувственному восприятию отправиться путешествовать по всему огромному зданию. Напрягая вновь обретенную способность, Киннисон час за часом, день за днем изучал противника. Когда Киннисон был голоден, босконские повара, сами того не ведая, кормили его, и на их рационах он продержался довольно долго. Когда на него наваливалась усталость, Киннисон отправлялся спать, но его вечно бодрствующая Линза всегда оставалась на страже.
Наконец, Киннисон узнал все, что хотел узнать о пиратской крепости. Настала пора действовать. Он не стал захватывать разум командира базы, а выбрал главного офицера связи как человека, который наиболее вероятно и тесно должен, быть связан с Гельмутом. Именно Гельмут, говоривший от имени Босконии, был на протяжении многих месяцев главной целью линзмена.
Но в этой игре нельзя было спешить. Пиратские базы, даже самого высокого ранга, никогда не вызывали Главную Базу за исключением совершенно экстренных ситуаций, но такие ситуации все не возникали и не возникали. А сам Гельмут также не вызывал базу на Бойссии, потому что ничего не обычного не происходило, разумеется, насколько это ему было известно, а внимание Гельмута требовалось где-то в другом месте.
Но вот в один прекрасный день в триумфальном рапорте появилась небольшая трещинка: корабль, стартовавший с базы на Бойссии, захватил потрясающую добычу - ни больше ни меньше как госпитальный корабль Галактического Патруля с полным оборудованием! Когда рапорт о захваченном корабле дошел до сознания Киннисона, он был уязвлен до глубины души. Потерять такой корабль! Неужели они там не эскортировали его?
Тем не менее, приняв в качестве старшего офицера связи рапорт, Киннисон через радиста пиратского корабля сердечно поздравил капитана, офицеров и команду корабля.
- Великолепная работа! Сам Гельмут услышит о вас, - заключил Киннисон свои поздравления и поинтересовался: - А как вам удалось захватить госпитальный корабль? С вами был один из наших новых кораблей-истребителей?
- Да, сэр, - пришел ответ. - Истребитель, сопровождавший нас за пределами обнаружения, в нужный момент приблизился и отвлек на себя их корабль-истребитель. Госпитальный корабль остался без сопровождения, и мы легко захватили его, пустив в ход магниты.
- И так мы оказались на борту, - закончил командир пиратского корабля.
Они действительно взошли на борт госпитального корабля. Вот он, несчастный корабль, залитый кровью: пациенты, врачи, ординаторы, офицеры и весь обслуживающий персонал, все, кто был на борту, до единого человека были зарезаны и заколоты с бессмысленной варварской жестокостью, характерной для всех пиратов Босконии. В живых остались - пока - только медсестры. Им была предназначена пиратами совсем иная участь, разумеется, при соблюдении некоторых условий.
Сестры испуганно жались друг к другу, небольшой островок женщин в белых халатах, посреди горы трупов. Именно в тот момент, когда взгляд Киннисона проник в помещение, одну из сестер пираты пытались вытащить из общей группы. Сестра отчаянно отбивалась, пустив в ход кулаки и ноги, ногти и зубы. Ни один пират не мог совладать с ней в одиночку. Справиться с разъяренной фурией оказалось под силу только двум рослым сильным пиратам. Они грубо поволокли ее за собой, голова медсестры откинулась назад, и Киннисон увидел знакомый каскад волос цвета красноватой меди. Это была Кларисса Мак-Дугалл! Киннисон вспомнил обрывок разговора: кто-то упомянул о том, что Мак собираются вернуть в летный состав. Лин-змен мгновенно решил, что делать.
- Немедленно прекратите, грязные свиньи! - страшным голосом заревел он в находившийся у него под рукой пиратский микрофон. - Куда вы ее тащите?
- В капитанскую каюту, сэр! - пираты растерянно остановились, услышав властный голос, доносившийся из динамика, и на вопрос ответили-четко и точно.
- Отпустите ее немедленно!
И когда девушка присоединилась к группе медсестер в углу помещения, Киннисон приказал:
- Пригласите сюда капитана, всех офицеров и членов экипажа. Я хочу говорить со всеми вами сразу.
Минуту или две, которые у него оставались на размышление, Киннисон обдумывал сложившуюся ситуацию яростно, но в то же время холодно, стараясь ничего не упустить из вида. Необходимо что-то предпринять, но любой предпринятый им шаг должен быть строго выдержан в соответствии с пиратскими представлениями об этике. Стоит ему допустить хотя бы небольшой просчет, и Альдебаран I вполне может повториться. Киннисону казалось, что он знает, как избежать просчетов. Но какой бы шаг он ни предпринял, необходимо сделать нечто такое (и в этом и заключалась основная трудность!), чтобы медсестер не покинула надежда, и они поняли, что в драме, которая разыгралась на борту госпитального корабля, последний акт еще не сыгран, В остальном у него не было никаких сомнений относительно того, что произойдет дальше. Киннисон знал, из какого великолепного материала производится отбор в корпус космических медсестер Галактического Патруля, и был уверен, что принудить их к чему-нибудь можно лишь до определенного предела, но ни на шаг дальше, по крайней мере живых.
Выход из трудного положения, как показалось Киннисо-ну, тоже существовал. Находясь в госпитале, он в детской запальчивости назвал как-то раз сестру Мак-Дугалл безмозглой курицей. Тогда он думал о сестре весьма нелестно и не скрывал от нее своего мнения. Но в глубине души он и тогда понимал, что за прекрасной внешностью кроется глубокий ум, и под копной волос цвета красноватой меди скрывается мозг, способный мыслить быстро и точно. Обдумав все это, Киннисон дождался, пока в отсеке соберется весь экипаж корабля, и заговорил ясно и определенно:
- Слушайте меня внимательно, вы все! Впервые за много месяцев мы ухватили такую богатую добычу, и вы, ребята, имеете полное право выбрать себе любую из этих баб по своему вкусу, прежде чем их увидят другие. Но сейчас вам лучше повременить с этим, и вот почему. Я сам, своими руками, убью каждого, кто осмелится прикоснуться к любой из медсестер прежде, чем они прибудут на базу. Вы, капитан, ведете себя хуже всех.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});