Читать интересную книгу Мне бы в небо (СИ) - Митрофанов Даниил

Сказав имя матери Андрея, я убрал листок с адресом, который мне дал психиатр. Ещё он сказал приходить во второй половине дня.

В этот момент как раз вернулись студенты, а из здания корпуса появился, чем-то очень недовольный Фетисов.

— Аркадий Борисович, где вы ходите со своими бездарями? Полчаса назад уже должны были подойти. Я сегодня хотел уйти домой немного пораньше и вот из-за вашего опоздания, теперь не получится, — начал возмущаться Игорь Леонидович, так и оставшись стоять в дверях.

— Прошу прощения Игорь Леонидович. Совсем я старый стал, уже ноги толком не держат. Вот и передвигаюсь я со скоростью черепахи. Но вы можете смело идти домой. Могу заверить, что ваши пациентки будут в целостности и сохранности. Я просто хотел, чтобы ребята побеседовали с Раманихиной. Поставили правильный диагноз и предложили методы лечения. Уж если они не справятся с подобным случаем, то я даже не знаю, что с ними делать, — крикнул в ответ Аркадий Борисович и поторопил своих студентов. Мне же он шепнул, перед самым уходом, что будет ждать завтра.

Андрей, вместе с главврачом вышли минут через десять после того, как я вновь остался в одиночестве. Всё это время я размышлял над словами Аркадия Борисовича и отчего-то мне вспомнилась та женщина с метлой и листьями в руках. Она говорила, что Фетисов не выпускает гулять самых красивых баб. А мать Андрея и вовсе называет его своим мужем.

Вот же! Чего у них тут происходит? Теперь ещё и Аркадий Борисович со своими секретами нарисовался. Я же теперь себе всю голову сломаю.

Когда вышел Андрей, на нём лица не было. Я рассчитывал увидеть совершенно другое. Хотя кто его знает, как должен выглядеть Андрей. Он впервые в жизни увидел мать, да и она его тоже. По крайней мере, в таком возрасте. Что у них там произошло? Отчего Андрей такой хмурый?

— Большое спасибо Иван Петрович, — поблагодарил я главврача, который сказал, что это сущий пустяк ничего ему не стоящий. И теперь, если мы ещё захотим навестить мать Андрея, никто не станет нам чинить препятствий.

Ну а дальше мы двинулись в сторону дома.

— Рассказывай, что там произошло. Почему ты такой расстроенный? Увидел мать. Должен радоваться, а ты наоборот...

— Чему тут радоваться Серёга? Не признала она меня. А вот я, как только её увидел, сразу же что-то в груди кольнуло. Слёзы на глаза навернулись и ничего с ними сделать не могу. Руки, ноги трясутся, из горла крик лезет. А она на меня посмотрела и спросила, не видел ли я её сынишку. Он примерно одного со мной возраста должен быть. А потом ещё и к Фетисову обратилась и назвала его дорогим. Она похоже реально его своим мужем считает. Да и он ей подыгрывает. Я еле сдержался, чтобы не треснуть этому гаду по морде, когда он сказал ей, что вечером обязательно заглянет и они поговорят об их отношениях. А я действительно не её сын. Сам не знаю почему, но меня это дико взбесило. Прямо даже убить его захотелось.

Благо рядом находился Иван Петрович. Он отчитал за такие слова Фетисова и попросил его выйти из палаты. А мне потом сказал, что они многим пациентам подыгрывают подобным образом. Для тех, кто не готов к жестокой реальности окружающего мира, такой метод лечения подходит лучше всего. А за Фетисова извинился. Сказав, что его тоже можно понять. Ведь мы, по сути, перепрыгнули через его голову и обратились напрямую к главврачу.

А потом я остался с мамой наедине и попросил её рассказать о своих детях.

Это точно она Серёга. Она правильно назвала имена брата и сестёр. А меня она хотела назвать Валерой. А потом она начала мне говорить о том, что рядом с ней находятся одни сумасшедшие. И попросила передать детям, чтобы они забрали её отсюда. Что она хочет домой. И что они не приходили к ней уже очень долго.

На последних словах Андрей уже шептал. Его начало трясти. Парень с трудом сдерживал слёзы. Даже не представляю, что сейчас творится у парня в душе. Пожалуй, сейчас не буду рассказывать ему о разговоре с Аркадием Борисовичем. Да и завтра встречусь с психиатром один. И уже исходя из того, что он мне расскажет, буду решать, стоит говорить об этом Андрею или нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты какое мороженное любишь? — спросил я у Андрея, пытаясь хоть немного отвлечь его от мыслей о матери. Мы сейчас шли мимо мемориального парка и как раз впереди стоял холодильник на колёсах, с надписью мороженое.

Мой финт ушами удался. А, может, Андрей просто взял себя в руки. Не знаю. Но, когда я купил мороженое, он уже был в полном порядке. И лишь слегка покрасневшие глаза говорили о буре, что бушевала у него внутри несколько минут назад.

— К маме твоей мы ещё обязательно вернёмся. Теперь давай сперва найдём твоих брата и сестёр. Предлагаю не страдать фигней и сразу попросить маму нам помочь.

Андрей вновь завёл пластинку о том, что не хочет напрягать Валентину Васильевну. Но переубедить его мне удалось достаточно легко.

И вот второй раз за день мы у мамы в кабинете. Время уже было довольно много. Поэтому сегодня мама не стала никуда звонить.

— Завтра, прямо с утра позвоню. Очень хорошо, что твои сёстры попали в один детский дом. Это облегчит поиски. А теперь подождите меня. Нужно уже к выходным закупаться. Поэтому придётся походить по магазинам. Сумки будете мне носить.

Возражать никто не стал. Сегодняшний день оказался довольно насыщенным, и поэтому после ужина мы немного посмотрели телевизор и легли спать.

— Приходите часам к девяти. Я уже всем позвоню к этому времени, — сказала мама, уходя на работу.

Сегодня мы снова проснулись рано и я, к собственному удивлению, предложил Андрею отправиться на пробежку, а затем и немного позаниматься на спортплощадке медуниверситета. Тело требовало физических нагрузок. Для меня подобное было в новинку и поэтому я сперва не понимал, что за ощущения такие.

Всего за двух недели на той базе хватило, чтобы мы сами захотели физических нагрузок.

Так рано на площадке ещё никого не было. Поэтому мы без проблем позанимались и довольные пошли домой. Как раз пришли, когда проснулась мама. А в девять мы уже были в больнице.

— В общем, в оба детских дома я дозвонилась и договорилась, чтобы вас приняли. Но толком они вам ничем не смогут помочь. После того как воспитанники уходят из детского дома, их судьба уже никого не интересует. Но в любом случае информацию о родных Андрей там сможет найти. Хотя бы фотографии их посмотрит.

— Спасибо Валентина Васильевна. Именно это я и хотел сделать. Там точно должны быть фотографии в шестнадцать лет. Как раз на паспорт нужно фотографироваться.

— Скажешь мне спасибо, когда встретишься с родственниками. Я всего лишь делала пару звонков, которые мне ничего не стоили. А теперь идите уже, мне работать нужно.

Возле первого детского дома, где содержали брата Андрея, мы были уже через полчаса. Десять копеек за проезд на автобусе. Потом ещё минут пять в поисках нужного здания и вот мы уже на месте.

На входе нас встретила нянечка со шваброй в руках и едва не отходила этой шваброй за то, что мы ей наследили. Но вроде удалось уладить всё миром.

— Это вам к Марине Владимировной надо. Она у нас здесь главная. Вот сейчас полы немного просохнут и тогда можете проходить. Её кабинет находится на втором этаже, там же и архив у нас. Я и сама сирота. Никогда в жизни мамки с папкой не видела.

Нянечка начала нам рассказывать о своей жизни и так увлеклась, что даже не заметила нашего ухода.

Как и говорила мама, Андрей смог лишь посмотреть на фото брата. С момента его выпуска прошло уже двенадцать лет и это фото мало чем сможет помочь. Но всё же лучше, чем ничего. Ещё Марина Владимировна сказала, что прекрасно помнит Сашу, а именно так звали брата Андрея.

— Насколько я знаю, сразу после выпуска Саша пошёл служить. И вроде его взяли служить к нам в Рязанский полк ВДВ. Это единственное, чем я ещё могу вам помочь. О младшем брате он никогда не рассказывал. Только о сёстрах. Но я знаю, что его мама была беременна, когда с ней произошёл тот ужасный случай, — перед уходом сказала нам Марина Владимировна.