Читать интересную книгу Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

Но не встала армия спасать Царя! Хотя никакой документ об отречении, будь он даже всамделишный, законный Манифест, не освобождал воинство от присяги и крестоцелования, если об этом в документе не говорилось напрямую. Год спустя, когда Император германский Вильгельм отрекался от Престола, он специальным актом освободил военных от верности присяге. Такой акт должен был подписать и Государь Николай Александрович, если бы действительно мыслил об отречении.

Василий тогда закрепил каждой памятливой клеточкой своего мозга, как всегда внешне спокойный и уравновешенный иеромонах приходил просто в негодование, озадаченный непостижимостью фактов. Как, каким образом могла Красная армия, в основе своей состоявшая из дезертиров, из кромешного сброда, стаей воронья, слетевшегося на лозунг «Грабь награбленное», одержать верх?! Возглавляемая прапорщиком Крыленко, в Первую мировую войну бывшего лишь редактором-крикуном «Окопной правды», руководимая беглым каторжником Троцким, не имевшим и малейшего, даже прапорщицкого военного опыта, предводительствуемая студентом-недоучкой Фрунзе, юнкером Антоновым-Овсеенко, лекарем Склянским, как могла вот эта Красная армия теснить Белую гвардию, громить Корнилова, Деникина, Врангеля, Колчака, лучших учеников лучших военных академий, опытнейших военачальников, умудрённых победами и поражениями японской и германской войн, собравших под свои знамёна боевых, закалённых на фронтах офицеров, верных солдат-фронтовиков?! Почему вопреки неоспоримым преимуществам, очевидному перевесу сил, опыта, средств, Белая армия под началом лучших офицеров России потерпела поражение?! И сам же давал ответ, единственно убедительный, объясняющий и ставящий всё на свои места: «Да потому, что на каждом из них: и на Корнилове, и на Деникине, и на Колчаке, равно как и на каждом солдате, прапорщике, офицере лежал тяжкий грех клятвопреступника, предавшего своего Государя, Помазанника Божьего. Для каждого православного ясно: Бог не дал им победы».

– Вот они, современные Иуды, – впечатались в сознание Василия слова иеромонаха Виталия. – Трагичные, жуткие судьбы: генерала Алексеева, это он держал в руках нити антимонархического заговора; генерала Рузского, пленившего Государя и требовавшего от него отречения в псковском поезде; генерала Корнилова, суетливо явившегося в Царское Село арестовывать Августейшую Семью и Наследника Престола, которому он, как и Царю, приносил на вечную верность присягу; генерала Иванова, преступно не исполнившего Государев приказ о восстановлении порядка в Петрограде; адмирала Колчака, командовавшего тогда Черноморским флотом, имевшего громаднейшую военную силу и ничего не сделавшего для защиты своего Государя. И судьбы этих генералов, как и печальные судьбы тысяч прочих предателей Царя, свидетельствуют о скором и правом Суде Божьем. Рвавшиеся уйти из-под воли Царя в феврале 1917 года, жаждавшие от Временного Правительства чинов и наград и предательством их заработавшие, но уже через год, максимум два, они расстались не только с тридцатью полученными серебряниками, с жизнью расстались – такова истинная цена предательства, цена иудиной верности. Генерал Рузский, бахвалившийся в газетных интервью заслугами перед февральской революцией, зарублен в 1918 году чекистами на Пятигорском кладбище. Генерал Иванов, командовавший Особой южной армией, которая бежала под натиском Фрунзе, умер в 1919 году от тифа. Адмирал Колчак расстрелян большевиками в 1920 году, успев прежде сполна испить чашу горечи измены и предательства. Генерал Корнилов погиб в ночь перед наступлением белых на Екатеринодар. Единственная граната, прилетевшая в предрассветный час в расположение Белых, попала в дом, где работал за столом генерал – один осколок в бедро, другой в висок. Священный ужас охватил тогда войска, Божью кару узрели в случившемся солдаты, судьба наступления была роковым образом предрешена.

Грех клятвопреступления стал трагической судьбой всей Белой армии от солдат до командующих. Предав своего Императора, порушив Закон и Присягу, армия (ВСЯ! – и в этом состоит ответственность перед Господом всех за грехи многих) понесла заслуженное наказание – разделение на Белых и Красных, гибель и отступничество вождей, крушение воинского духа. Армии, не вставшей спасать своего Царя, Бог не даровал победы.

Голос обличителя иудиного греха звучал твёрдо и бескомпромиссно. Но чем дальше, тем больше в нём слышались слёзные нотки, ведь обличать приходилось плоть от плоти, кровь от крови свой собственный народ, частичкой которого он был сам. Был и остался до самой смерти.

– За трагедией армии встаёт трагедия Русской Православной Церкви. Почему её, единую, с почти тысячелетней историей, мощную, родившую на рубеже веков великих святых, – преподобного Иоанна Кронштадтского, преподобных Оптинских старцев, преподобного Варнаву Гефсиманского – прославившую в одном только начале XX века мощи семи угодников Божьих, открывавшую в те годы новые храмы, монастыри, семинарии, духовные училища? И этот нерушимый, казалось, оплот Православной Веры и Самодержавного Царства вдруг в одночасье поразил гибельный пожар раскола, внутренних распрей, жестоких гонений со стороны безбожников и иноверцев. Что сталось с православными, с массой русских христиан, «страха ради иудейска» отвергшихся от своего христианского имени и всё-таки попавших под мстительный меч репрессий? Где были их прежние духовные вожди и наставники, кто бы остановил повальное богоотступничество?

Коренное зло было совершено 6 марта 1917 года, когда Церковь в лице Святейшего Синода не усомнилась в законности Царского отречения. Поразительнее всего то, что в этот момент разрушения Православной Русской государственности, когда руками безумцев насильно изгонялась Благодать Божья из России, хранительница этой Благодати – Православная Церковь – в лице своих виднейших представителей молчала. Она не отважилась остановить злодейскую руку насильников, грозя им проклятием и извержением из своего лона, а молча глядела на то, как заносится разбойничий меч над священною Главою Помазанника Божия и над Россией.

Пока Святейший Синод в дни с 3 по 6 марта 1917 года раздумывал и медлил – решал, молиться ли России за Царя?! (страшное, к краю погибели подводящее решение!) – в синодальной канцелярии ужасающей грудой накапливались телеграммы: «Покорнейше прошу распоряжения Святейшего Синода о чине поминовения властей», «Прошу руководственных указаний о молитвенных возношениях за богослужениями о предержащей власти», «Объединённые пастыри и паства приветствуют в лице вашем зарю обновления церковной жизни. Всё духовенство усердно просит преподать указание, кого как следует поминать за церковным богослужением». Под телеграммами подписи Дмитрия Архиепископа Таврического, Александра Епископа Вологодского, Нафанаила Епископа Архангельского, Экзарха Грузии Архиепископа Платона, Назария Архиепископа Херсонского и Одесского, Палладия Епископа Саратовского, Владимира Архиепископа Пензенского… Они ждали указаний, забыв тысячелетний благодатный опыт Русского Православия – опыт верности Царю-Богопомазаннику, опыт, благословенный Патриархом Гермогеном, святым поборником против первой русской смуты: «Благословляю верных русских людей, подымающихся на защиту Веры, Царя и Отечества, и проклинаю вас, изменники».

5 марта 1917 года в Могилёве, не убоявшись гнева Божия, не устыдившись присутствия Государя, штабное и придворное священство осмелилось служить Литургию без возношения Самодержавного Царского имени. Это свершилось в присутствии великой русской Православной святыни – Владимирской иконы Божьей Матери, привезённой в Ставку перед праздником Пресвятой Троицы 28 мая 1916 года. Икона, благословившая начало Русского Царства, нерушимое многовековое Самодержавное Стояние его, узрела в тот час, как Россия перестала открыто молиться за Царя. Уже назавтра этот самовольный почин был укреплён решением Святейшего Синода: «Марта 6 дня Святейший Синод, выслушав состоявшийся 2 марта акт об отречении Государя Императора Николая II за себя и за сына от Престола Государства Российского и о сложении с себя Верховной власти, и состоявшийся 3 марта акт об отказе Великого Князя Михаила Александровича от восприятия Верховной власти впредь до установления в Учредительном собрании образа правления и новых основных законов Государства Российского, приказали: означенные акты принять к сведению и исполнению и объявить во всех православных храмах … после Божественной Литургии с совершением молебствия Господу Богу об утишении страстей, с возглашением многолетия Богохранимой Державе Российской и благоверному Временному Правительству ея». Так Синод благословил не молиться за Царя и Русское Царство. И в ответ со всех концов России неслись рапорты послушных исполнителей законопреступного дела: «Акты прочитаны. Молебен совершён. Принято с полным спокойствием. Ради успокоения по желанию и просьбе духовенства по телеграфу отправлено приветствие председателю Думы».