Читать интересную книгу Берсеркер - Фред Саберхаген

Генерал, задавший вопрос, поерзал в своем кресле:

— Но, Господи помилуй, как же инопланетный робот может оказать влияние на исход церковного процесса?

Докладчик только покачал головой и угрюмо посмотрел на свои схемы:

— Откровенно говоря, на этот счет мы еще ничего толком не придумали. Мы сомневаемся, что враг снова попытается разыграть роль сверхъестественного чудовища, после того как их предыдущая попытка провалилась. Но существует одна подробность, и ее следует иметь в виду. В этом нападении задействована только одна вражеская машина, и, судя по всем показаниям приборов, этот робот невелик, примерно ростом с человека. Это, естественно, наводит на мысль, что данный робот может быть андроидом. — Говорящий сделал паузу и обвел взглядом аудиторию. — О да, я знаю, что до сих пор берсеркерам еще ни разу не удавалось создать андроида, который мог бы сойти за обычного человека. И все же не следует заранее отрицать такую возможность.

Дальнейшее обсуждение было посвящено возможным контрмерам. Весь арсенал приборов Второго яруса был приведен в готовность, но пока никто не мог сказать, что именно может понадобиться.

Докладчик на время отодвинул свои схемы в сторону.

— Конечно, единственный положительный момент во всей истории — это факт, что в данном случае атака направлена на временной промежуток, куда мы можем засылать живых агентов. Так что, естественно, мы будем рассчитывать на возможность заброски агентов, как на наш главный козырь. Их задачей будет присматривать за Винченто вблизи. Это должны быть люди, способные отследить малейшее отклонение от истории. Те, кого мы выберем в качестве агентов, должны, помимо обладания опытом во временных операциях, особенно хорошо знать этот период...

Деррон посмотрел на знаки различия, которые все еще сжимал в кулаке. И наконец-то начал прилаживать их на воротник.

Пройдя пару миль от того места, где они встретились, брат Джованн и брат Сейл перешли через холм и обнаружили карету, которая так резво пронеслась мимо них. Животные были распряжены и мирно паслись неподалеку, а сама карета стояла пустой у сломанных ворот высокого здания под шиферной крышей, угнездившегося у подножия следующего холма.

На вершине холма вздымался прославленный замок-храм города Ойбогг, большая часть его стен была совсем новой и еще не успела порасти мхом или потрескаться от непогоды. Огромный шпиль возносился к небу, чернея на фоне облаков. Стройный собор точно плыл, возносясь над всеми людскими трудами и заботами.

Древняя дорога, минуя сломанные ворота монастыря у подножия холма, на котором красовался новый собор, сворачивала налево, к мосту. Точнее, к остаткам моста. Оттуда, где стояли монахи, было видно, что все пролеты моста обвалились, как и четыре из шести быков, на которых они держались. Река, снесшая мост, все еще бурлила. У двух оставшихся опор застряло несколько древесных стволов, похожих на рогатые копья. Река явно поднялась гораздо выше обычного уровня и затопила луга по обоим берегам.

На той стороне бурного потока, за вторым уцелевшим быком моста, на высоком берегу, стоял обнесенный стеной город Ойбогг. Даже отсюда были видны пешеходы, бродившие по улицам. За городскими воротами, выходящими на дорогу времен Империи, ждали еще несколько карет и ездовых животных, которым пришлось прервать свой путь из Священного Града.

Брат Джованн посмотрел на свинцовые облака, все еще угрожающе ползущие по небу. От них-то и убегала река, будто огромная, непомерно разбухшая перепуганная змея, подгоняемая отдаленными бичами молний. Змея разорвала свои оковы и унесла их на себе.

— Нет, брат, сегодня сестра Река нас не пропустит!

Услышав это необычное олицетворение, брат Сейл медленно и осторожно обернулся, словно желая узнать, не шутка ли это. Но не успел он решить, шутит или нет его спутник, как с неба снова ливануло точно из ведра. Оба монаха подобрали полы своих ряс и бросились бежать. Джованн мчался босиком, Сейл хлопал размокшими подошвами сандалий. Оба спешили присоединиться к пассажирам карет, нашедшим какое-никакое убежище в заброшенном монастыре.

А в сотне миль оттуда, в городе, который некогда был столицей погибшей Империи, а теперь назывался Священным Градом Храма-крепости, стояла душная жара. И только гнев Набура Восьмого, восемьдесят первого из непрерывной цепи Наместников Господних, подобно грозе гремел в его роскошных покоях.

Защитник Белам размышлял о том, что гнев этот накапливался уже давно. Он стоял в своих царственно-алых одеждах и терпеливо дожидался, когда гроза минует. Гнев накапливался и сдерживался до момента, когда можно без вреда для дела излить его, доверив ушам самого надежного и преданного советника и друга.

Гневная тирада Наместника, направленная против его оппонентов, как военных, так и богословов, оборвалась на полуслове. Набур прекратил шагать по кабинету — его отвлек доносящийся снаружи глухой скребущий звук, сменившийся тяжелым ударом, сопровождавшимся криками рабочих. Наместник вышел на балкон и выглянул во двор. Незадолго до того, проходя через двор, Белам видел, как рабочие начинают разгружать массивные мраморные блоки, привезенные на телегах. Сегодня знаменитый скульптор должен был выбрать один из блоков и начать работу над статуей Набура.

Какая разница, что каждый из восьмидесяти предшественников Набура уже увековечил свой облик?

Наместник внезапно развернулся, взметнув полы своего простого белого одеяния, и успел заметить неодобрение, отразившееся на лице Белама.

Своим сердитым тенорком, который уже лет сорок производил впечатление старческого голоса, Наместник сообщил:

— Когда статуя будет готова, мы установим ее на Главной Площади города, дабы величие нашего служения и нашей личности еще более возвысилось в глазах народа!

— Да, мой Наместник, — ответил Белам абсолютно ровным тоном. Он уже несколько десятков лет был Защитником Веры и Князем Храма. Он имел возможность наблюдать сменявших друг друга наместников вблизи и потому не страшился взрывов наместничьего гнева.

Набур счел нужным пояснить:

— Белам, нам следует добиваться, чтобы народ чтил нас больше, чем прежде! Это необходимо! Неверные и еретики раздирают на части мир, доверенный Господом нашим заботам!

Последнюю фразу он почти выкрикнул — видно было, что она исторгнута из глубины души.

— Наместник, я твердо верю, что наши молитвы и наши армии еще могут одержать победу...

— Одержать победу? — Наместник состроил саркастическую гримасу. — Да, конечно! Когда-нибудь! Но сейчас, Белам, сейчас наш Священный Храм страдает и истекает кровью, и мы... — Голос Наместника внезапно сорвался. — На наших плечах лежит великая ноша, Белам. Великая и тяжкая! Этого не понять, пока не взойдешь на трон.

Белам склонился в глубоком, почтительном поклоне. Почтение было искренним.

Наместник снова устремился через всю комнату. Полы его одеяния развевались. На этот раз он подошел к заваленному бумагами столу и выдернул из кучи памфлет, уже жеваный и порванный, как будто его не раз комкали в кулаке и швыряли в стену.

Белам прекрасно знал, что это за памфлет. «Он-то и является одной из причин — если не главной причиной — сегодняшнего скандала», — подумал он с привычной холодной логикой богослова. Хотя по сравнению со всем прочим этот памфлет — просто мелкая колючка. Но, видно, именно эта колючка особенно больно уязвила тщеславие Набура.

Набур потряс у него перед носом измятой книжицей в бумажной обложке.

— Поскольку вы, Белам, были в отсутствии, мы еще не имели возможности обсудить с вами этот... это... это коварное богохульство мессира Винченто! Этот так называемый «Диалог о движении приливов»! Вы его читали?

— Я...

— Этому несчастному нет никакого дела до приливов! Цель этого памфлета — еще раз обнародовать свои фантазии, от которых за милю несет ересью! Он до сих пор цепляется за дурацкую идею о том, что твердая земля у нас под ногами — не более чем пылинка, кружащаяся вокруг солнца. Но ему и этого мало!

Теперь Белам нахмурился, действительно озадаченный:

— Что же еще, мой Наместник?

Набур пошел на него, пылая гневом, точно это сам Защитник написал злосчастный памфлет.

— Что еще? Я вам скажу, что еще! Аргументы в этой мерзкой книжонке представлены в виде спора между тремя людьми. И автор, Винченто, сделал одного из спорящих — того, кто отстаивает традиционные взгляды, а потому обозван «простоватым» и «обделенным разумением», — так вот, в его облике этот нечестивец изобразил нас самих!

— Мой Наместник!

Набур энергично кивнул:

— Вот именно! В уста этого так называемого простака вложены наши собственные слова!

Белам недоверчиво покачал головой:

— Во время своих многочисленных диспутов Винченто не раз давал волю языку. Многочисленных? Нет, я бы скорее сказал, постоянных! Но я убежден, что он ни в речах, ни в своем памфлете не намеревался проявлять непочтения ни к вашей персоне, ни к вашему священному служению.