Его нетерпеливая страсть зажгла в Элеоноре ответный огонь, но в этот момент она меньше всего думала об удовлетворении собственной страсти. Сейчас ей хотелось лишь одного — доставить удовольствие Дэймону.
Уперевшись ладонями в его плечи, она прервала их пылкий поцелуй и отступила на шаг назад. Затем, подойдя к кровати, отвернула край одеяла и опустилась на льняные простыни.
— Ты присоединишься ко мне, милый? — ласковым голосом спросила она.
Он настороженно посмотрел на нее, как будто не веря в искренность ее слов.
— Да как сказать… Ты снова хочешь уйти, оставив меня страдать от неудовлетворенного желания?
— Нет. На сей раз, я хочу заняться с тобой любовью.
Ей так хотелось, чтобы он поверил, что она искренне хочет доставить ему наслаждение, и сегодня действительно была намерена сдержать свое обещание.
Очевидно, Дэймон поверил ее словам, так как тут же нырнул в теплую постель и, растянувшись во весь свой большой рост, лег на спину. Тем не менее, в нем все еще чувствовались скованность и легкая настороженность, и Элеонора понимала, что ей придется хорошенько потрудиться, чтобы снова завоевать его доверие. Ей очень хотелось, чтобы он снова жарко обнял ее, крепко прижал к себе, ласкал, целовал, гладил, однако Элеонора сама придвинулась ближе и стала осыпать поцелуями его шею, сильные плечи, ключицу, грудь…
Наконец он расслабился, и, почувствовав это, девушка стала на колени и начала осторожно гладить его кожу, будто пытаясь заколдовать эти упругие мраморные мышцы, обжечь их разгоряченными ладонями. Она опускалась все ниже, пока ее пальцы не коснулись его напрягшейся плоти.
Дэймон застонал, сжав челюсти, когда она нежно обхватила рукой его упругий мужской жезл. Но он не сдавался, все еще продолжая неподвижно лежать, и Элеонора с новой энергией дразнящими движениями ласкала его горячую шершавую мошонку, спрятавшуюся за могучим воином, поочередно слегка сжимая налившиеся плоды. Глаза Дэймона напоминали сейчас две горящие свечки в ночи, а до предела налившийся член, казалось, готов был взорваться от напряжения. Нагнувшись, Элеонора прильнула губами к набухшей головке стержня, и Дэймон едва не задохнулся от этой неожиданной смелости, ощутив прикосновение ее губ.
Элеонора, не останавливаясь, продолжала ласкать горящий мужской очаг, осыпая его изысканными ласками. Она играла на нем, как искусный музыкант на флейте, дразня головку члена кончиком языка, спускаясь по бархатному, бешено пульсирующему от страсти гребню вниз, и вновь взлетая вверх к самой чувствительной точке… Дэймон, зажмурив от наслаждения глаза, сжал кулаки. Черты его лица исказились от острого желания и сладострастной боли.
Затем, повинуясь женской интуиции, Элеонора крепко сомкнула губы вокруг налившегося члена и, обведя вокруг него языком, нежно втянула его в себя.
Дэймон задрожал. Элеонора вдруг почувствовала женскую силу и еще глубже втянула в себя упругий жезл, с наслаждением ощущая запах и вкус мужской плоти. Потом, отпустив его, заскользила губами вниз, к основанию… Дэймон зарылся руками в девичьи волосы и натянулся как струна. Его дыхание стало прерывистым. Она услышала} как он хриплым голосом прошептал ее имя, и почувствовала, как его всего трясет.
Внезапно он схватил ее за плечи, заставив поднять голову.
Его зубы были крепко сжаты. Он выдавил из себя одно-единственное слово: «Хватит!»
Все еще сжимая ее плечи, он перевернул Элеонору на спину и лег сверху, не встречая сопротивления. Она широко раздвинула бедра, такие податливые и приглашающие войти, и скользнула пальцами в его темные волосы.
Лицо Дэймона было напряженным от сильного желания, глаза горели неистовым огнем… Он погрузился в колыбель, которую она приготовила для него, и от накала страсти, которую она прочитала в его глазах, ее сердце сжалось. Уткнувшись в изгиб ее шеи, он вошел во влажную манящую теплоту.
В ответ Элеонора выгнула спину, уже не сдерживая безумных конвульсий, двигаясь в такт навстречу мужскому жезлу, ускоряющему темп с каждой минутой. Не противясь невероятному напору, Элеонора как лиана обвилась вокруг тела мужа. Искра, которую он раздул в ней до сумасшествия испепеляющего пламени, захватила до краев все ее существо. Взлетая навстречу, она наслаждалась его движениями, чувствуя, как он то покидает ее гавань, то снова утопает в ней, погружая до основания, свой могучий стержень.
Стон Элеоноры постепенно превратился во всхлипывания, требовательные вздохи и восклицания, которые еще больше разжигали безудержную мужскую страсть. Вдруг Дэймон выкрикнул ее имя, и его голос волной прошелся по ее охваченному жаром телу. Каждая ее клеточка напряглась и, казалось, готова была разорваться на части, женское горнило страсти полыхало и сжигало беспощадным сладким пламенем все ее существо…
Видя ее неистовый оргазм, Дэймон наконец сдался. Его сильное тело изогнулось, и он резко взорвался глубоко внутри нее. Откинув голову, он чувствовал себя так, словно разбился вдребезги. Он оскалил зубы от беспредельного наслаждения, и из его горла вырвались гортанные стоны освобождения.
Упав на Элеонору, он крепко обвил ее руками. Его дыхание было неровным, он лежал разгоряченный и обмякший, все еще находясь в ней и с каким-то отчаянием не отпуская ее от себя ни на миллиметр.
Элеонора постепенно стала приходить в себя. Ее руки скользнули вверх по его спине, нежно поглаживая любимого. В ответ на эту ласку Дэймон прижался лицом к изгибу ее шеи, как будто пытаясь впитать в себя тепло и силу, исходящие от нее.
У Элеоноры застрял комок в горле от нахлынувшего нежного чувства, которое Дэймон своей беспомощностью пробудил в ней. Он перевернулся и лег на свою сторону кровати, а она внимательно изучала его лицо при тусклом освещении. Он выглядел обессиленным, ранимым, однако в его глазах уже не было загнанного выражения.
Счастливая и окрыленная надеждой, Элеонора взяла его за руку.
— Спите, Дэймон. Сегодня ночью я останусь с вами.
К счастью, он не стал возражать, а просто закрыл глаза. Его ресницы сомкнулись, образовав на щеках два черных полумесяца.
Душу Элеоноры переполняли теплые чувства. Она все еще не отпускала его руку, и их пальцы по-прежнему были переплетены. Она намеревалась охранять мужа целую ночь, отгоняя прочь мучающие его ночные кошмары.
«В этом и заключается привилегия жены — поддерживать и утешать своего мужа», — размышляла Элеонора. И впервые после их скоропалительной женитьбы она почувствовала, что действительно является его женой. Женой Дэймона.
Это сладкое слово казалось ей сейчас несколько странным и чудесным одновременно. Мысль о том, что теперь она по-настоящему принадлежит ему, рождала в ее душе трепетные чувства.