А как это было?.. Иешуа быстро идет по склону. В руках у него злополучная — или доброполучная? как вернее? — корзина. Он бродит среди людей и периодически запускает в нее руку. И всякий раз достает оттуда какую-нибудь снедь. Куски вареного мяса, завернутые в листья, рыбин, нанизанных на прут по нескольку штук, ломти хлеба, пучки зелени… Но вот странность: все, что Машиах извлекал из корзины, было разным! Четыре группы продуктов — неизменно. Но иной раз на прутке висело две рыбы, а иной — три-четыре. То же — с хлебом и мясом: кому-то доставались куски побольше, а кому-то поменьше. Органический синтезатор, находись он в той корзине в уменьшенном виде, клепал бы абсолютно идентичные предметы, одинаковые до последней молекулы, а тут… Размышления Мастера прервал подбежавший Андрей.
— Кифа, смотри, — зашептал на ухо, — они уходят! Действительно, остававшиеся до утра люди начали потихоньку собираться восвояси. С горы, по тропинке спускалась вереница уже ушедших, остальные копошились, собирая остатки нехитрой еды, складывая покрывала и палатки.
— Уходят… — рассеянно повторил Петр, сразу не врубившийся в причины волнений товарища. — Ну и что?
— Как что? — Андрей с негодованием смотрел то на собирающихся в путь людей, то на брата Кифу, который, как ему правильно казалось, не понимал всей обидной, даже оскорбительной важности происходящего. В нем билась именно та же, еле уловимая обида Иешуа, но возведенная в степень без счета и смысла.
Вообще, Андрей, из имеющихся уже в наличии девяти учеников Иешуа, был самым деятельным и инициативным. Иногда, правда, инициативным не к месту и не ко времени, что вызывало у его „коллег“, да и у самого Иешуа беззлобные смешки и давало повод для добрых шуток. Но что с характером сделаешь: Андрей ко всему относился крайне серьезно и ответственно. Если его просили, к примеру, принести воды, то это простое действие виделось ему целой миссией, направленной, как минимум, на спасение мира. При сильно развитой мнительности (ах, меня не поняли! я что-то не доделал! мне доверили, а сумею ли!..) Андрей был на самом деле исключительно надежным человеком. Петр, привыкший мерить все на свете мерками Службы, за дни странствий и житья бок о бок, изучив нехитрый характер Андрея, пришел к выводу, что из него получился бы очень хороший номер-разведчик. Любую информацию добыл бы. Даже из-под земли, как ни банально это звучит.
Кумранское воспитание!..
А теперь Андрей болезненно чувствовал себя ответственным за то, что Фавор покидают люди, которых собрал Машиах для учения. Покидают, ничего не сказав, не попрощавшись, не поблагодарив. К тому же Андрею было неясно отношение самого Иешуа к происходящему, а потому он еще сильнее волновался. Петр это хорошо слышал. Да и не он один. Иешуа, лежавший на спине в сотне метров от Андрея и задумчиво рассматривающий утреннее галилейское небо, вдруг поднялся и, выпутывая из волос травинки, направился к невольному источнику беспокойства.
Источник по-прежнему негодовал, бормоча, что „их надо остановить, они обижают Машиаха“, и тому подобную чушь.
Подойдя, Иешуа мягко положил руку Андрею на плечо, сразу заставив того замолчать, и произнес:
— Люди уходят.
— Да, Машиах, мы тоже заметили, — Андрей закивал головой, — как их остановить?
— Их не надо останавливать. Пусть идут. Это я их отпустил. У них дома хозяйство, работа, семьи. Они там сейчас нужнее.
Ага, отпустил, значит. Секунду пообижался, все понял и всех отпустил. Телепатически — как обычно. Сказал: идите с миром, они услышали и пошли с миром. Так что, господа Техники, откапывайте свою громоздкую машинерию и сдавайте ее в утиль за ненадобностью. Воздействовать на сознание больших народных масс теперь можно безо всякой техники — одного носителя матрицы достаточно. В сознании всплыла парадоксальная картина: некая бунтующая толпа, сметающая все на своем пути, беспомощные полицейские, тщетно пытающиеся усмирить эту стихию, и Иешуа на броневике, на танке, на флаере, просто на асфальте или на земле — одной мыслью превращающий бешеных варваров в покорных овечек… Быть может, быть может…
По счастью, блок, усиленно лелеемый Петром, оказался крепким и Машиах не услышал всего этого. Или сделал вид…
Он говорил:
— Теперь они пойдут по домам и расскажут обо всем своим родным и соседям. Многие им не поверят, иные сочтут безумцами, но будут и те, кто проникнется их словами и станет искать встречи со мной.
Иешуа помолчал немного и добавил:
— А уйдут сегодня не все.
Так и произошло.
К середине дня зеленый склон главной галилейской горы опустел. Осталась примятая трава, немного мусора да забытое кем-то шерстяное покрывало, которое хозяйственный Андрей, не найдя рассеянного владельца, приобщил к скудному имуществу Машиаха и компании.
Но, как и было обещано, кое-кто из людей не покинул Фавор. Небольшая группа, числом семьдесят человек, — ровно семьдесят, Петр оценил точно! плотно сбившись, ожидала чего-то, а чего — никто не имел понятия. Но не было в них, в этих семидесяти, ни тревоги, ни страха, ни даже простого вопроса: зачем? Машиах приказал им (уж как приказал — вопрос пустой…): обождите. Они и ждали.
Иешуа махнул им рукой:
— Подходите!
Оставшиеся люди были сплошь крепкими мужчинами среднего возраста. Никто из них не был знаком друг с другом, хотя некоторые являлись земляками. Они стояли — живыми оловянными солдатиками, терпеливо и стойко, как и положено солдатикам, но в каждом, ощущал Петр, билось счастье, что они понадобились назаретянину, который делает удивительные чудеса и которого все называют Машиахом.
Сканируя каждого из них, Петр все сильнее укреплялся в уверенности, что Иешуа отобрал самых стойких, самых невосприимчивых, тех, кого так, запросто, не обратишь в веру, показав примитивный фокус. Это — умные, умеющие думать и рассуждать люди, способные отстаивать свое мнение. Сильные духом, одним словом. Евангелие от Луки, глава десятая, стих первый… И в Службе будут довольны. Еще один этап операции соответствует Канону. И Петру ни к каким ухищрениям не пришлось прибегать…
Поздоровавшись с каждым, Машиах забрался на свой камень-трибуну и приступил к делу без вступлений и преамбул. Таким образом какой-нибудь среднестатистический командир взвода на утренней поверке распределяет наряды между среднестатистическими бойцами. А бойцы не задают неуместных вопросов. Они вообще не задают вопросов. Умение не любопытствовать по-пустому, а действовать — это тоже свойство оловянных солдатиков. И ничего нет уничижительного или просто обидного в этом сказочном андерсеновском образе. Иешуа набирал армию, вернее — завтрашних командиров послезавтрашних бойцов. Вера в правоту приказа тоже вера, а если она еще помножена на истовую веру в того, кто этот приказ отдал, то можно ли сломить такую армию? История христианства любезно Подсказывала Петру единственно верный ответ: нельзя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});