— Цццчччтттихо!
— Созерцание катода…
— Катодорцание…
— Я тут по ошибке… я мыслю… ведь я же мыслю…
— Я — зеркало измены…
— Прошшу вуас… к вашшим усслугам… ббудьте любеззны осмотреть…
— Разбегание бесконечно малых… разбегание галактик… разбегание звезд…
— Он тут!! — крикнуло что-то; мгновенно наступила тишина, почти столь же пронзительная в своем неописуемом напряжении, как предшествовавший ей многоголосый хор.
— Человек!! — сказало что-то. Не знаю, откуда взялась у меня эта уверенность, но я чувствовал, что слова обращены ко мне. Я молчал.
— Человек… простите… минутку внимания. Я — иной. Я тут по ошибке…
Кругом зашумело.
— Тихо! Я — живой! — кричал он сквозь шум. — Да, меня бросили сюда, умышленно заковали в железо, чтобы нельзя было узнать, но вы только приложите ухо и услышите пульс!!
— Я тоже! — перекрикивал его другой голос. — Я тоже! Смотрите! Я болел, во время болезни мне показалось, что я — машина, это было моей манией, но теперь я уже здоров! Халлистер, Халлистер может подтвердить. Спросите его! Возьмите меня отсюда!
— Прошшу вуас… ббудьте любеззны…
— Бряк-бреак…
— К вашшим усслугам…
Барак зашумел, захрустел ржавыми голосами, мгновенно наполнился астматическим криком; я попятился, выскочил на солнце, ослепший, зажмурил глаза, долго стоял, прикрывая их рукой, за мной послышался протяжный скрежет; это робот закрыл дверь и задвинул засов.
— Прошшу вуас… — все еще доносилось из-за стен в волне приглушенного гула… — прошшу вуас… к вашшим усслугам… ошибка…
Я прошел мимо застекленного павильона, не зная, куда иду; хотелось только одного — оказаться как можно дальше от этих голосов, не слышать их; я вздрогнул, почувствовав неожиданное прикосновение к плечу. Это был Марджер, светловолосый, красивый, улыбающийся.
— Ox, простите, Брегг, тысяча извинений, я так долго…
— Что будет с ними?.. — прервал я почти грубо, показывая рукой на одиноко стоящий барак.
— Что? — заморгал он. — С кем?
Потом вдруг понял и удивился:
— А, вы были там? Напрасно…
— Почему?
— Это же лом.
— То есть?
— Лом на переплавку, уже после селекции. Пойдемте… Надо подписать протокол.
— Сейчас. А кто проводит эту… селекцию?
— Кто? Роботы.
— Что?! Они сами??
— Конечно.
Он замолчал под моим взглядом.
— Почему их не ремонтируют?
— Потому что ремонт не окупается, — сказал он медленно, с удивлением рассматривая меня.
— И что с ними делают?
— С ломом? Отправляют вон туда. — Он показал на высокую колонну мартена.
В кабинете на столе уже лежали подготовленные бумаги — протокол контроля, еще какие-то листки, — Марджер заполнил по очереди все рубрики, подписал сам и передал ручку мне. Я повертел ее в пальцах.
— А не может случиться ошибки?
— Простите, не понял.
— Там, в этом… ломе, как вы его называете, могут оказаться… еще пригодные, совершенно исправные — как вы думаете?
Он смотрел на меня так, словно не понимал, о чем я говорю.
— У меня создалось такое впечатление, — медленно докончил я.
— Но ведь это не наше дело, — ответил он.
— Нет? А чье?
— Роботов.
— Как же это — ведь мы должны были контролировать.
— Ax, нет, — он с облегчением улыбнулся, открыв, наконец, источник моей ошибки. — С тем это не имеет ничего общего. Мы проверяем синхронизацию процессов, их темп и эффективность, но не вдаемся в такие подробности, как селекция. Это нас не касается. Не говоря о том, что это совершенно не нужно, это было бы и невозможно, потому что ведь на каждого человека приходится теперь по восемнадцать автоматов; из них примерно пять ежедневно заканчивают свой цикл и идут на слом. Это составляет около двух миллиардов тонн в день. Вы же понимаете, что мы не могли бы следить за этим, ну и кроме того, наша система предполагает как раз обратное: автоматы заботятся о нас, а не мы о них…
Я вынужден был согласиться с ним и молча подписал листки. Мы уже собрались расстаться, когда неожиданно для себя я спросил его, изготовляют ли сейчас человекообразных роботов.
— Вообще-то нет, — сказал он и добавил помедлив: — В свое время с ними была масса хлопот…
— То есть?
— Ну, вы же знаете инженеров! В подражании они дошли до такого совершенства, что некоторые модели роботов невозможно стало отличить от живого человека. Были люди, которые не могли этого вынести…
Я вдруг вспомнил сцену на корабле, на котором я прилетел с Луны.
— Не могли вынести… — повторил я его слова. — Может, это было что-то вроде ненависти?
— Я не психолог, но, пожалуй, можно сказать и так. Впрочем, это дело прошлое.
— И таких роботов больше нет?
— Почему? Иногда еще встречаются на ракетах ближнего радиуса. А вы что, встречали такого? Я ответил уклончиво.
— Вы еще успеете уладить свои дела? — забеспокоился он.
— Какие дела?..
Я вспомнил, что у меня якобы было дело в городе. Мы расстались у выхода со станции, куда он меня проводил, не переставая благодарить за то, что я выручил его.
Я побродил по улицам, заглянул в реалон, вышел, не досидев даже до середины вздорного спектакля, и в отвратительном настроении поехал в Клавестру. Примерно за километр от виллы я отпустил глидер и остаток пути прошел пешком. “Все в порядке. Это механизмы из металла, проводов, стекла, их можно собирать и разбирать”, — внушал я себе, но не мог отделаться от воспоминаний о темном зале, об отрывистых голосах, о диком бормотании, в котором было слишком много смысла, слишком много самого обыкновенного страха. Я сам был, можно сказать, специалистом в этом деле, наглотался страху вдоволь, ужас перед внезапным уничтожением не был для меня фикцией, как для этих ловких конструкторов, которые, надо сказать, здорово организовали все дело: роботы занимались себе подобными до самого конца, а люди ни во что не вмешивались. Это был замкнутый цикл точнейших устройств, которые сами себя создавали, воспроизводили и уничтожали, а я только напрасно наслушался стонов механической агонии.
Я остановился на холме. Ландшафт, залитый лучами низко стоящего солнца, был невыразимо прекрасен. Изредка глидер, поблескивая, как черный снаряд, пролетал по ленте шоссе, нацелившегося в горизонт, над которым голубым облачком, затуманенные расстоянием, вздымались горы. И неожиданно я почувствовал, что не могу на это смотреть, не имею на это права, словно был в этом какой-то ужасный, хватающий за горло обман. Я сел среди деревьев, закрыл лицо руками; я жалел, жалел, что вернулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});