Выдернув клинок из обмякшего тела, вождь издал боевой клич и ринулся вниз, к своим воинам, сражавшимся с кавалеристами.
Туманные призраки кружили над орочьим лагерем, закрывая от сражавшихся то, что происходило на холме. Да людям и некогда было всматриваться в степь. Парганцы теснили дикарей, которые под натиском пятились, отступали к краю стоянки.
Маги все так же продолжали держать шаманов в кольце, но их заклятия и орочья волшба нейтрализовали друг друга. Такое противостояние могло длиться до тех пор, пока у одной из сторон не закончатся силы. А резерв и у чародеев, и у шаманов был велик. Вдруг из толпы орков раздался высокий женский голос, выпевавший протяжную песню. Молодая шаманка, стоявшая за спинами своих соплеменников, ударила в бубен, творя неведомое колдовство. Песня взмывала в небо, птицей неслась над степью — тоскливая, непонятная, почти причиняющая боль своей заунывностью. Внезапно она оборвалась, и будто по команде, орки упали на землю. Посреди поверженной толпы осталась стоять лишь одна невысокая худощавая девушка. Уронив руки, она приняла на себя всю мощь человеческих заклятий. В тот момент, когда ее коснулась волшба, которая должна была уничтожить шаманку, испепелить на месте, вокруг девушки вспыхнуло яркое белое свечение. Наткнувшись на него, чары ринулись назад и ударили в своих же творцов. Несколько десятков магов рухнули замертво, остальные успели отразить откат. Иссушенный, словно мумия, труп шаманки упал на землю — став на секунду живым магическим зеркалом, она отдала все жизненные силы.
В тот же самый миг под руками шаманов задрожала земля. От пальцев зазмеились тонкие трещины, устремились к людям. Под одним из магов земля разверзлась и снова сомкнулась, поглотив не сумевшего отскочить человека. Остальные в страхе попятились. Шаманы ринулись вперед, под их шагами трещины смыкались, позволяя пройти, потом снова открывались. Воспользовавшись растерянностью магов, орки расшвыряли их заклятиями и вырвались из окружения.
Вопреки здравому смыслу, шаманы не стали предпринимать новую атаку. Они медленно отступали к краю лагеря. Волшебники, сумевшие обойти разломы в земле, воспользовались этим и, объединив силы, обрушили на орков заклятие Темной воды.
Белые силуэты духов мелькали перед лицами людей, их жалобные стенания разрывали душу, жуть, которой веяло от них, проникала в сердца. Именно это помешало парганцам вовремя насторожиться. Степняки отступали, сдавали лагерь противнику. Люди же только радовались отступлению врага. Будь жив мэтр Тернель, он сумел бы разгадать замысел орков. Не погибни генерал де Грасси, он смог бы понять странный маневр противника. Но здесь, в залитом кровью, звенящем от воинственных криков, лагере, никто не заметил истинной опасности.
В какой-то момент казалось, что люди выбили орков из лагеря, что степняки оказались слабее и позорно бежали с поля битвы. Но тут загремел бубен, и словно по его приказу, вокруг стоянки поднялась полупрозрачная розоватая стена, разделившая противников. Маги, осознав наконец, что их заманили в ловушку, попытались разбить ее волшбой. Но не успели: над головами людей закружились мерцающие искорки — крохотные, похожие на изящных мотыльков. Они появлялись ниоткуда, возникали прямо из воздуха, танцевали вокруг оторопевших воинов, взметались, словно огненные снежинки в странной пламенной метели. Искорок становилось все больше, они заполнили купол и начали стремительно разрастаться, разбухать. Вот уже не мотыльки, а огромные огненные шары бешено вращались в воздухе, сталкиваясь друг с другом, объединяясь, сливаясь в единую стену гудящего пламени…
Отвернувшись от огненного безумия, пожиравшего парганцев, орки двинулись навстречу пехоте, которую де Грасси в последние минуты своей жизни отправил на помощь товарищам. Среди воинов было всего четверо магов, поддерживавших защиту. Первая же атака шаманов вдребезги разнесла щит, вторая — уничтожила волшебников. С воинственными кличами орки устремились на людей, оставшихся без магической поддержки.
В это время парганская кавалерия, лишившаяся командира, обратилась в бегство. Вождь не стал догонять всадников. Вместо этого он развернул свое войско и направил его на пехоту. Две волны ярости, ненависти и гнева налетели на людей…
К закату все было кончено. От лагеря осталось черное пепелище, на котором из-под жирной сажи скалились обгорелые черепа. Черный ворон одиноко кружил над полем боя, заваленным трупами. Орки бродили по степи, стаскивая тела в кучи — отдельно клали своих воинов, отдельно человеческих. А когда уже стемнело, следом пошли шаманы, накладывая на курганы мертвой плоти огненные заклятия. В ночи вспыхивали погребальные костры, тянулись к синему бархату неба алыми всполохами.
Уран-гхор и Роб стояли на самом краю поля, где отшумело сражение. Смотрели на языки огня, молча прощались со своими воинами. Вождь первым нарушил эту скорбную тишину:
— Сейчас, после этой битвы, у меня не осталось ни ненависти к людям, ни жажды мести.
Старик кивнул:
— Это хорошо, сын. У великого вождя должен быть холодный разум. Ты победил. Впереди будет еще много человеческих селений, войск, сражений и смертей. Но сегодня ты разбил главное войско, сегодня ты взял Богатые земли. Они твои, мой сын.
— А что будет потом, отец?
— Потом мы пойдем к Дальним землям, — спокойно ответил Роб.
* * *
Это было странное время: бессонные ночи, проведенные в библиотеках, архивах, за старинными книгами и свитками, дни, заполненные неотложными делами так плотно, что не хватало времени даже перекусить. И постоянное, разрывающее душу чувство вины — иррациональное, нелогичное, но от этого не менее мучительное. Я, изначальный, сильный чародей, обладатель звучного титула Верховный маг империи и прилагающейся к нему белой мантии, не в состоянии был помочь людям, гибнущим в Солнечном крае. Да что там, я даже жителям Виндора не мог гарантировать безопасности перед надвигающейся с востока угрозой! Мало того, я сам разрушил магию, охранявшую столицу. Из южной провинции поступали все новые скорбные вести: пал замок баронства, захвачены Верхние Виноградари… Забияки… Старые Сады… Подпалина… Некромантская зараза стремительно разрасталась, охватывая все новые земли Галатона, убивая людей, превращая их в безмозглых кукол. Такие же куклы вставали из тайных захоронений и в мирных провинциях: имперским магам удалось обезвредить далеко не всех носферату, сделанных коллегами Лиллы. Больше всего мне хотелось отправиться в Солнечный край и драться с вражиной. А я сидел в Красной роще, занимаясь чередой дел — неотложных и необходимых для будущего сражения, но казавшихся такими мелкими и незначительными по сравнению с гибелью тысяч людей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});