Он ожидал найти Торо Танабе в их комнатах, причем японец, без сомнения, должен был паковать вещи, мучительно размышляя, что из своих сокровищ ему придется оставить, чтобы уложиться в лимитированный вес багажа. Все оказалось несколько иначе, чем он ожидал. Танабе был там и упаковывал вещи, но при этом в ярости кидал все, что ни попадалось под руку, в сумки, тихо ругаясь себе под нос. Остановившись в дверях, Деккер с удивлением смотрел на проносящийся по комнате смерч.
— Тебе разве не придется что-то из этого оставить? — спросил он.
— Да я все оставлю, — гневно бросил Танабе. — Ничего не возьму, даже себя самого, потому что я не еду на Со-Марс Два! Знаешь, что назначили мне в качестве «дополнительных обязанностей»? Это даже не починка туалетов! Они ожидают, что Торо Танабе, сын Уоши Танабе, будет работать поваром!
— Черт, — сказал Деккер.
Он знал, чтобы ни говорил Марти Джилепси, Танабе надеялся на один из миллиона шанс, что он попадет прямо в контрольный пункт. Человек, когда-то игравший в лотерею, остается игроком до конца жизни, подумалось Деккеру.
— Это просто постыдно, — попытался он утешить японца, — особенно, если учесть, насколько высокими все это время были твои оценки. Они были гораздо выше моих.
Танабе покачал головой.
— Естественно. И конечно, им следовало бы дать мне более порядочную работу вместо того, что мы оставляет хейнанским крестьянам. Но дело не только в отметках. Ничто не забывается, — страдальчески добавил он. — Помнишь, у меня были проблемы с дисциплиной?
— То, что ты поздно возвращался домой пьяный? — спросил Деккер, стараясь помочь.
Танабе было нахмурился, потом пожал плечами.
— Да, вроде того. Все эти глупости занесли в мое дело, так что им наплевать на мои отметки.
— Да, — кивнул Деккер, — отметки, которые ты получил за ответы, купленные у Аннеты Бэнкрофт.
Танабе был одновременно смущен и ошарашен.
— Бэнкрофт? Так это она предоставляла ответы? Я не знал. Я получал их от твоей любимой подруги, Вен Купферфельд, а она никогда не говорила, откуда они у нее. Это для меня сюрприз. А я считал Бэнкрофт честным человеком.
Деккер тоже был удивлен, но теперь все обретало свой смысл. Танабе, понизив голос, продолжал:
— Мне жаль, что ты это про меня знаешь, Деккер.
Марсианин пожал плечами, он чувствовал себя неловко.
— А впрочем, какое это теперь имеет значение, кто знает, кто нет? Они не могут больше меня исключить. Я поприсутствую на выпускном собрании, а потом сообщу, что разрываю контракт, и полечу домой в Токио сообщить отцу, что я наконец одумался.
— И все же это очень грустно, — предложил в утешение Деккер.
— Спасибо. Но может быть и нет: думаю, я отцу сейчас, возможно, понадоблюсь. В последнем письме он сообщал, что ходят слухи о каких-то событиях, которые так или иначе окажут свое влияние на рынок. Он говорил, что дожидается прибытия делегации на высоком уровне с Марса. Это случайно не…
— Да, — кивнул Деккер. — Моя мать. Во всяком случае входит в делегацию.
— Вот как, — мягко сказал Танабе и сменил тему. — Ну, мне нужно упаковываться. А кстати, Де Во, неужто тебе не любопытно? Пришло и твое назначение. Я взял на себя смелость прочесть и его. По-моему, не такое уж плохое назначение. Специалист по контролю за повреждениями.
35
Ночью шел снег, и взбираясь вверх по склону к зданию, где остановилась его мать, Деккер дрожал от холода. Прибыв туда, Деккер поначалу было решил, что ошибся. Он знал, что никогда не бывал в апартаментах для особо важных персон раньше, но забавным было то, что когда он, оставляя за собой быстро тающие комья снега на ковре, вошел в вестибюль здания, все вокруг показалось ему знакомым. Обстановка была знакомой, а когда кто-то окликнул его по имени и он обернулся, чтобы увидеть, как из гостиной с чашкой кофе в руке выходит удивленная Аннета Бэнкрофт, осознал, почему… он пришел в бывший курортный отель, где располагалась ее крохотная комнатка.
Аннета смотрела на него довольно враждебно.
— Что ты тут делаешь, Де Во? Ты меня ищешь? — потребовала она ответа.
— Нет. Предполагается, что моя мать где-то здесь, если здесь апартаменты для особо важных лиц.
— Да, верно, — сказала она, несколько оттаяв. — Это в башне. Тебе нужно воспользоваться теми лифтами в конце холла.
Когда Деккер кивнул и повернулся уходить, Аннета его остановила.
— Послушай. Давай поговорим. Знаешь, я ведь еду с вашим курсом. Мы, возможно, и не друзья, но можем, по крайней мере, делать вид.
Деккер кивнул, ему не терпелось уйти, но то, что она говорила было вполне логично.
— Ладно.
— Тогда все в порядке. Ты уже получил свое дополнительное назначение?
Казалось, решение делать вид, что они друзья, имело мгновенный эффект, так что Деккер последовал ее примеру.
— Я вытянул контроль за повреждениями, — сказал Деккер, подумав, что они напоминают просто двух коллег, сравнивающий записи. — Полагаю, могло бы быть и хуже.
— Могло бы, — одобрительно сказала она. — Это самое лучшее, что ты мог бы получить, я хочу сказать, не считая непосредственного контроля за кометами. Ты будешь работать по всей станции, так что у тебя появится шанс со всеми познакомиться и все узнать.
— Однако это не то, к чему меня готовили.
— Черт, Де Во, кто вот так сразу получает то, к чему его готовили? Твое время все же скоро настанет. Слушай, ты знаешь кто такой Пелле Марине? Нет, конечно, еще не знаешь, но Пелле — шеф на станции Co-Марс Два, а начинал он тоже с контроля за повреждениями. Я служила с ним два года. Это неплохой человек, — она бросила на Деккера оценивающий взгляд. — На самом деле, он во многом похож на тебя, — добавила она, оставив его размышлять над смыслом этих слов, пока он шел к лифтам.
Но размышлял он недолго. Герти Де Во ждала своего сына, и дверь распахнулась при первом же его стуке. На пороге появилась сияющая мать.
— Здравствуй, Дек, — с нежностью сказала она. — Входи и дай я взгляну на то, что они тут с тобой делают.
Когда они поцеловались, мать не обняла Деккера так, как делала когда-то раньше. Она держалась за поручень, чтобы чуть уменьшить напряжение от земной гравитации, но ее губы у него на щеке были теплыми.
— Будешь завтракать? — тут же спросила она.
— Я поел, пока ждал твоего звонка, — ответил он, покачав головой.
С минуту мать и сын изучающе смотрели друг на друга. Мать, как с беспокойством заметил Деккер, выглядела усталой, хрупкой как бы это сказать… старой. Только над ее голосом годы оказались не властны. Это было все то же мягкое, чистое контральто, которое пело ему колыбельные в детстве, а теперь жаловалось, что он растолстел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});