Читать интересную книгу Чернобыльская рокировка - Стас Лабунский

— Ты удалился, Котел решил крутость показать. Пошел на Дикую Территорию. Прапору через час померещилось, что крики слышит. Сбегали на разведку.

Это он о дятле наглом говорит, догадался я.

— Мне он не нравится, но не настолько, чтоб его на Арену звать, — говорю.

Вышли из гостевого коридора в общий зал, потом на улицу. Еще три поворота и мы на центральной площади Бара. Черный Сталкер, сколько же здесь людей. Около сотни. Наши в толпе не потерялись. Стоят двумя шеренгами. Ага, у Пики все автоматчики, а у Стилета стрелки с западным калибром. Игла с Ярлом рядом со Скрипом стоят. Протиснулись сквозь толпу, кровью свежей запахло.

На асфальте тело лежит. Тяжело умирал глупый человек. Резали его живого на куски. Тайн он не знал, просто развлекались.

— Клан «Сталь» объявляет своей территорией Темную Долину и Агропром. Они доступны всем сталкерам, независимо от принадлежности к группировкам. На своих и нейтральных землях мы будем вести поиск Сержанта, Кровника и Овсянки.

— Мы не вмешиваемся в дела союзных кланов и не предлагаем им следовать нашим решениям, — добавил Стилет.

Намек тонкий. Никому не указываем и вы нам не пробуйте. Одно утешает, сегодня вместе со мной весь Бар не спит. Многие не ложились. Сейчас в нашей спаленке тесно станет. Подошел я к Пике, рукой махнул Стилету и Ярлу.

— Никаких погонь, тем более, ночных. Какой Сержант боец не знаю, но дитя гор с фантазией двигается, преследователям много крови попортит. Не наше это дело. Предлагаю завтраком пренебречь и по ночной прохладе до Милитари дойти.

Через двадцать минут выступили. Предстоящий день обещал быть долгим.

1942 год

Утро началось с отчета Сереги Котлярова о поездке в Чернобыль. Лагерники, выпущенные под надзор комендатуры, как с цепи сорвались. К приезду группы поддержки время разговоров уже прошло. Пьяная толпа буйствовала на площади, уже устроив два пожара. Отправив машину за помощью обратно в лагерь, сержант Красной Армии ввел свое отделение на первый этаж городской управы и занял круговую оборону. Через десять минут в здании не осталось ни одного целого стекла, и внутрь влетел первый факел. Гореть не хотелось, и Котляров отдал приказ открыть огонь. Десяток автоматов и ручной пулемет очень убедительный довод удалиться — для оставшихся в живых. В сухой пыли осталось лежать около двух десятков застреленных и затоптанных. На помощь явились поляки и за городок взялись всерьез.

Был сожжен шинок и охально изобижена прислуга. Всех изловленных построили на грузовом дворе элеватора, включили прожектор и вытащили шестерых поцарапанных насильников. Их повесили прямо на воротах, чтоб далеко не ходить. Остальных стали сечь. Пять ударов кнутом каждому. Приведя народ в чувство, двинулись тщательно прочесывать развалины кожевенного завода. К утру не хватало троих, самых умных или везучих. Остальные были на месте, живые или мертвые. Первый взвод польской роты остался в городе, заняв немецкую комендатуру. Германский флаг не тронули, просто рядом польский повесили. Тогда Серега прикрепил рядом и советский. Комендант вышел, посмотрел, замечание сделал за обувь грязную. Правоту немца признали, пошли чистить. Так вся ночь и прошла.

Сложилась новая диспозиция на день. Первый взвод поляков удерживает город. Второй занят строительными работами в скальном доте укрепрайона, восстанавливает механизм дверей на нижние уровни, маскирует вход. Егеря готовят подземелье к консервации, расчищают проходы и не забывают про кровососов. С ними и основная группа. Танкисты занимаются машинами. Советская рота охраняет склад в бывшем лагере и ведет наблюдение за зондеркомандой.

Все при деле. Вот и славно. До обеда расчистили половину третьего уровня. Две комнаты были заставлены ящиками с драгоценностями. Кольца, серьги, кулоны, другие, которым Викинг и названия не знал. А большой каземат артиллерийского склада заполняли доверху брезентовые мешочки. Вскрыл сталкер один. Обручальные кольца с золотыми зубами вперемешку. Кровавое золото НКВД, за четверть века накопили. Киев большой, а Украина еще больше. Было, кого в подвалах расстреливать. По ленинградским застенкам ходил на экскурсии кучерявый поэт Сережа Есенин, с приятелем своим чекистом Блюмкиным. Нанюхаются кокаинчика, и на расстрел, чтоб жизнь полнее ощущать. Сережа с властью всегда дружил, знал, где масло на хлеб намажут. Стишки свои, персидский цикл, он на востоке писал. Был он в Персии с Красной Армией, готовился воспеть успехи в походе на Индию, да не срослось. А у киевских коридоров расстрельных своего певца не нашлось. Обидно, понимаешь, брат сталкер? Золото вместе добывали, а слава врозь. В сороковые годы соревнование выиграло Одесское областное управление. Его начальник в Москву на повышение и уехал. Отшвырнул Викинг брезент в сторону, руки брезгливо вытер. Это мы наследникам чекистов оставим, пусть радуются подвигу отцов. В соседнем коридоре ударили очереди.

Никуда кровососы не делись. Просто выход им завалили, а разобраться в хитросплетениях подземного убежища мутанты не смогли. Услышав шум и унюхав запах пищи, они, поплутав немного, вышли к месту работ егерей. Да только за спиной у солдат были холодные скалы Норвегии, раскаленные горы Греции и Мальты и год войны на Восточном фронте. Столкнулись две силы, не знающие страха и жалости, ни к себе, ни, тем более, к другим. Сцепились насмерть, уходить никто не собирался. Кровосос с отстреленной рукой, ударом ноги распорол живот автоматчику. Тот, не тратя последние секунды жизни на ерунду, выхватил кинжал и всадил его обидчику в глаз по самую рукоятку. Недаром на его клинке были отштампованы рунические буквы, сливавшиеся в надпись: «Германия превыше всего». Когда Викинг выскочил из-за угла, все было кончено. Три егеря сами легли на вырубленный в скале пол темного коридора, но и двух вампиров уложили рядом. Короткий кровавый след на нижний ярус показывал путь отхода последнего, матерого кровососа. Ушел. Раненый и голодный, скоро опять на охоту рискнет выйти. Перекрыли выход в основной сектор этажа пулеметным расчетом и стали тела погибших и туши мутантов выносить. Теперь точно знали, последний монстр там, в глубине укрепрайона.

Поднялись на поверхность. Серега после бессонной ночи еле шевелился. Бойцы его с неожиданным другом Заточкой в городке военном отсыпались, а он решил со всеми работать, по стахановски.

Тут поляки крикнули, что закончили с дверью. Ходит плита каменная бесшумно, и спуск перекрывает без единой щелочки. Заказал Викинг ведро бетона и болтов с гайками ненужных две пригоршни. Получив требуемое, приступил к настенной мозаике. Память решил о себе оставить в веках. Несколько тысяч лет назад, хорошо поевший неандерталец, взял в руки уголь из прогоревшего костра и провел по стене пещеры первую линию. Так началась история искусства. Сейчас его гены вели за собой Викинга.

Серега в углу прикорнул, сломался. Остальные сидели рядом, за процессом наблюдали. Четвертый интернационал просто. Поляк, еврей, украинец и неизвестно кто. Дедушка с бабушкой со стороны отца — белорус и эстонка, со стороны матери смешались молдаванская и русская кровь. Викинг всегда затруднялся, когда в анкете встречал графу «национальность». У сталкера вышел красивый лозунг.

«Привет Долине от Викинга. 1942».

Тут и гаечки кончились. Тогда он краской написал: «Замок Вольфштайн».

— Вот, подсказку оставили, — довольно сказал командир.

— Сколько же народа погибло за это золото, — со вздохом сказал печальный еврей.

— Империи гибли. Инки и майя. Кровавые ацтеки. Испания из центра мира превратилась в задворки Европы. Исчезли Русская, Германская, Австро-Венгерская и Османская империи. На наших глазах были захвачены Голландия, хозяйка половины Азии и великая Франция. И везде текли реки крови, и звенело золото. Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал.

— Да. По делу уезжал купец, и находил в пути конец. Достигло крайнего размаха укоренившееся зло. Все потеряли чувство страха. Жил тот, кто дрался. Так и шло, — вспомнил классику ротмистр, дополняя командира.

— Старшие «Фауста» цитируют, — пояснил Гнату Остерман. — Вопрос заключается в том, сколько еще предстоит крови пролить. Как бы союзники не передрались между собой. Взгляды у них нехорошие.

— За своих людей я уверен, — нахмурился пан Вацек.

Викинг молча поморщился. Видел он вчерашних верных друзей, стреляющих в спину из-за дешевого «выверта». Даже в этой компании, где все относились к нему на редкость хорошо, сталкер не рискнул бы ни за кого поручиться. Темна вода в облаках и душа человеческая.

Тут за себя не можешь отвечать.

Проснулся вчера ночью от дикой мысли. Двинуть в Берлин, пристрелить фюрера, поставить канцлером нормального человека, заключить быстро со всеми перемирие и зажить в свое удовольствие. А Киевскую область с Чернобылем прибрать себе. Стать гаулейтером или первым секретарем обкома, в зависимости от того, кому земли отойдут.