В это время Последний бык стоял около решетки, немного в стороне. До сих пор он не замечал сена. Ему не хотелось есть. Кроме того, он не одобрял этого сена, потому что оно пахло ненавистным запахом человека. Тем не менее он считал его своею собственностью. Он считал, что оно предназначено ему на съедение. Поэтому он не только изумился, но пришел в бешенство, когда увидел, как наглый маленький слон просунул свой серый хобот через решетку и хладнокровно ест сено. С минуту он стоял, остолбенев, и ничего не предпринимал. Но когда, несколько секунд спустя, длинный изогнутый хобот Бонга снова проскользнул за решетку и ухватил вторую охапку сена, оскорбленный собственник встрепенулся. Испустив короткое мычание, похожее скорее на кашель или на хрюканье, чем на рев, он ринулся вперед, чтобы раздавить дерзкий длинный нос. Вздрогнув, Бонг быстро оттянул хобот назад, и как раз вовремя, потому что это спасло его от удара, который, несомненно, сделал бы его калекой. Одно мгновение он стоял, высоко подняв в воздух хобот и изумляясь, чем было вызвано столь беспричинное, как ему казалось, нападение. Потом его маленькие прищуренные глаза сверкнули, и он испустил гневный и резкий трубный звук. Протянув хобот поверх решетки, он словно цеп опустил его на горб Последнего быка с такой ужасающей силой, что громадный зверь грохнулся на колени.
Буйвол быстро вскочил и с размаху, как безумный, бросился на неумолимую сталь, отделявшую его от врага. Бонг колебался секунду, потом, протянув вторично хобот поверх решетки, злобно обхватил им рога Последнего быка у их основания и пытался скрутить ему шею. Это предприятие было, однако, не по силам даже такому титану, как слон. Вся мощь Последнего быка заключалась именно в мускулах его узловатой и огромной шеи. С бешеным ревом бык бросался из стороны в сторону, напрасно стараясь отбиться от этого непонятного ему змееобразного предмета, который так основательно прикрепился к нему. Бонг, дико трубя, широко расставив свои ноги-столбы, упирался ими изо всех сил. Казалось, стальная решетка падет под ударами. Но шумная и ожесточенная битва скоро кончилась. Толпа подоспевших сторожей прекратила побоище. Бонга, казавшегося явным зачинщиком, втолкнули в его стойло, и он был подвергнут серьезному наказанию.
Последний бык чувствовал себя униженным. Во время этой схватки случились вещи, которых он никак не мог постичь. И хотя он не испытывал ничего, кроме боли в шее и в плечах, он все же понимал, что получил трепку и что с ним обошлись бесцеремонно. Его не утешало даже то, что не он, а враг его ушел первый с поля сражения. В течение нескольких дней у него был подавленный вид, и он смирно бродил среди послушных ему коров. Но вскоре к нему вновь вернулась его прежняя горькая угрюмость, и вновь, одинокий, он предавался своим мрачным думам, стоя на гребне холма.
Обычно в зимние вьюги Последний бык давал себя загонять на ночь вместе со всем остальным стадом в роскошный теплый и просторный сарай. Но в эту зиму его так трудно было загонять в хлев, что Пэйн приказал предоставить ему свободу действий и оставить его на воле.
— Это не причинит ему вреда и слегка охладит его горячую кровь, — решил Пэйн.
Итак, дверь сарая оставлялась открытой, и Последний бык входил в него или не входил, как ему вздумается. Было замечено, однако, что хотя обычно буйвол входил ночью в хлев и оставался там вместе со стадом, но в бурные ночи, когда ветер дул с запада или с северо-запада, он стоял на голом холме, устремив свой взор в темную даль. Кто знает, какие видения проносились в его взволнованной, затуманенной, лишь наполовину постигавшей окружающее голове, когда сыпалась тонкая изморось или лил проливной дождь, наполняя холодом его ноздри, обливая потоками воды его косматую гриву и хлеща его по сузившимся глазам! Но Пэйн безгранично сочувствовал зверю, родина которого была и его родиной. Он говорил, заметив темную фигуру буйвола под нависшими над землей мрачными тучами, что глаза Последнего быка ясно различают среди урагана бесконечные стада буйволов, беспрерывно двигающиеся все дальше и дальше на юг, навстречу гибели. Странно сверкают во мраке заостренные верхушки их рогов, их блуждающие глаза и покрытые пеной ноздри, а с боков крадутся за ними волки равнин. Среди рева бури, — утверждал Пэйн, — Последний бык прислушивался с своего холма к топоту этих исчезнувших стад. И хотя сторожа шептали друг другу, что начальство болтает вздор об этом «злобном старом буйволе», тем не менее постепенно и они стали смотреть на него с чувством, похожим на благоговение, и относиться к его мрачным причудам, как к капризам избранного существа.
Случилось в эту зиму, что под зоологическим садом начали проводить железнодорожный туннель. Небольшая часть его пролегала под пастбищем Последнего быка и близко подходила к живописному домику, который занимали Пэйн и двое его помощников. В этом месте уровень сада был низок, и слой земли над сводом туннеля был очень тонок.
И вот однажды, после многих дней дождя и холодной январской оттепели, наступило воскресенье, когда солнце и воздух точно объединились друг с другом, чтобы дать земле обманчивую иллюзию весны. Это было после полудня. Апрелем дышали почки и земля, и веселые толпы гуляющих стекались в сад, чтобы насладиться временным бегством зимы. Как раз в тот миг, когда веселье стало особенно шумным, когда всюду звучали звонкие голоса детей, словно щебетанье скворцов, а Бонг, маленький слон, с добродушным видом и переваливаясь на ходу, шествовал по широкой белой дороге со своим грузом, вдруг задрожала земля, пронесся зловещий гул, точно при землетрясении, и волною пробежал вдоль загородки Последнего быка.
Руководимый верным инстинктом, Бонг пустился бежать с детьми на спине через луг. Люди с побледневшими лицами, едва сознавая, от чего, собственно, они бегут, с воплями и криками последовали примеру слона. Еще минута, и с глухим грохотом земля рухнула в туннель во всю длину загородки Последнего быка, унося с собой ненавистную ему решетку.
Почти тотчас же паника толпы улеглась. Люди поняли, что произошло. Благодаря своевременно поднятой Бонгом тревоге все вовремя отошли, в сторону, и никто не пострадал. Когда миновал страх, народ помчался назад, желая поглазеть на разрушенный туннель. Вместо туннеля теперь была зияющая яма с краями, местами отвесными, местами покатыми. Толпа сильно шумела и радовалась, что так счастливо отделалась. Провал как раз примыкал к одному из углов домика, занимаемого сторожами. Часть фундамента была снесена, но самое строение, хотя и покосилось слегка, осталось в целости. Пэйн, который как раз занят был своим воскресным туалетом, вышел на покосившееся крыльцо, наполовину раздетый, держа в руке кисточку для бритья. Щека его была покрыта пеной. Он окинул взглядом повреждения, потом бросился обратно в дом, чтобы одеться; в то же время он подал спешный сигнал, сзывавший всех служащих из других частей сада.