Я подписал письмо-«просьбу» утвердить В. Е. Семичастного первым заместителем предсовмина УССР. Вот так был решен вопрос с В. Семичастным, а он стал членом правительства Украины, не будучи ее депутатом.
23 мая В. Е. Семичастный приехал в Киев, у нас с ним состоялась продолжительная, обстоятельная беседа по всей сложившейся вокруг него ситуации. Он был потрясен и растерян. Я как мог его успокаивал, говорил, что он погрузится в интересную работу и постепенно отойдет от этого неожиданного для него удара. На его вопросы ко мне, почему с ним так поступил Л. Брежнев, я ничего вразумительного или даже убедительного не мог сказать, так как сам истинной причины не знал, а предположениями в таких вопросах руководствоваться нельзя, просто недопустимо. Одно было ясно: освобождение произошло скоропалительно, в грубой и нетактичной, недостойной форме. От такой формы «перемещения кадров» авторитет у руководителя не добавится, а наоборот.
29 мая вышел Указ Президиума Верховного Совета УССР — Семичастный стал первым заместителем Совмина республики, не будучи «избранником народа». Подхалимы, льстецы будут говорить, что «сделано смело, гениально», но это неправда. Нельзя сказать, что «перестановка» в руководстве КГБ прошла незамеченной или бесследно. Было много толкований, кривотолков и догадок, в том числе и в иностранных средствах массовой информации. Многие партийные, советские, военные руководители недоумевали по поводу такого решения и делали правильные предположения и выводы, что это все было сделано Брежневым из-за боязни разоблачения его предложения Семичастному физически устранить Н. С. Хрущева. И в целом из-за боязни и трусости перед ростом авторитета молодых, деятельных людей. Я с этими выводами был согласен.
Семичастный приступил к работе. У меня бывал нередко, и я всячески помогал ему побыстрее войти в курс дела. Спустя короткое время он полностью освоил порученное ему дело.
Это было 17 июня. Мне позвонил Л. Брежнев. Он был сильно обеспокоен и расстроен происходящими событиями в международной обстановке и особенно событиями по Ближнему Востоку[100]. Брежнев сообщил мне, что принимается решение о срочной поездке Н. В. Подгорного в ОАР, и далее сказал: «Надо спасать положение, принять все меры для поддержки и укрепления веры в Насера»[101]. Далее Брежнев сказал, что днями Пленум ЦК рассмотрит вопрос событий на Ближнем Востоке. Продолжая разговор, он говорил, что Насер допустил большие политические и военные просчеты, и при этом он утверждал, что «Израиль и США не добились успеха». Это было с его стороны по меньшей мере политической наивностью, если не безответственной политической демагогией. Такая оценка положения дел недопустима для политического деятеля такого ранга.
19 июня в 11 часов утра началось заседание политбюро ЦК по ближневосточному вопросу: настроение у всех какое-то гнетущее. После воинственных, хвастливых заявлений Насера мы не ожидали, что так молниеносно будет разгромлена арабская армия, в результате так низко падет авторитет Насера как политического деятеля в арабском мире. На него ведь делалась ставка как на «лидера арабского прогрессивного мира». И вот этот «лидер» стоит на краю пропасти, утрачено политическое влияние; растерянность, боязнь, неопределенность. Армия деморализована, утратила боеспособность. Большинство военной техники захвачено Израилем; танки, орудия, пулеметы, стрелковое оружие частично уничтожены. Много оружия осталось у израильтян как трофеи.
Не без основания ходят слухи, что Румыния закупает трофейные танки у Израиля, а танки ведь нашего производства. Нам, очевидно, придется все начинать сначала: политику, тактику, дипломатию, оружие. Недешево будет обходиться все это для нашего народа, страны. Четкость и ясность действий США и Израиля на Ближнем Востоке определились. Отстранение от власти Насера преследует цели: дальнейший раскол арабского единства, установление политического и экономического диктата в Ближневосточном регионе.
Ближневосточные события очень серьезно затрагивают нашу страну, наше присутствие и влияние в Средиземном море, да и географически это близко к нашим границам. Л. Брежнев успокаивал себя тем, что, мол, «проиграно одно сражение в войне. Политическая же борьба арабского народа против США и Израиля будет продолжаться». Это были «успокоительные» рассуждения. Нет, не так! Всего за шесть дней была проиграна война.
20–21 июня. Состоялся Пленум ЦК КПСС, на нем рассматривался вопрос: «О положении на Ближнем Востоке». С докладом выступил Л. Брежнев, доклад, выступления по докладу и заключительное слово — все прошло хорошо. Говорили, что мое выступление было на должном уровне, с этим меня поздравили все члены политбюро, хорошо о нем отозвался и Л. Брежнев.
На пленуме с резкой критикой о состоянии обороны страны, в том числе и обороны Москвы, выступил первый секретарь МГК КПСС т. Егорычев. Он говорил сущую правду, в том числе и в адрес Л. Брежнева как председателя Комитета обороны. Но кому из «политиков» она, эта критика, нравится? После пленума пошли «обоймой» политические мероприятия: митинги, собрания, доклады, выступления — и все в поддержку арабов и осуждения Израиля, его агрессивной политики и практических действий. Но вся эта шумиха не имела никакого воздействия на США и Израиль. В республике два процента еврейского населения, но они проявляют организованность и единство.
Пытаемся найти евреев, которые бы выступили с публичным осуждением Израиля, кое-где удается, но это проходит формально, неубедительно. Наш военный Черноморский флот почти весь ушел в Средиземное море, его личный состав, учебные, боевые подразделения, береговые части охвачены высоким патриотическим чувством, боевым духом. Моряки, авиаторы почти поголовно изъявляют желание быть добровольно зачисленными в десантные части.
22–30 июня. Много ежедневных будничных забот, сложностей и трудностей. Вот и сегодня — прошло уже 26 лет со дня начала Великой Отечественной войны. Уже выросло целое поколение молодых людей, не знающих этого страшного времени. Горько и больно вспомнить, сколько труда, жертв, крови, сирот, калек, сколько слез и неизлеченных ран, физических и моральных, принесла эта бойня. А мы недостаточно уделяем внимания фронтовикам, семьям погибших, инвалидам и калекам, работникам тыла в эти тяжкие времена. Мало занимаемся поисками без вести пропавших. Наши люди очень нуждаются в достойной признательности за ратные подвиги и изнурительный труд во время Великой Отечественной войны. Наш народ очень терпелив, но конец всякому терпению чреват опасными событиями. Нам надо все делать, чтобы не повторилась катастрофа, а все ли делается для этого? Не много ли мы допускаем самоуспокоенности и надежд на «мирное» сосуществование? Надо все делать, чтобы быть уверенными в безопасности своей страны.
Позвонил мне из Праги наш посол С. В. Червоненко, сообщил, что А. Новотный собирается посетить Киев. С ним будет его супруга и один человек охраны. Червоненко просил меня уделить должное внимание Новотному. Я ему сообщил, что мне этот вопрос известен из других каналов и я уже рассматривал его. Разместим А. Новотного в особняке за городом в Валках, покажем Институт искусственных алмазов и твердых сплавов, Институт кибернетики, Днепр во всей его красоте. Если он пожелает посетить Львов и Запорожье, то предоставим транспорт, самолет или автомашины, по его желанию. Червоненко остался доволен и дополнительно сообщил, что Антонин Новотный из Киева собирается на 10–12 дней поехать в Крым, там немного отдохнуть. Вся намеченная программа пребывания А. Новотного в республике была выполнена.
Позвонил мне Л. Брежнев (наконец его «прорвало»!), сказал: «Московская городская партийная организация нуждается в укреплении, и Егорычева стоило бы заменить». Это «здоровая, партийная реакция» руководителя партии на критическое выступление на Пленуме ЦК КПСС стоила первому секретарю МГК КПСС должности. Брежнев на первого секретаря МГК предложил кандидатуру В. Гришина — он тогда работал председателем ВЦСПС. «Все согласились», — сообщил Брежнев мне. Я тоже молчаливо согласился, хотя в душе не было согласия. Я думал, что нельзя так поступать и обращаться с кадрами только за то, что они имеют свое мнение и говорят правду. Многие играли в прятки со своей совестью и принципиальностью. Брежнев все больше проявлял свои «способности и задатки» расправы с неугодными ему кадрами.
2–5 июля. Прошло ровно пять лет, как я был избран на Пленуме ЦК КПУ первым секретарем ЦК КПУ. В напряженной работе даже не заметил, как «проскочило» это время. Сделано много нужного и полезного за это время, и все же дел еще, кажется, непочатый край, день за днем пять лет упорной, напряженной, очень трудной работы. Уже основательно освоился с объемом работы, но напряжение в работе еще больше, работаю просто на износ.