Читать интересную книгу Мастер-арфист - Энн Маккефри

— На свете много такого, чего мы не знаем. И не всегда мы можем помочь… — Она помолчала и вздохнула. — Иногда люди просто тратят все отпущенные им силы… Но я обещаю, что буду внимательно следить за твоей мамой.

— И за Бетрис?

— И за Бетрис, — подтвердила Джиния.

В тот вечер Робинтон уселся за ужином рядом с Бетрис — и заметил, что руки ее слегка дрожат. И тогда он, стараясь не обращать на это внимания, принялся потчевать Бетрис рассказами о самых забавных происшествиях, какие только мог припомнить, а Бетрис смеялась так же охотно, как и всегда. На мгновение их взгляды встретились; Бетрис странно улыбнулась и погладила Робинтона по руке.

— Не волнуйся, Роб, — негромко сказала она, повернувшись так, чтобы ее не услышал супруг. Дженелл как раз принялся многословно объяснять некую законоведческую тонкость молодому подмастерью — Робинтон узнал в нем одного из учеников Шонегара.

— Ладно, только ты хорошенько следи за собой, Бетрис, — негромко сказал Робинтон, постаравшись выразить в этой краткой реплике всю свою любовь.

— Да, конечно. Обязательно.

Пришлось Робинтону удовольствоваться этим обещанием. А назавтра мастер Дженелл сообщил ему о новом назначении: на этот раз — в Керун.

— Ты ведь еще не бывал на равнинах, верно? Полезный опыт, Poб, полезный опыт. Да и контракт недолгий.

Дженелл вручил Робинтону лист пергамента.

— Вот холды, в которых тебе не следует появляться.

— Не следует появляться?.. — Изумленный Робинтон принялся просматривать список из девяти названий.

— Да, — отозвался мастер-арфист. — Как мне ни прискорбно об этом говорить, но теперь к арфистам не везде относятся с прежним почтением. Думаю, тебе и самому случалось разок-другой с этим сталкиваться. Робинтон невольно состроил гримасу.

— Но почему? Мы же всего лишь пытаемся помочь людям. Мы никого не обманываем…

Дженелл склонил голову набок и печально улыбнулся уголком рта.

— Многим сейчас кажется, что Баллада о Долге лжет.

— Та, что воздает честь всадникам?

Дженелл кивнул.

— Вот тебе одна так называемая ложь. Ты уже мог понять, что даже в больших холдах некоторые считают, что Вейр с его всадниками — пережиток ушедших времен, минувшей опасности, с которой можно более не считаться.

— Но, мастер Дженелл…

Мастер-арфист поднял руку и коротко улыбнулся.

— Ты давно и хорошо знаком с единственным сохранившимся Вейром. А многие даже никогда не видели дракона в небе — где уж тут говорить о знакомстве со всадником? Иногда Поиск тоже воспринимают неправильно — хотя в последнее время он проводится редко. — Он постучал по листку со списком. — В общем, как это ни огорчительно, но в этих холдах тебе бывать не следует. Мы не можем заставлять людей учиться тому, чего они знать не желают.

* * *

Когда Робинтон уже выезжал со двора на своем новом, молодом руатанском скакуне, он увидел рысящего навстречу другого скакуна. И его владелец показался Робинтону очень знакомым.

Робинтону уже дважды случалось видеться с незримым приспешником Дженелла — в кабинете у мастера-арфиста, по официальному делу.

— Если вас смущает отсутствие имени, зовите меня Шнырок, — весело усмехнувшись, сказал тогда этот человек. — Видите ли, я шныряю то там, то тут…

Мастер Дженелл улыбнулся.

— И ты его никогда в глаза не видал, Роб.

— Ясно, — ответил тогда Робинтон. Но сейчас ему очень нужно было узнать одну вещь — и сообщить ее мог только этот скороход.

— Э-э… скороход, подождите минутку… Робинтон натянул поводья своего скакуна. Скороход послушно остановился и повернулся к нему. Робинтон улыбнулся.

— Я так и думал, что это вы.

Шнырок коротко улыбнулся в ответ.

— Я много кого одурачил.

— Да, но ведь я — арфист, и меня тоже учили подмечать разные мелочи — как и вас. Вы нашли Маллана? — нетерпеливо поинтересовался Робинтон.

Лицо скорохода сделалось настолько бесстрастным, что вспыхнувшая было в груди Робинтона надежда угасла. Шнырок покачал головой.

— Он умер на рудниках. Это все, что мне удалось разузнать. — Затем бесстрастность его сменилась жгучей ненавистью. — И я еще доберусь до Фэкса!

— А если не вы, так я.

И, пообещав это, Робинтон тронул скакуна.

* * *

Хотя на всем пути по равнинам Керуна Робинтона принимали хорошо, временами он чувствовал, что некоторые обучающие Баллады вызывают у людей неприятие. Тогда Робинтон принимался беседовать со взрослыми обитателями этих холдов, напоминая им о положениях Хартии. Частенько он вечера напролет делал копии документов, способных опровергнуть слухи о «лжи» арфистов. По большей части ему удавалось переубедить скептиков.

Несколько раз хозяева приютивших Робинтона холдов предупреждали арфиста, что «вашего брата тут не сильно любят», и, если Робинтона вечером просили поиграть, он предусмотрительно выбирал невинные любовные песенки и танцевальные мелодии. Но даже на простого музыканта иногда поглядывали угрюмо и неприязненно.

Однажды вечером в холде Красный Утес Робинтон, к своему удивлению, увидел Шнырка, одетого скороходом. Он принес местному холдеру ответ на его послание в какой-то из цехов. Робинтон дождался возможности переговорить со Шнырком и попросил передать письмо Мерелан — а убедившись, что никто сейчас их не слышит, перекинулся со Шнырком еще парой слов.

— Вот уж не ожидал увидеть вас здесь, — сказал Робинтон, помахивая письмом и делая вид, будто речь идет о нем.

— Что ж, по-вашему, мастер Дженелл не знает, куда посылает своих арфистов? — поинтересовался Шнырок. — И кстати, если у вас будут возникать какие-то сомнения, можете наводить справки у станционного смотрителя.

Взяв у Робинтона письмо, он уже более громко и совсем другим тоном произнес:

— Ладненько, арфист, я пригляжу за этим письмецом, раз уж ты так просишь.

* * *

Когда Робинтон завершил поездку по Керуну, мастер Дженелл отправил его в Нерат, в поселение, соблюдавшее, по счастью, старые традиции. Робинтон с радостью воспользовался возможностью хоть на время забыть о непрерывной бдительности и ревностно принялся учить детей обязательным песням и Балладам. Он с облегчением отметил, что всадники частенько появляются в этих краях— прилетают за свежей рыбой для Вейра. Робинтон каждый раз передавал с ними приветы Ф'лону и пытался поговорить с драконами. Те с изумлением смотрели на него, но так ни разу и не ответили.

Их молчание немного обижало Робинтона — ведь Сайманит' всегда охотно с ним разговаривал. Хотя, с другой стороны, Ф'лон ведь был его другом, а с всадниками этих драконов он едва знаком…

Весной Робинтон вернулся в цех арфистов — и при виде матери его охватил ужас. Она ужасно исхудала, остались лишь кожа да кости. Болезнь выпила всю ее красоту, и даже волосы Мерелан сделались сухими и ломкими. Певицу постоянно терзали жестокие приступы кашля. Она почти не могла ходить сама — ей приходилось на кого-нибудь опираться.

— Что-то с тобой неладно, мама, совсем неладно, — сказал Робинтон и взглянул на Петирона, поддерживавшего Мерелан. Тот кивнул. Лицо его было страдальческим и обеспокоенным.

— Именно потому тебя и вызвали обратно, — сказала Робинтону Джиния, когда он вихрем ворвался в цех целителей.

Робинтон застыл, словно громом пораженный.

— Что значит — «именно поэтому»?

Джиния взяла его за руку. Лицо целительницы было исполнено сострадания и боли.

— Да, Мерелан хотела тебя видеть. Ей осталось не так уж много времени.

— Но… Я же только что потерял Касию!

— Я знаю, милый мой Роб. Я знаю. — В глазах у Джинии стояли слезы. — Мерелан — лучшая моя подруга. И все, что мне под силу теперь сделать, — позаботиться, чтобы она не страдала от боли.

Робинтон кивнул, чувствуя, как его сковывает холодное оцепенение горя.

— Ты должен помочь ей. И Петирону.

— Ей — обязательно. Петирону…

— Робинтон, он посвятил ей всю свою жизнь.

«А я так и не смог посвятить жизнь Касии», — с горечью подумал Робинтон.

Когда-то он думал, что дни, последовавшие за кончиной его супруги, были тяжелыми. Но теперь, наблюдая за медленным угасанием матери, Робинтон понял, что бывает и тяжелее. Робинтон часто играл для матери разные песни — даже переделанную на юмористический лад «Сам залез — сам вылезай»; Мерелан улыбалась и даже иногда тихонько посмеивалась. Петирон тоже много играл для жены; похоже было, что музыка действует на нее умиротворяюще.

Три дня спустя Джиния разбудила Робинтона перед рассветом.

— Конец близок.

Робинтон поспешно натянул штаны и рубаху и бросился вслед за целительницей. Его переполнял ужас.

Конец Мерелан оказался неожиданно мирным. Робинтон держал одну ее руку, а Петирон — другую. Мерелан слабо улыбнулась и едва заметно сжала исхудавшие пальцы. А потом она вздохнула, как некогда Касия, и застыла. Робинтон и Петирон не шевелились. Ни у одного не хватало сил выпустить безжизненную руку.