Не все леса были такими. Дед Юлиана владел обширными территориями около своей усадьбы, и он включали в себя живописного вида озера и опять же лес. Только этот лес был не четой этому, потому что выглядел он как никогда приветливо. Вся живность этого леса ограничивалась всегда поющими птичками и ещё вечно прыгающими с ветки на ветку белками. И света там было больше, и деревья зеленее.
— Много лет назад охотники были здесь частыми гостями, — поведал Теодор, когда четвёрка пробиралась сквозь трущобы. — Тогда они понаставили тут кучу капканов и нам удалось найти далеко не все. Я и сам как-то находил капкан. Ну как находил. Я в него наступил и мне чуть не оторвало ногу. Жуть какая боль была. Вспоминаю до сих пор. Поэтому до сих пор смотрю под ноги.
— Почему охотники не ходят туда сейчас? — поинтересовалась Пенелопа.
— Здесь слишком много вервольфов, — ответил ей Глесон. — И другие твари водятся, но волки явно преобладают. Они господствуют тут и не выгоняют остальных только потому, что тем больше негде будут жить. Что-то вроде солидарности, но явно неустойчивой. Люди же перестали сюда ходить, когда поняли, что так много вервольфов им не истребить. Тогда и заключили что-то вроде перемирия. Люди не суются в лес, а вервольфы не лезут в город. Так вот и живём уже лет двадцать. И, надо сказать, спокойнее как-то стало. Разве что местным охотникам работы поубавилось.
— И мы это перемирие сейчас нарушаем, — заключил Юлиан.
— Именно. Надеюсь, что нас простят.
А ведь Юлиан сын человека, который, возможно, был другом вервольфа. Как они отнесутся к этому? Стоило спросить у Теодора, но все карты в присутствии Глесона он раскрывать не хотел. Не время.
Чем дальше они шли, тем темнее становилось. Теодор и впрямь их вёл какими-то тайными обходными тропами, которые зигзагами водили туда-сюда, но никогда не обрывались на тупике. Юлиан всё больше и больше верил в пригодность Теодора как помощника.
Однако в это время где-то справа раздался шорох и Юлиан, Пенелопа и Глесон мгновенно достали оружие.
— Стойте! — оборвал их Теодор. — Не надо этого делать. Я бы учуял собрата, у меня ведь знает какой нюх. Поблизости нет никого, надо идти дальше.
Глесон недоверчиво опустил ствол дробовика. Юлиан и сам боялся, что Теодор что-то не так почуял и сейчас из-за какого-нибудь дерева выскочит огромный вервольф и растерзает их всех.
Но, убедившись, что опасности нет, они продолжили путь. Напряжение всё увеличивалось, и как раз в этот момент Юлиан перестал бояться. А ведь до этого у него аж дрожали коленки, и он ничего не мог поделать с этим. Наверное, в один момент его боязнь достигла пика, а потом вдруг перегорела и страх отошёл. Абсолютно.
Либо же у Юлиана голова пошла набекрень и мозг отключился, передавая владение телом полностью и безвозвратно в руки инстинктов. Но, это было лучше, чем то, что он ощущал совсем недавно, потому что теперь уже никакого отсутствия веры в успех он не чуял. Теперь он только переживал за Пенелопу, но этого страха не ощущал физически.
— Есть одно дерево, — через несколько минут сказал Теодор. — Огромный такой вековой дуб. Под ним всегда спит наш вожак.
— Сейчас около пяти, — перебил его Глесон. — Кто будет в такое время спать?
— Мы как раз всегда спим после обеда и до ночи. Ночью у нас свои дела, такой у нас режим.
— Понятно. Зачем нам дуб?
— Вы не понимаете? Идти на целую стаю опасно, вас всех могут растерзать и ни о чём не спросить. А с одним лишь только вожаком у вас есть шанс тихо поговорить.
— Направим на него оружие и заставим выдать Иллиция? — спросил Глесон.
— Я думал, что вы так и хотели, — сказал Теодор. — Всё сделать бесшумно. Если вожак завоет, это будет означать призыв и я не смогу ему сопротивляться. И мне придётся выполнять всё, что он скажет. Понимаете?
Ещё одна причина, почему Теодору не хочется больше находиться в этой вольчей шайке. Беспркословно исполнять чью-то волю немного унизительно. Самое, что ни на есть рабство.
Юлиан посмотрел на Пенелопу. В темноте было плохо заметно её мимику, но руку она держала возле оружие и всё ещё не боялась. Совсем.
— Мы совсем скоро, — сказал всем Теодор. — Так что даже дышите тихо.
Они выбрались из густой чащи на относительный пустырь, но и там было темно. И джае небо, которое проглядывалось скволзь мало-мальски заметные просветы меж деревьями, выглядело чёрным. А дорогу освещала только луна, потому что уж очень похожи были тропинки на лунные лучи.
— Это здесь, — еле слышно прошептал Теодор, когда они снова зашли в чащу самых высоких деревьев.
Глесон и Юлиан переглянулись. Сейчас им приходилось импровизировать, потому что времени на составление у них в силу некотрых причин не было. Юлиан сбежал, а потом полиция накрыла склад Глесона… Событий было предостаточно.
Юлиан глянул меж веток и видел спящего под дубом огромнейшего волка. Его однозначно не было среди тех, кого он вызывал при помощи Хелен, Пенелопы и Йохана. И, насколько он знал, не было в компании вызванных советников Ривальды.
— Я пойду один, — прошептал Глесон и, еле наступая, боясь задеть хоть какую-нибудь веточку он земле, он отправился на опаснейшую встречу.
Юлиан замер и пристально начал наблюдать. Шаг, ещё шаг… Сон вожака вервольфов не выглядел смертным и был риск того, что он в любой момент очнётся. Но этого не наступало. Со лба капнула капля пота и он прижался поближе к Пенелопе, чтобы ощутить её тепло.
Пенелопа же, похоже, ощущала только азарт и ничего более. Для неё сегодняшний день был просто игрой, она не думала о том, что серьёзность тут имеет место. Наверное, в её книгах про принцесс всё именно так легко и происходит, а герои всегда выбираются сухими из воды.
Настолько же сухими, насколько и сам Юлиан в последнее время. Он мог отрицать это перед другими, но врать сам себе не мог.
Ещё шаг и ещё… Сейчас Глесон подойдёт и всё решится.
Но рык раздался сзади. Юлиан очень надеялся, что ему это причудилось, поэтому обернулся посмотреть и… Результат превзошёл все его ожидания.
Сразу около десятка больших взрослых самцов вервольфов стояли сзади, пристально смотря на происходящее и еле слышно порыкивая.
— Теодор, — сухо сказал тот, что был по середине и судя по всему всех возглавлял. — Ты предал нас.
Теодор медленно нагнул свою шею и против своей воли начал превращаться обратно в волка. Из-за того, что увеличивался в размерах, больничная одежда начала расходиться по швам, а после и вовсе оказалась порвана на мелкие части и раскидана по земле.
Пора было бить панику, но Юлиан оцепенел и не знал, что делать. Пенелопа резко ухватило крепко его за руку, что тоже немного напугала, так как поначалу Юлиану показалось, что это волк хочет ему откусить её.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});