Читать интересную книгу Наступит день - Мирза Ибрагимов

- Здравствуйте, господин Фридун! Мне и не снилось, что вы так скоро попадете к нам в руки. Мне очень жаль вас, - проговорил серхенг Сефаи, прибегая к той добродушной улыбке, которая нередко вводила в заблуждение его собеседников.

Фридун призвал на помощь все свое хладнокровие, чтобы не растеряться перед этим лицемерием.

- Какой-то мыслитель сказал, что человек не должен ничему удивляться, спокойно ответил Фридун и добавил: - Я хочу знать, почему я заключен в Гасри-Каджар?

- О, конечно, вы узнаете это. Это ваше право. Значит, вам пока ничего не известно?

- Я не знаю, что означает в ваших устах "ничего".

- Для нас "ничего" означает "все". Заговор против правительства, подготовка покушения на жизнь его величества, связь с Керимханом Азади и Симоном Симоняном, сокрытие Арама Симоняна... Я могу продолжить перечень... Видите, что значит "ничего" при расшифровке!..

- Я слышал о вас много, серхенг, но о вашей склонности к острословию слышать не приходилось.

- Подумайте хорошенько, господин Фридун, - сказал серхенг Сефаи серьезным тоном. - Мне казалось, что семи дней вполне достаточно, чтобы вы смогли восстановить в памяти все ваши деяния. Я даю вам дополнительно еще один день. Идите и подумайте. При этом помните, что у нас есть средства, которыми мы умеем извлекать мозг из кости и мысли из головы... Ступайте, подумайте и... пожалейте себя...

- Благодарю за милость. Но должен предупредить, что я уже обо всем подумал. Теперь думать мне больше не о чем.

- Найдется еще много такого, над чем следует подумать. Идите! Через двадцать четыре часа встретимся снова. Хочу надеяться, что вы будете вести себя благоразумно. Напоминаю, что для его величества и для таких, как мы, его ничтожных рабов истина превыше и дороже всего.

Он нажал кнопку и велел увести Фридуна, который презрительно улыбнулся.

После ухода Фридуна в голове серхенга Сефаи с новой силой ожили старые подозрения: "Фридун, Шамсия, Хикмат Исфагани..."

Ему казалось, что он поймал конец нити, который поможет ему распутать весь клубок. Только надо искусно и терпеливо развязывать эти сложные узлы. Из них и сплетет он толстый канат, который закинет на следующую ступень карьеры.

В эти же дни, когда Фридун томился в одиночке, был арестован и Хикмат Исфагани.

Коммерсант не мог понять причины своего ареста. В первую минуту ему показалось, что это просто результат недовольства им его величества; очевидно, шах не забыл его колебаний в истории с мазандеранским поместьем и захотел сурово наказать своего верноподданного. Не обошлось, конечно, дело и без участия этой дворцовой крысы - Хакимульмулька. Он подлил масла в огонь...

Однако дальнейшие размышления над причинами своего ареста привели заключенного к иным выводам. Ведь эта история с поместьем была давно, так почему же его тогда не подвергли аресту? Нет, надо искать причины поглубже.

Престол Реза-шаха напоминает сейчас дырявую лодку в разбушевавшихся волнах. Слабого удара о камень достаточно, чтобы это суденышко разлетелось в щепы. Об этом уже давно велись разговоры в политических кругах, в иностранных посольствах, в аристократических салонах. В оппозиционных сферах, настроенных против Пехлеви и созданного им деспотического режима, исподтишка обсуждался вопрос о будущей конституции Ирана; сторонники монархического строя задумывались над кандидатурой нового шаха.

Намеки, сделанные Хикмату Исфагани министром Томасом и министром Гарольдом о том, что его голова создана для короны, в какой бы шутливой форме они ни были выражены, несомненно имели под собой какую-то почву. В этих условиях, естественно, Реза-шах спешил убрать со сцепы всех возможных соперников. Эта догадка приводила Хикмата Исфагани в отчаяние. Он вспомнил о предательском убийстве в тюрьме Теймурташа и сердара Асада и стал мучительно искать средства к спасению.

"Этот подлец Пехлеви не ограничится тем, что присвоит все мои поместья, все мои капиталы. Он покончит со мной!.." - и в бессильной ярости Исфагани осыпал шаха проклятьями... - Неужели жертвенным ягненком подставить голову под нож Реза-шаха! Если б удалось установить хоть какую-нибудь связь с внешним миром - послать небольшую записочку фон Вальтеру, мистеру Томасу или мистеру Гарольду! Больше всего он боялся, что, пока друзья разведают об его аресте, будет уже поздно и его прикончат в тюрьме. Он был готов отдать половину состояния тому, кто дал бы ему возможность связаться с друзьями на воле.

Эти мысли заключенного были прерваны тюремщиком, который открыл дверь камеры и приказал ему выйти.

Хикмат Исфагани дрожал от страха. И вдруг, войдя в кабинет, он увидел серхенга Сефаи. Заключенный даже прослезился от радости. Он бросился к серхенгу и, схватив его руку, стал крепко пожимать.

- После этого мне и умирать не страшно! - заговорил он жалобно. Благодарю аллаха за то, что он вручил мою судьбу в твои руки. Этого не выразить простыми словами, это надо сказать стихом:

О, если врачом придешь, родная,

радость, к постели моей,

Я на два мира не променяю

сладость болезни своей!..

Серхенг, который получал огромное удовольствие от заискивания перед ним этого рогатого и когда-то высокомерного человека, вел себя полуофициально и холодно-сдержанно. Почувствовав это, Хикмат Исфагани пошел в своем угодничестве еще дальше.

- Клянусь аллахом, говорю искренне! - сказал он. - Ты чудесный парень. В твоих руках даже умереть не страшно.

- Примите во внимание, господин Исфагани, что нам нельзя ни на минуту забывать требований нашей службы. Несмотря на это, я все время, сидя здесь, думаю о вас и делаю все, чтобы не осложнить вашего дела, - сдержанно сказал серхенг.

- Благодарю, господин серхенг, я очень тебе обязан. Скажи мне лишь одно, за что я арестован и брошен сюда?

Сефаи с минуту подумал и сказал нерешительно:

- Да я и сам как следует не знаю. Это личный приказ его величества... Вероятно, господин Хакимульмульк в курсе. И еще Фридун...

Он не докончил фразы, но для Хикмата Исфагани было достаточно и сказанного; он сразу понял, что дело не обошлось без участия серхенга, однако решил не показывать ему этого.

- Послушай, - начал он, пытаясь как можно лучше скрыть свою догадку, клянусь пророком, эта дворцовая крыса мутит весь мир и вводит в заблуждение его величество. Во всем виновата эта проклятая лисица. Господин серхенг, помоги мне, и я открою все проделки этого подлеца!

- Пока что думайте лучше о спасении своей собственной шкуры. Выйдите отсюда живым, тогда и начнете строить планы мести.

- Это разумный совет, согласился Хикмат Исфагани. - И хотя ты намного моложе меня, но совершенно прав. Выпусти меня отсюда, мой друг, и я готов на все, - сказал Хикмат Исфагани, подавшись вперед. - Пятьдесят тысяч туманов, сто тысяч...

- Это дело трудное, господин Хикмат Исфагани, - ответил серхенг, нахмурившись. - Весьма трудное. Но во имя старой дружбы я все-таки посмотрю, можно ли будет что-нибудь сделать?

Уловив податливые нотки в голосе серхенга, Хикмат Исфагани наклонился к нему еще ближе.

- Тут долго раздумывать не надо... Только доставь от меня небольшую записку мистеру Томасу.

- Если это станет известно его величеству, я останусь без головы, господин Хикмат Исфагани, - строго сказал серхенг. Вы должны это знать!..

- Как же мне быть? Так и погибнуть ни за что ни про что?

Серхенг решил обязать Хикмата до конца жизни.

- Я могу облегчить ваше пребывание в тюрьме, спасти вас от насекомых, создать некоторые удобства. Скажите, что вам нужно? Как это ни рискованно, я готов вам всячески помочь. - И серхенг поднялся, давая понять, что разговор окончен. Поднялся и Хикмат Исфагани.

- Если можно, вели принести мне кальян, - сказал он. - Сердце мое болит без кальяна.

- Будет исполнено. Вам принесут отличный кальян...

И Хикмат Исфагани, сопровождаемый вооруженным жандармом, побрел по коридору, бормоча проклятья, неведомо кому предназначенные.

Когда Фридуна вторично вели на допрос к серхенгу Сефаи, он издали заметил какую-то знакомую фигуру. Присмотревшись, он узнал Хикмата Исфагани. Это его поразило.

Тот в свою очередь разглядывал Фридуна, и по выражению его лица было видно, что он силится восстановить в памяти, где и при каких обстоятельствах встречался с этим молодым человеком.

Когда Фридун проходил мимо него, Хикмат Исфагани задержал шаг.

- Эй ты, сын прелюбодеяния! - вскричал он, вспомнив наконец, кто это. Большевик проклятый!

Фридун прошел, не отвечая и не оборачиваясь. Тогда Хикмат Исфагани резко повернулся и вбежал вслед за Фридуном в кабинет серхенга Сефаи.

- Господин серхенг, - возбужденно заговорил он. - Держите его крепко! Это опасный человек, большевик! Я сам его когда-то задержал, и отправил сюда!

Фридун понял, что Хикмату Исфагани неизвестны последние события, и почувствовал некоторое облегчение. А серхенг Сефаи презрительно усмехнулся, приняв эту выходку Хикмата Исфагани за смехотворную попытку избежать наказания столь легковесным способом.