Читать интересную книгу Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон

— Слава богу, — сказал Микаэль. — Я понял, что действительно привязался к нему.

Дирк Фруде кивнул:

— Я это знаю. Хенрик вас тоже полюбил. Как прошла поездка в Норрланд?

— Успешно, но неудовлетворительно. Я расскажу об этом попозже. У меня к вам есть один вопрос.

— Пожалуйста.

— Что случится с «Миллениумом», если Хенрик вдруг умрет?

— Ничего. Его место в правлении займет Мартин.

— Существует ли риск, чисто теоретически, что Мартин сможет создать проблемы для «Миллениума», если я не прекращу расследовать обстоятельства исчезновения Харриет?

Дирк Фруде вдруг настороженно посмотрел на Микаэля:

— Что случилось?

— Собственно говоря, ничего.

Микаэль пересказал ему свой разговор с Мартином Вангером в праздничный вечер.

— Когда я ехал домой из Нуршё, мне позвонила Эрика и рассказала, что Мартин разговаривал с ней и просил подчеркнуть необходимость моего пребывания в редакции.

— Понимаю. Вероятно, на него надавила Сесилия. Но я не думаю, что Мартин начнет вас шантажировать. Он для этого слишком порядочен. И не забудьте, что я тоже вхожу в правление маленькой дочерней компании, которую мы образовали, когда покупали акции «Миллениума».

— А если ситуация осложнится, какую позицию займете вы?

— Условия контракта должны выполняться. Я работаю на Хенрика. Мы с Хенриком дружим сорок пять лет и в подобных ситуациях действуем одинаково. Если Хенрик умрет, то его долю в дочерней компании унаследую я, а не Мартин. У нас подписан жесткий контракт, согласно которому мы обязаны поддерживать «Миллениум» в течение четырех лет. Если Мартин захочет что-нибудь предпринять против вас — чего я не думаю, — он сможет, например, остановить небольшую часть новых рекламодателей.

— Рекламодатели являются основой существования «Миллениума».

— Да, но взгляните на это с другой стороны — такие мелочи требуют времени. Мартин сейчас борется за выживание своих предприятий и работает по четырнадцать часов в сутки. На другое у него просто нет времени.

Микаэль призадумался.

— Я знаю, что это не мое дело, но можно спросить — как обстоят дела концерна?

Дирк Фруде посерьезнел:

— У нас есть проблемы.

— Ну, это понятно даже такому простому смертному из числа экономических журналистов, как я. Я имею в виду, насколько они серьезны?

— Между нами?

— Сугубо между нами.

— За последние недели мы потеряли два крупных заказа в электронной промышленности, и нас пытаются вытеснить с российского рынка. В сентябре нам придется уволить тысячу шестьсот работников в Эребру и Тролльхеттане. Увольнение — не лучший подарок для людей, проработавших в концерне много лет. Каждый раз, когда мы закрываем какую-нибудь фабрику, доверие к концерну еще больше подрывается.

— Мартин Вангер в тяжелом положении.

— Он работает как вол и все время ходит по тонкому льду.

Микаэль пошел к себе домой и позвонил Эрике. Ее в редакции не оказалось, и он поговорил с Кристером Мальмом.

— Видишь ли, вчера, когда я возвращался из Нуршё, мне звонила Эрика. До нее добрался Мартин Вангер и, как бы это сказать, хотел с ее помощью заставить меня больше внимания уделять делам редакции.

— Я тоже думаю, что тебе следует ими заняться, — сказал Кристер.

— Понимаю. Но я подписал контракт с Хенриком Вангером и не могу его разорвать, а Мартин действует по поручению одного человека из местных, которому хочется, чтобы я прекратил тут копаться и уехал. То есть предложение Мартина — это просто попытка меня отсюда выпроводить.

— Ясно.

— Передай Эрике, что я вернусь в Стокгольм, когда все тут закончу. Не раньше.

— Понятно. Ты окончательно сошел с ума. Так я и передам.

— Кристер, послушай. Тут начинает происходить что-то важное, и я не намерен давать задний ход.

Кристер тяжело вздохнул.

Микаэль отправился к Мартину Вангеру. Дверь открыла Эва Хассель и приветливо поздоровалась.

— Здравствуйте. Мартин дома?

Ответ на его вопрос дал сам Мартин Вангер, появившись с портфелем в руке. Он поцеловал Эву в щеку и поприветствовал Микаэля.

— Я еду в офис. Вы хотите со мной поговорить?

— Если вы торопитесь, это может подождать.

— Выкладывайте.

— Я не уеду и не начну работать в «Миллениуме», пока не выполню задание, которое мне дал Хенрик. Я информирую вас об этом сейчас, чтобы вы не рассчитывали на мое участие в делах правления до конца года.

Мартин Вангер минуту покачался на каблуках.

— Ясно. Вы полагаете, что я хочу от вас отделаться? — Он сделал паузу. — Микаэль, мы поговорим об этом позже. У меня на самом деле нет времени на посторонние увлечения вроде «Миллениума», и я жалею, что согласился на предложение Хенрика войти в правление. Но верьте мне — я сделаю для выживания журнала все, что смогу.

— Я в этом никогда не сомневался, — вежливо ответил Микаэль.

— Если мы договоримся о времени на следующей неделе, то сможем рассмотреть финансовую сторону вопроса и я расскажу о своей позиции. Но главное заключается в следующем: я считаю, что «Миллениум» не может себе позволить, чтобы один из наиболее важных его сотрудников сидел в Хедебю и плевал в потолок. Я оказался перед моральным выбором: либо следовать пожеланиям Хенрика, либо всерьез выполнять обязанности в правлении «Миллениума».

Микаэль переоделся в спортивный костюм и пробежался по пересеченной местности до Укрепления и домика Готфрида, а потом, в более медленном темпе, вернулся обратно вдоль берега. За садовым столиком сидел Дирк Фруде. Он терпеливо подождал, пока Микаэль выпил бутылку воды и вытер пот со лба.

— Едва ли полезно бегать по такой жаре.

— Э-э, — отозвался Микаэль.

— Я ошибся. Больше всего на Мартина давит не Сесилия. Это Изабелла мобилизует весь клан, чтобы макнуть вас головой в смолу и перья, [51] а может, еще и сжечь на костре. Ее поддерживает Биргер.

— Изабелла?

— Она злобный и мелочный человек и по большому счету никого не любит. Сейчас ей, похоже, особенно ненавистны вы. Она распространяет слухи о том, что вы обманщик и сначала склонили Хенрика нанять вас на работу, а потом разволновали его настолько, что у него случился инфаркт.

— Кто-нибудь этому верит?

— Всегда находятся люди, охотно верящие злым языкам.

— Я пытаюсь разобраться в том, что произошло с ее дочерью, а она меня ненавидит. Касайся это моей дочери, я бы реагировал по-другому.

Около двух часов у Микаэля зазвонил мобильный телефон.

— Здравствуйте, меня зовут Конни Турссон, и я работаю в «Хедестадс-курирен». У вас найдется время ответить на мои вопросы? До нас дошли сведения, что вы живете в Хедебю.

— В таком случае сведения до вас доходят медленно. Я живу здесь уже с Нового года.

— Я не знал. Что вы делаете в Хедестаде?

— Пишу. Я взял что-то вроде творческого отпуска на год.

— Над чем вы работаете?

— Извините, но об этом вы узнаете, когда выйдет публикация.

— Вас только что выпустили из тюрьмы…

— Да?

— Как вы относитесь к журналистам, которые фальсифицируют материал?

— Журналисты, которые фальсифицируют материал, идиоты.

— Вы хотите сказать, что вы идиот?

— При чем здесь я? Я не занимаюсь фальсификацией материала.

— Но вас осудили за клевету.

— И что из этого?

Репортер Конни Турссон задумался так надолго, что Микаэлю пришлось прийти ему на помощь:

— Меня осудили за клевету, а не за фальсификацию материала.

— Но вы ведь опубликовали тот материал.

— Если вы звоните, чтобы обсуждать со мной приговор, то никаких комментариев не будет.

— Я хотел бы приехать и взять у вас интервью.

— Сожалею, но мне нечего сказать по этому поводу.

— Значит, вы не хотите обсуждать судебный процесс?

— Совершенно верно, — ответил Микаэль и прекратил разговор.

Он довольно долго сидел в раздумьях, а потом вернулся к компьютеру.

Следуя полученным инструкциям, Лисбет Саландер направила свой «кавасаки» через мост, к островной части Хедебю, и остановилась возле первого маленького домика на левой стороне. Здесь была настоящая глушь, но пока работодатель платит, она не отказалась бы поехать хоть на Северный полюс. Кроме того, было приятно с ветерком мчаться вдаль по дороге Е-4. Она припарковала мотоцикл и отстегнула с багажника сумку с вещами для ночевки. Микаэль Блумквист открыл дверь и помахал ей рукой. Потом он вышел и стал с откровенным изумлением изучать ее мотоцикл.

— Круто. Значит, водишь мотоцикл.

Лисбет Саландер ничего не ответила, но бдительно следила за тем, как он осматривает руль и пробует регулятор газа. Ей не нравилось, когда кто-нибудь прикасался к ее вещам. Потом она увидела его наивную, мальчишескую улыбку и сочла, что за эту улыбку ему можно простить все. Большинство байкеров обычно лишь фыркали при виде ее стодвадцатипятикубового «кавасаки».