Одновременно с боевой подготовкой одиночного бойца и мелких подразделений проводились учебные сборы офицерского состава.
По мере поступления нового пополнения роты и батареи в полках развертывались и доводились до штатного состава, а командовать ими было некому. Поэтому на должность командиров рот и батарей выдвигались новые кадры, но они нуждались в элементарной теоретической подготовке, в приобретении первых практических навыков. Эта подготовка велась под наблюдением опытных боевых командиров.
В мае - июне корпус провел несколько десятидневных сборов командиров стрелковых, пулеметных, минометных рот и командиров артиллерийских батарей, решив таким образом и эту довольно-таки сложную для нас задачу.
И, наконец, когда наши подразделения и части пополнились и окрепли, появилась возможность выводить вторые эшелоны корпусов за Днестр для более глубокий полевой подготовки.
На полях Карагаша и Слободзеи Молдаванской, в 10 - 15 километрах восточное Днестра, начались батальонные учения. По распоряжению командарма был подготовлен оборонительный район по типу противостоявшей нам на плацдарме вражеской обороны: с траншеями, заграждениями, долговременными огневыми точками, отсечными позициями. Траншеи были заполнены чучелами.
Через эту оборонительную полосу после предварительной тренировки пропускался каждый стрелковый батальон. Атака пехоты и танков на глубину первой позиции сопровождалась огневым валом.
Батальонным учениям на подготовленной оборонительной полосе большое внимание уделяли командарм и наш новый командующий фронтом генерал армии Ф. И. Толбухин. Прежний командующий генерал армии Р. Я. Малиновский выбыл от нас во второй половине мая командовать 2-м Украинским фронтом.
Командарма и комфронта Ф. И. Толбухина я видел на учебном поле почти ежедневно. Они обычно присутствовали при постановке комбатом задач и организации взаимодействия, затем взбирались на стрельбищную вышку и наблюдали оттуда за артподготовкой и атакой, а после "прорыва обороны" внимательно подсчитывали пробоины, определяя действительность артиллерийского и пехотного огня. Часто видел я их и задушевно беседующими с бойцами после разборов учений и в кругу офицеров и генералов за обеденным столом в большой палатке.
Генерал Толбухин как-то сразу вошел в жизнь войск фронта и стал любимым и уважаемым военачальником. Подкупала его простота, человечность. Он во многом напоминал Малиновского, к которому войска привыкли.
Генералы и старшие офицеры, знавшие нового командующего близко, в разговорах между собой называли его по имени и отчеству. И когда говорили: "Нужно доложить Федору Ивановичу", - все уже знали, что речь идет о командующем фронтом.
В период летней напряженной учебы все горели одним желанием - как можно лучше подготовиться к предстоящим наступательным боям. Каждый знал: сидеть на плацдарме долго не придется, и всякая свободная минута должна быть использована с наибольшей пользой.
В самый разгар подготовки войск, когда пребывание на плацдарме подходило к концу, наше дружное и сколоченное корпусное управление начало понемногу распадаться. Один за другим выбыли мои ближайшие помощники, моя опора в бою.
Первым в середине июля уехал наш общий любимец и весельчак корпусной инженер Александр Дмитриевич Ильченко, получивший назначение на должность командира инженерно-саперной бригады.
При прощании Александр Дмитриевич подарил мне на память свой серебряный портсигар. "Пусть этот подарок напоминает о нашей совместной службе, - сказал он. - А я никогда не забуду наш корпус". Я подарил ему на память свой портсигар и трубку. Недолго привелось Ильченко командовать инженерно-саперной бригадой. Он погиб на полях Венгрии, под Будапештом, подорвавшись на вражеской мине.
Его подарок как дорогую память о прекрасном боевом соратнике я храню до сих пор.
Вслед за Ильченко уехал его неизменный друг полковник Москвин. Он получил назначение на должность начальника штаба корпуса в соседнюю армию.
Из трех старших офицеров, участвовавших со мною во всех боях, остался один Муфель.
Внезапно серьезно заболел начальник штаба генерал Щекотский. Сердечные приступы повторялись у него изо дня в день. Армейская медицинская комиссия назначила ему длительное санаторное лечение, и он уехал на юг страны. И, наконец, тогда же из корпуса убыл наш лучший начальник политотдела дивизии полковник Шинкаренко. Главное Политическое управление отозвало его в Москву.
Стрелковая дивизия находилась в то время во втором эшелоне корпуса на восточном берегу Днестра и располагалась в Карагаше. Ею снова командовал оправившийся от ран полковник Даниленко.
* * *
Планирование Ясско-Кишиневской операции и непосредственная подготовка к ней начались в первых числах августа. Почувствовалось это сразу после приезда к нам представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко.
Как-то вечером мне позвонил командарм и предупредил, чтобы я завтра был готов встретить у себя высоких гостей.
- Кстати, прикажи своим саперам укрепить лестницу на монастырской колокольне, она шатается. Да проверь лично, -сказал он мне,
- Когда прикажете ожидать вас? - спросил я.
- Утром, между десятью и одиннадцатью часами. В десять утра я был уже в Кицканах, около колокольни. Через четверть часа прибыл маршал Тимошенко, а вместе, с ним командующий фронтом, командарм, член Военного совета фронта генерал-лейтенант А. С. Желтов и член Военного совета армии генерал-майор В. Д. Шабанов. Генерал-лейтенанта Желтова я видел впервые, а Василий Дмитриевич Шабанов - мой старый боевой друг.
Представившись, я коротко доложил маршалу о выполняемой корпусом задаче. Выслушав меня, он пожал мне руку и как-то по-простецки, больше по-товарищески, чем официально, переспросил:
- Ну, а все же, как дела-то у вас?
- Хорошо! - искренне ответил я. - Продолжаем зарываться в землю, учимся день и ночь, готовимся к будущим боям. Настроение у личного состава прекрасное.
- Еще бы! - улыбнулся Тимошенко и посмотрел на Толбухина. - Два месяца живут, как на курорте. Разве можно обижаться!
- Мы и не обижаемся. Теперь у нас все есть: и люди, и техника, и хорошо подготовленные к бою части. Любой приказ командования будет выполнен.
- А мы и не сомневаемся, - сказал маршал. - А теперь покажите-ка нам оборону противника. Сюда, что ли? - посмотрел он на колокольню.
Высокий, стройный маршал первым и довольно-таки легко стал подниматься по крутой лестнице. Вслед за ним двинулись генералы.
Командующий фронтом взялся за перила, попробовал их прочность, посмотрел наверх и затем окинул взглядом свою полную фигуру. Толбухин страдал диабетом, и его полнота была вызвана этой болезнью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});