— Боже. я знала, знала, что Вествуд убил мою дочь.
— О, нет, графиня! Этому красавчику хватало мужества лишь на то, чтобы соблазнять легкодоступных шлюшек и разыгрывать из себя очень крутого малого на телевизионном экране… Элмер, конечно, подозревал, что стоит на грани чего-то ужасного, но старался не думать об этом, — занял позицию страуса, прятавшего голову в песок. А я мучил беднягу неопределенными намеками, выпытывая, где и как они проводят свободное время. Я заставил его описать дорогу, по которой супруги должны были ехать на рождественский прием, показать все улицы и переулки на карте. «Ты что-то задумал, Стефано», неуверенно спросил Вествуд, ожидая, что я успокою его совесть. «Естественно. Ведь ты же просил меня кое о чем. Или уже передумал?» Надо отдать должное парню, — он размышлял целую минуту. А потом, словно между прочим, бросил: «Наш договор остается в силе». И все! — Сальваторе Лиджо развел руками. — Мой человек точно исполнил все указания, не повредив серьезно Вествуду и обеспечив его супруге беспересадочную дорогу в рай. Оставил сумочку Лариной на месте преступления и успел засунуть в багажник её машины свой маскарадный балахон. Это уже произошло в моем дворе за пять минут до появления полиции. Инспектор Курбе подскочил как раз вовремя, чтобы защелкнуть наручники.
— А сумочку я стащила у тебя ещё на балу Тинтури, пока ты рыдала в отчаянии, — похвасталась Бэ-Бэ.
Но Кристина не заметила реплику, её все ещё мучили десятки неразрешенных вопросов.
— Кто же спас меня из тюрьмы? — спросила она тихо.
— Ха! Сальваторе, детка, конечно же, Сальваторе! Не мог же я допустить, чтобы дело дошло до суда и ты раскрыла свой ротик. Тем более, что в поле зрения инспектора Курбе при помощи Паолы уже попал «голубой принц». И с этого момента бедолагу начали преследовать неудачи: он ринулся к Вествуду, только что вышедшему из больницы, и наткнулся на хладный труп самоубийство с предсмертной запиской. Вдовец не пережил смерти любимой жены и дитяти… Конечно, мне пришлось поработать, объяснить красавчику толком, как погибла Рита и что это произошло по его воле. Рассказать, как подставили обвиняемую и какая участь ждет синьорину Ларину в недалеком будущем… Он колебался, наш экранный герой, боясь прикоснуться к пистолету. Я сам вложил в его ладонь оружие и помог пальцу нажать курок. В этой жизни все надо уметь! Мне повезло — я успел, а Курбе опоздал… Вдобавок новая беда — обвиняемая сбежала! Инспектора со скандалом отстранили от дела. Да и я, признаться, поволновался. Ведь по моему плану девочка должна была погибнуть в перестрелке. Мой человек, тот самый «спаситель», уже собирался выстрелить крошке между лопаток, но опоздал его подстрелил раненный полицейский. Представляете, — я ожидаю известий о гибели своей подопечной, готовлю галлон слез и успокоительные капли, а она является сама! Вот это радость! — Сальваторе подошел к Кристине и взяв её за подбородок, посмотрел в глаза. — Милая крошка, не представляешь, как велико было искушение отделаться от тебя вместе с машиной, на которой ты прибыла. Но это было чересчур просто и опасно. Такие экспромты сходят с рук только новичкам. Да и надежных людей для осуществления этой затеи у меня осталось не много… С Рино мы повздорили из-за камня. Ему не очень понравилось, что «принц» окажется на шее Берберы. Бронзато предпочел бы заполучить его сам.
Оставался Гвидо. Но Гвидо я рисковать не мог — он был единственным доверенным лицом Сальваторе Лиджо все эти два года. И он останется им до конца… Время, господа, время… Извините, мы с супругой и так задержали вас. Да, нам не терпится в постельку.
С этими словами шутливо раскланивавшийся с гостями Сальваторе, подхватив Берберу, выскользнул за дверь. Все ясно услышали, как лязгнула металлическая щеколда.
— Гвидо постарался с «десертом» — все кусты залиты бензином. Ставни очень надежные. Они на металлических листах и выдержат любое пламя. Вам не придется долго мучаться, господа. — послышался за окном голос Сальваторе. Эй, Санта, не советую прикрывать телом от огня русскую шлюху. С первых минут нашего знакомства она старалась затянуть меня в постель. Спроси её сам, — в такой момент не врут. А ты, Паола, благодари за костер Санту. Это он привез тебя сюда, хотя, по моим планам, должен был быть зажарен в одиночку — достойная кончина «святого».
Хохот Сальваторе потонул в треске огня, наступавшего со всех сторон. Со второго этажа, в щели дверей и окон валил дым. Паола упала на колени, крестясь и шепча молитву. Кристина не успела испугаться, ещё не прошло оцепенение, вызванное шоком. Она осталась в своем кресле, закашлявшись от едкого дыма. Санта резко дернул девушку за руку, свалив на пол, и бросился к Паоле.
— Быстро, дай мой пистолет, мама!
Он приготовился сбить пулями замок входной двери, но она вывалилась сама, открывая путь к спасению.
— Живо, живо на воздух! Только убери свою пушку! — Оттолкнув недоумевающего Санту, инспектор Курбе ринулся в горящий дом…
Через несколько минут прибывшие пожарные машины начали заливать огромный костер, в который превратился охотничий домик.
— Я напишу рапорт, чтобы вас представили к награде. Вы рисковали жизнью, вытаскивая меня из огня, — тихо сказала Паола. — Хотя я призывала Деву Марию, но и ваше прибытие оказалось очень кстати.
— Ну, что вы, синьора! Ведь как профессионал, я допустил ошибку, оставив без присмотра сбежавшую преступницу. — Курбе грозно посмотрел на дрожащую в коротком жакете горничной Кристину. — Эй, Вермело, тащи-ка сюда термос!
Протянув Кристине пластиковый стакан с дымящимся кофе, инспектор добавил:
— Твое счастье, крошка, что я не злопамятный. Вот эти седые виски на твоей совести.
— Не свисти, Джованни, — вмешался молодой помощник инспектора капрал Вермело. — У тебя уже десять лет такая масть.
— Я и не говорю, что поседел. Так замотался, что забыл покраситься… Вот, черт, никогда в жизни не старался насмешить публику, а часто смеялись. Сегодня все наоборот… Да встряхнитесь, господа! Уж если вы не рады своему спасению, то у меня сейчас праздник. — Он кивнул на темно-синий фургон с зарешеченными окнами, так знакомый Кристине. — Отличный улов! Дона Лиджо я выслеживал почти два десятилетия!
Римская весна, обычно ранняя, яркая и бодрая, в этом году не радовала. Март напоминал начало неудачного московского мая — дождливого, ветреного и холодного. Почти все время, пока шел судебный процесс по делу Сапльваторе Лиджо, моросил нудный дождик. А серые низкие облака, проносящиеся над гордом с порывами резкого ветра, не разрешались веселой грозой. Серый ливень хлестал совсем по-осеннему, превращая улицы в шумные реки.