зашибись. Я же знаю, что ты у нас интеллигент, но поверь моему опыту.
— А чего они там Насте вкололи? — спросил Виктор, — Фено чего-то бурбидон вроде, он сказал.
— Фенобарбитал, — поправил Саня. — Нормально, выспится хорошо, хотя смотря сколько вкололи.
— Может, её того, в скорую надо? — запереживал Виктор.
Сиплый подошёл к Насте, мирно спящей, поднял веко, посмотрел зрачок. Потом легонько похлопал по щеке. Она слегка поморщилась. Сиплый шлёпнул ладонью посильнее. Она открыла глаза и испуганно уставилась на Саню. Тот уже снял свою чёрную камуфляжную куртку и был в обтягивающей тёмно-зелёной футболке. Она полусонными глазами смотрела непонимающе, потом увидела Виктора, и взгляд сразу прояснился. Она улыбнулась уголками губ. Виктор присел рядом, обнял Настю. Та слабо погладила его по руке, тихо спросила:
— Где все?
— Все ушли, — сказал Виктор. — Ты полежи ещё, мы здесь будем, рядом. Тебе надо чего-нибудь?
Она кивнула, потом тихо, почти неразборчиво сказала:
— Платье новое помнётся.
Виктор чуть не прослезился от такой милоты. Тут всё вокруг рушилось, мир висел на волоске, а она переживает за платье. Поцеловал в лоб:
— Не волнуйся за платье, отдыхай.
Она кивнула и закрыла глаза. Виктор достал из холодильника бутылку водки.
— Пойдёт? — спросил он.
— Вполне, — сказал Саня, налил себе полную стопку, Виктору — половинку. Чокнулись,
— За встречу, — сказал Виктор. Выпили. — Рассказывай. Как же так получилось, что ты, хохляцкая морда, мне ни разу не позвонил за все эти годы. Я ведь здесь постоянно, найти можно было, если бы захотел.
— Ждал удобного случая. — Саня налил ещё по стопке: опять себе — целую, Виктору — половину. — Вишь, как только случай представился, я тут как тут. Давай, вздрогнули.
Потом выпили по третьей, не чокаясь, Саня перевернул стопку Виктору, сказал:
— Всё, тебе не надо больше, — налил себе и, оторвав ногу от утки, с удовольствием начал есть.
Виктор смотрел на пышущего здоровьем и энергией друга и пытался разглядеть в нём того детдомовского сорванца, который его постоянно задирал. Саня возмужал. На лице появились морщины, взгляд был ясный, пронзительный, но всё равно, зная его, можно было увидеть черты того Сиплого, которого Виктор помнил.
— А с Машкой ты тогда целовался всё-таки, я знаю, — громко сказал он и заржал.
— Было дело, — улыбаясь, подтвердил Виктор.
— Ладно, было и было, а отнекивался тогда! Ой, Зевс, ну ты тихарь! Слушай, вкусная утка, зараза, я ещё, пожалуй, кусок утащу, — Саня выпил ещё стопку и оторвал у утки вторую ногу. — Короче, я же Машку видел, когда ещё в Москве работал. Она такая королева стала. О, ты бы охуел Зевс! Но она птица другого полёта, вышла замуж за импортного миллионера, и последнее, что я слышал, осела в Швейцарии. Хотя, если у тебя, может, и был шанс с ней замутить, у меня его точно не было. Я всегда это знал, может, поэтому и злился.
— А как твоя мечта о Французском легионе? — спросил Виктор.
— Воевать вместе с этими педиками? Нет, спасибо. Глупая детская мечта. Знаешь, Витёк, некоторые мечты, наверное, так и должны оставаться мечтами. После армии я долго не мог найти себе места. Видимо, в Афгане крышу мне прилично снесло. Никто со мной сработаться не мог. Чуть что — башню клинило, и всё, тормоза срывало. Потом сошёлся с одной тёлочкой. Тоже, кстати, Машкой звали. Я тогда в Подмосковье комнату снимал, в коммуналке. Район говённый, пьянь кругом. А эта Машка у соседа моего жила, смазливая такая коза. Лупил он её почем зря. Сам вот такой, — Сиплый показал мизинец. — А как напьётся, и вот орут за стеной. Эта дура верещит — типа убивают. Я слушал, слушал, потом как-то днём подошёл к нему и вежливо говорю: зачем, мол, уважаемый, дамочку обижаешь? Ещё раз услышу, зайду и нос тебе внутрь заправлю. Вообще, не моё, конечно, дело, вы там можете хоть поубивать друг друга, но чтоб тихонько, а то спать мешаете. Понимаешь, я ему так внятно всё разжевал, что и дурак бы понял, что, ну, не надо. И прикинь, в этот же вечер опять шум, грохот, крики. Я постучал, а этот поц открывает, как ни в чём не бывало. Я ему опять вежливо: ты, говорю, чего, бессмертный, что ли? А он, прикинь, с ножом на меня. Зевс, не поверишь, я его даже не ударил ни разу. Нож, конечно, отобрал, а самого взял за ухо, выволок на улицу, протащил через весь двор и бросил в мусорный бак.
— А чего с ухом? — поинтересовался Виктор.
— А чего, оторвалось в конце уже. Ну не совсем, а так, наполовину. Вернулся, а Машка эта уже у меня в комнате с вещами, ну не гнать же? Он потом мне угрожать пытался, корешей позвал, блатных каких-то. Пришли, все на понтах, пальцы не сгибаются. А мы как раз с приятелем пиво пили. Он большой такой, с два меня.
— Представляю, чем закончилось, — ухмыльнулся Виктор.
— Не угадал ни разу. Даже не подрались. Я сказал, что ещё раз у двери своей увижу, у каждого по уху оторву, чесноком намажу и съем. Так, прикинь, даже извинились.
А эта Машка меня всё по мозгоправам водила. Я-то не верю в это, а она настаивала. Не знаю, то ли совпадение, то ли правда помогло. Как-то вот отпустило — и всё. Спокойнее стал.
— Ну и чего потом? С этой Машкой.
— Да хрен их разберет, баб этих. Этот Ван Гог еёйный такой весь правильный стал, на работу устроился, она взяла, да и обратно к нему переехала. Чего, вещи таскать недалеко. А у меня дела в гору как раз пошли, и я в Москву перебрался. Потом первая чеченская. Я пошёл почти сразу.
— Ну и как там было? — перебил Виктор.
— А, не спрашивай, — махнул рукой Саня. — Вот как сегодня, только каждый день. Вернулся опять в Москву, но работать, как раньше, уже не мог. Всё обрыдло. А! Я ведь чуть не женился, — засмеялся он, — но Бог миловал. Свободным быть лучше. Потом перебрался в Питер. Собственно, невеста моя была питерская. По работе так, на подхвате был, потом командир мой подтянул меня к себе.
— Круассан? — спросил Виктор.
— Да, — искренне удивился Сиплый. — Ты мысли, что ли, читаешь?
— Слышал сегодня разговор ваш, — тоже засмеялся Виктор.
— Да, подполковник Крусанов. Там. Ну, в общем, детали тебе незачем знать. Контора вроде как государственная, официально занимаемся охраной режимного объекта, а по сути, выполняем грязную работу.
— То есть, получается, Мержоев — ваш клиент? Он же гандон конченый.
— Придержи коней, Зевс, Мержа мы