– Забудь об этом, Уэбб. Просто забудь, ладно? И перестань делать посмешище из нас обоих, отпусти мою руку. Я не Клаудия, и на меня не действует…, поцелуй Иуды! Поэтому играй в свои игры с Клаудией, с кем угодно, но меня оставь в покое…
– Надеюсь, я вам не очень помешал.
Выражение лица Карима явно противоречило его словам.
– Дело в том, что мой дядя хотел бы попрощаться с Анной. Он завтра уезжает.
Еще несколько часов назад Анна ни за что бы не поверила, что ей сможет доставить радость приход Карима. Лицо Уэбба спряталось за привычной актерской маской, но Анна ощущала его ярость так же хорошо, как если бы это была совершенно реальная, осязаемая вещь.
– Кажется, я узурпировал нашу очаровательную хозяйку? Ну что ж, передаю ее вам. Увидимся попозже, Энни, – в его словах одновременно прозвучали обещание и угроза.
Глава 27
Анна с трудом воспринимала окружающее: одна группа гостей сменялась другой, а ей хотелось только одного – подняться наверх и лечь спать. Она чувствовала себя в ловушке.
Уэбб с Клаудией исчезли вскоре после того, как она попрощалась с эмиром. Ив спас ее от Карима, но вскоре Салу Эспинозе пришлось спасать ее от Ива, который слишком много выпил. Анна чувствовала себя воздушным шариком, которым играли в волейбол. Даже ее голова стала легкой и прозрачной – особенно, когда они пустили по кругу трубку с гашишем.
– Ты редко куришь травку? Эта очень хорошая – чистая. Самая лучшая. Но в первый раз нужно быть осторожной. Не перестарайся. Дай я тебе покажу. – У Анны мелькнула смутная мысль о том, что Сал Эспиноза совсем не похож на типичного плейбоя. Что он очень мил, очень внимателен. И что Гаррис совсем забыл о ней, суетясь вокруг коробок с фильмом и вполголоса переговариваясь с Плейделом.
Они пришли в просмотровый зал, чтобы посмотреть первый отснятый материал. Из женщин были только Анна и Сара Веспер. Из мужчин – почти все, кроме эмира, который рано поднялся к себе, и Карима.
Плейдел дал знак, и свет погас. На экране возникло ее собственное огромное лицо. Анна наблюдала за ним со странным чувством отрешенности, как за чужим.
– Ты очень хороша, – прошептал Эспиноза, наклоняясь, чтобы взять с подноса два бокала с вином. – Надеюсь, когда придет мой черед, я сумею хоть что-нибудь сыграть.
– Мне, наверное, не стоит больше пить. Уже очень поздно. В это время я обычно сплю.
– Но сейчас начнется самое интересное. Смотри…
Подняв голову, Анна поняла, чего именно все ждали с таким нетерпением. Экран вновь ожил и наполнился цветом. Звука не было, но и без него все было понятно – тела говорили сами за себя. Занятия любовью. Всевозможные сочетания и комбинации.
Она даже не заметила, как подошел Гаррис и сел рядом с ней. Взяв ее руку в свою, он наклонился к Эспинозе:
– Это специально ради вас, Сал. И Анны. Вы же еще не видели моей личной коллекции.
Анна молчала. Она временно утратила способность двигаться и адекватно мыслить. Эспиноза затянулся инкрустированной серебром трубкой и слегка улыбнулся:
– Мне всегда было интересно, какая она – эта Madame la Comtesse. Теперь я это вижу!
Анна совершенно оцепенела, чувствуя, как краска стыда заливает ее лицо и распространяется по всему телу. С каждой секундой становилось все очевиднее, что это – не обычный порнографический фильм. На экране работали не актеры, а хорошо знакомые, узнаваемые люди.
У нее невольно перехватило дыхание, когда она узнала Венецию Трессидер. Это была одна из ее пресловутых оргий. Обнаженная Венеция занималась любовью с другой девушкой. Позднее к ним присоединились трое мужчин.
– Надеюсь, тебя это не очень шокирует? – послышался из темноты голос Гарриса. Его рука ласкала грудь Анны.
– Неужели ты раньше никогда такого не видела? Тогда мы должны казаться тебе извращенцами. Но ведь это действительно интересно. Ты не согласна?
Анна по-прежнему молчала. Она понимала, что нужно что-то ответить, но слова застревали в горле.
На экране снова была Венеция, но на этот раз с Уэббом. В загородном доме. Анна узнала крытый бассейн и зеркала. Господи, ну почему она должна сидеть здесь и смотреть это?! При свете камина тело Уэбба отливало темным золотом.
Глядя на них с Венецией, Анна испытывала не только душевные, но и физические мучения. Ей казалось, что она чувствует на себе тяжесть его тела, ощущает упругость кожи, слышит хриплый шепот в перерывах между поцелуями.
– Эта последняя штучка – работа Бардини, – доносился до нее голос Гарриса. – Я всегда безошибочно узнаю его почерк. Он настоящий ас в том, что касается использования наиболее подходящего объектива.
Интересно, это часть коллекции Кэрол? Может быть, они коллекционируют не только магнитофонные, но и видеозаписи?
– Они друг друга стоят, – протянул Эспиноза. – Кто эта женщина? Я бы хотел с ней познакомиться.
Пальцы Гарриса откинули тонкую ткань блузки и теперь ласкали ее сосок. А на экране возникла Клаудия. Ив хмыкнул и язвительно пробурчал:
– Неплохая кинопроба! Она всегда была хороша в постели, эта сучка!
– Твоя кожа нежнее любого шелка.
Анна старалась не думать ни о чем, кроме голоса Гарриса и его рук, которые раздевали ее. Зажженный свет неприятно резал глаза, и она закрыла их.
«Анна… Анна, чего тебе не хватает? Что есть такого, чего я не давал бы тебе?» – давние слова Крега настойчиво всплывали в памяти.
«Если ты не можешь почувствовать этого на самом деле – притворись», – это уже была Виолетта.
Одна мысль сменялась другой, как в калейдоскопе. Но все осталось по-прежнему. Гаррис был бессилен зажечь ее.
Эспиноза, Плейдел и Руфус Рэндалл остались в просмотровом зале после ухода всех остальных. Рэндалл с брезгливой гримасой включил вытяжку, и вскоре сладковато-терпкий запах гашиша окончательно выветрился. Правда, комната тут же заполнилась дымом от его собственной сигары.
За дверцей одного из стенных шкафов скрывалось замысловатое устройство, состоящее из мониторов, кнопок и ручек настройки. Это было любимое детище Дэнни Феррано и одна из причин очень высокой цены, которую он запросил за дом. Но Гаррис Фелпс не торговался. Он несколько раз был в гостях у Дэнни и понимал, что все затраченные средства полностью окупятся.
Вытянув длинные ноги, Эспиноза откинулся в кресле и лениво начал:
– Замечательная игрушка. Это даже лучше, чем я ожидал. Говорите, она подключена ко всем комнатам в доме? – не дожидаясь ответа, он продолжал: – Но, кроме изобретательности, Феррано наверняка потребовалась еще и куча денег. Ведь камеры в комнатах совсем незаметны.
Плейдел, продолжая возиться с пультом, лишь пожал плечами: