Читать интересную книгу Богатая белая стерва - Владимир Романовский

Роберт Кинг замолчал.

— Настоящий убийца — я, — сказал Уайтфилд.

— Вас там не было, Уайтфилд. Вообще. То есть, вы, конечно же, ехали туда, с полной обоймой, но вы опоздали. Вы очень тогда опоздали. На целых сорок минут.

— Снова будете открывать дело? — спросил устало Уайтфилд.

— Нет. Видите ли, никто об этом не знает. Никто, кроме вас, убийцы, и меня лично.

— Вы идиот, Роберт, — Уайтфилд потерял терпение. — Простите, но вы ничего не знаете, и у вас нет права судить других.

You are, at best,An awful bore;Yet, once you're dressedAnd out the door,

I'm seized by fear.It breaks my heartEach time I hearThe engine start.

— Не спешите, Джозеф, — сказал Кинг. — Я тоже так думал. Это и было моей первой мыслью. Что я идиот и так далее. Но, правда, у нее было слишком хорошее алиби. Сто свидетелей — куда их девать?

— Ее алиби делает ее неприкасаемой, Инспектор. Вбейте это себе в башку наконец!

— Не нужно, — спокойно сказал Кинг. — Я знаю, что это не она убила.

Уайтфилд сверкнул на него глазами.

— Следует признать, — продолжал Кинг, — что Уолш был действительно пренеприятнейший тип. Голос у него был — будто кто-то [непеч. ] в пустое жестяное ведро. Хелен действительно была его любовницей когда-то. Она его унизила, сказав, что не выйдет за человека, который ей не ровня. Подумать только! Из всех бьющих по самолюбию фраз ей необходимо было выбрать именно эту, а? Он двадцать лет ждал возможности отомстить. Ну и вот… Он объяснил Хелен что в виду отвратительного поведения ее дочери (это о вашей с ней связи, Джозеф)… в виду ее поведения он, Уолш, заберет себе обоих детей. Ей было на это [непеч. ], естестественно — ну, кроме как на подсознательном уровне, может быть… она вроде бы по сей день ни разу даже не встречалась со своими внуками, не так ли? Ну, не важно. Что действительно ее обеспокоило, так это намерение Уолша забрать все — поддержку, деньги, особняк, виллу, имение, все. Хелен растерялась. Она прекрасно знает об отвратительной мелочности ее класса, о ссорах-раздорах, эгоизме, и так далее. Поэтому она и не рассчитывала, что Джозеф прилетит галопом на непахнущей белой лошади, как один наш общий знакомый сказал в беседе, которую моим коллегам удалось записать, и более или менее бросит свое состояние к ногам всей веселой семейки. По правде сказать, я тоже на это не рассчитывал. Моя проблема была в том, что я отказывался признавать за вами, Джозеф, какие бы то ни было достойные черты. По моей теории, только низколетающие закоренелые преступники вроде Финкелстайна способны на благородство. Но оказалось, что высоколетающие закоренелые преступники вроде вас, Джозеф, тоже на него способны. Примите мои извинения.

I cannot fret.My secret lifeMust not upsetYour charming wife.

Can't have her doubtYour loyalty.The stars flare outOver the sea.

— Что ж, надеюсь, вы удовлетворены, — сказал Уайтфилд с оттенком аристократического презрения в голосе. — Надеюсь, что все, что вы узнали, сделало вас счастливым.

— Не следует преувеличивать, — насмешливо сказал Роберт Кинг. — У счастья есть степени.

— Не думате же вы в самом деле, что степень вашего счастья представляет для меня какой-то интерес, — сказал Уайтфилд. — Мой дорогой Инспектор, мне кажется, вы перепутали благородство с приличиями. Не жду от вас понимания таких тонкостей, но рад, что все наконец разрешилось. Мы оба можем начать все с начала, с чистой совестью.

PilingStockings and shirts,Swooning, smilingNow till it hurts,DrinkingYour sleazy charms,Melting in your arms.

Ни Роберт, ни Джозеф не обращали внимание на песню в динамиках. Санди следила за ними с тревогой, пытаясь распознать по губам, о чем они говорят. Мелисса уже основательно напилась и развлекалась, пытаясь проткнуть кубик льда пластиковой соломинкой.

We're dustLiving in style.Sweetheart, I mustFret for a while.Please, love,You will excuseThe other woman's blues.

Роберт Кинг пожал плечами.

— Знаете, Уайтфилд, — сказал он, — то, что о вас говорят — правда. Вы просто тиран. И вы бесчеловечны. Вы жестоки, бесчувственны, и безжалостны. И это вам во вред. И вы всегда видите людей в самом худшем свете. Что ж, дело ваше. А чтобы нам обоим начать с начала с чистой совестью, вот вам мой прощальный подарок…

Он сунул руку в карман и вынул из него небольшой квадратный полиэтиленовый пакет. В пакете лежали два диска, присланные ему Лорой. Он положил пакет на стойку.

— Красноречие Джозефа Дубль-Ве Уайтфилда, записанное для потомства, плюс несколько интересных разговоров покойного Франка Гоби с покойным мистером Уолшем, — сказал он. Достаточно, чтобы посадить вас за решетку навсегда, Джозеф. Копий не существует.

Настал момент — Уайтфилд сделал то, чего Роберт Кинг ждал от него десять лет. Он мигнул.

— Что?

— Вы все прекрасно слышали и поняли, — сказал Кинг. — Диски ваши.

Уайтфилд взял со стойки пакет и с сомнением на него посмотрел. К еще большему удовлетворению Роберта он неожиданно почесал в затылке.

— Ну и ну, — сказал он. — Бармен!

Бармен мгновенно предстал перед ними.

— Что вы пьете? — спросил Уайтфилд.

Роберт улыбнулся.

— Не сейчас, — сказал он.

Бармен кивнул и отошел.

— Видите ли, — сказал Кинг, — в свете информации, полученной мною недавно, Джозеф, я думаю, что пришло время вас признать, как равного мне. Вы все-таки человек, Джозеф, и человек неординарный. И тем не менее, я не помню, чтобы я подписывал какую-нибудь бумагу, в которой сказано, что я обязан вас полюбить. Как не нравились, так и не нравитесь.

Уайтфилд ухмыльнулся. Наклонив голову, ухмыльнулся еще раз. И протянул руку. Роберт Кинг пожал ее.

— Удачи, Джозеф, — сказал он, поднимаясь.

— Удачи, Роберт.

Бывший инспектор ушел. Уайтфилд присоединился к дамам.

— Что ему было нужно? — с тревогой спросила Санди.

— Деньги, конечно же, — равнодушно ответил Уайтфилд. — Все люди хотят получить от меня деньги. Жадные сволочи.

— Он пытался тебя шантажировать?

— Ага, — Уайтфилд залпом допил коньяк и помахал бармену. — Не выйдет.

— Он опасен?

— Менее опасен, чем я.

Охранники в униформах искали кого-то, кто пробрался в секцию первого класса без посадочного талона несколько минут назад. Уайтфилд наблюдал за ними, забавляясь.

В город Роберт Кинг вернулся на такси. Становилось холодно. Бабье лето кончилось. Он подумал о Лиллиан. Зайдя в цветочный магазин, он купил дюжину чайных роз.

III. ИЗ ДНЕВНИКА ЮДЖИНА ВИЛЬЕ:

Я надавил на кнопку звонка.

У меня был грипп, меня бил озноб, но мне было [непеч.]. Я держал в руке письмо, которое Сандра выслала мне обычной почтой два дня назад, и мне требовались объяснения — от нее лично. Не скажу, что было в письме.

КОНЕЦ ЦИТАТЫ

В письме было:

«Дорогой Юджин. Думаю, ты понимаешь, что после того, что случилось, нам нельзя больше видеться. Пожалуйста не ищи меня. Я благодарна тебе за все и помню тебя таким, какой ты есть. Желаю тебе удачи. Прощай.

Искренне твоя, Кассандра Уолш».ИЗ ДНЕВНИКА ЮДЖИНА ВИЛЬЕ:

Я позвонил еще раз. Особняк был тих и угрюм. Но я умею быть упрямым, когда надо. Я посмотрел по сторонам. Копов нет. Я стал стучать в дверь кулаком. А! Больно. Я снова позвонил. Вдруг раздались шаги. Сердце забилось быстрее. Дверь распахнулась. Алекс — сонный, лохматый и сердитый смотрел на меня с таким видом, будто никогда меня раньше не видел. А он видел меня раньше. Один раз.

Наконец он сказал — А, привет. Это ты. Заходи.

Он пропустил меня внутрь, закрыл и запер дверь.

Он говорит — Ну, ладно, пойдем в гостиную.

Какой-то другой Алекс. Я его не таким помнил. Этот Алекс не был стыдливым и застенчивым. Наоборот — уверен в себе. Алекс — вырос.

Я сказал — Где твоя мать?

Думаю, что голос мой звучал хрипловато.

Он говорит — Уехала.

Уехала? Куда?

Не могу тебе сказать. За моря. Не ищи ее — бесполезно.

Почему? Что случилось? Алекс, ты понимаешь, мне нужно знать больше. Знаю, что у тебя есть чувства, как у сына и наследника, и так далее, но мне правда сейчас на все это [непеч.]. Где она?

Он стал вдруг очень строг. Он говорит — Сядь, Юджин. Я тут завариваю чай. Хочешь чаю?

Я говорю — Да.

Мне и правда нужно было выпить горячего чаю. Он оставил меня в гостиной. Рояль, на котором я однажды исполнил несколько опусов, ублажая счастливое семейство, все еще стоял там, в сумерках. Я сидел и таращился на каминную полку, в которую я когда-то въехал головой. Все был так же, ничего не изменилось, только вот хозяйка подевалась куда-то.

Алекс вернулся, неся поднос. Я взял с подноса кружку и глотнул чаю. Чай горячий, и это хорошо. Алекс подвинул кресло и сел лицом ко мне.