Читать интересную книгу За гранью - Алексей Шепелёв

— Чем Вы докажете, что Вы — именно фон Лорингер?

— Можете посмотреть мои документы. Они во внутреннем кармане кителя.

Гаяускас чуть не выругался от досады. Хорошо же он обыскал эсэсовца, если совсем забыл про документы. Извиняло его только то, что он все же был боевым морским офицером, а не "бойцом невидимого фронта", по ночам приезжавшим арестовывать "врагов народа".

— Киньте мне удостоверение. Медленно.

Подчеркнуто послушно пленный вытащил из внутреннего кармана кителя маленькую книжечку и кинул ее к ногам капитана третьего ранга. Не спуская глаз и пистолета с фашиста, Ирмантас Мартинович медленно нагнулся и поднял удостоверение личности. Сомнений не было: перед ним действительно был его младший брат, Максим Альбертович фон Лорингер, ныне — гауптштурмфюрер СС из подразделения "Ананэрбе".

— Итак, этот замок называется Лорингер. Вы — фон Лорингер. Значит…

Гаяускас выдержал паузу, чтобы проверить, как поведет себя собеседник.

— Совершенно верно, мои предки владели этим замком. Послушайте, опустите же, наконец, пистолет. Дэрги не сражаются против дэргов: нас и так слишком мало.

— Хорошо, можете опустить руки и рассказать мне, куда я попал. Если вздумаете дурить — стреляю без предупреждения.

— Повторяю, дэрги не убивают дэргов, это закон. Вы, наверное, дхар, если этого не знаете.

— Кто? — совершенно искренне изумился Ирмантас Мартинович.

— Дхар. Малый народ, живший где-то на Урале, который мы склонны считать родственным нам, дэргам. К сожалению, политика пролетарского интернационализма, которую проводит ваш вождь и учитель, привела к тому, что народ фактически вымер. Нам так и не удалось вступить в контакт с представителями дхаров.

— Я не дхар, я — литовец. Меня зовут Ирмантас Мартинович Гаяускас. И, пожалуйста, ближе к делу.

— Но тогда объясните мне, как Вы попали в этот тайник, — в голосе Макса явно слышалась растерянность. — Я чувствую в Вас древнюю кровь, но она не может пробудиться сама собой, этого никогда не случалось.

— Все когда-то случается впервые. Давайте считать, что я ничего не знаю. Итак?

— Итак, Вы, как и я, потомок древнего народа, назовем его дэргским, больше того, оба мы принадлежим к аристократии, то есть, являемся лограми.

— Как же Вы это определили?

— Дэрги — не просто люди, они — те самые сверхлюди, о которых грезит этот бесноватый фанатик в «Вольфшанце». Мы можем легко опознать своего соотечественника, у нас есть особое чувство крови, которого простые люди лишены.

— Интересное начало, — Гаяускас заставил себя усмехнуться. — Главное, как-то не сочетается с теорией об избранности арийской расы.

— Теория об избранности арийской расы — это всего лишь легенда, состряпанная для того, чтобы дать этому психу хоть какую-то идею. Ему позволили прикоснуться лишь к крохам истинных знаний. И то, как оказалось, для его мозгов и это было чересчур много. В результате, вместо объединенной Европы мы имеем… то, что мы имеем. Я вот, например, сижу в этом подвале.

— Зачем?

— Затем, что эти бумаги, — гауптштурмфюрер махнул рукой на стеллажи, — имеют огромную ценность.

— Это что, векселя, которые примут к оплате в швейцарских банках?

— Всего золотого запаса Швейцарии не достаточно, чтобы купить хоть один из этих свитков, не говоря уж о книгах. Здесь — вековая мудрость дэргов, здесь говорится о силах столь могучих, что они могут стереть с лица Земли всю Европу в несколько минут. Залп «Бисмарка» по сравнению с их мощью просто комариный писк.

— Вы не очень-то высокого мнения о своем Военно-Морском Флоте.

— Я ушел с Флота в звании оберлейтенанта цур зее. Поверьте, я отлично знаю, что такое залп «Бисмарка». И отвечаю за точность своих сравнений.

— Хорошо. Продолжайте.

— Что именно Вы хотите услышать?

— Откуда все это здесь?

— Я точно не могу сказать. Мои предки хранили это в замке много веков. Я читал архивные документы, древние хроники. Зигмунд фон Лорингер участвовал в Первом Крестовом походе в войске Фридриха Барбароссы. Сигизмунд фон Лорингер был среди первых рыцарей Тевтонского Ордена.

— Если Ваши предки оберегали этот архив сотни лет, то почему они Вам не рассказали его историю?

— Некому было рассказать, — тяжело вздохнул Макс. — Мой отец был офицером Российского Императорского Флота. В марте девятьсот семнадцатого он погиб, мать так и не смогла узнать как. Говорят, его растерзали революционные матросы. Тогда же пропал и мой старший брат, а мне было всего шесть лет. Какая уж тут история…

Ирмантас Мартинович вглядывался в лицо брата, в добровольном заточении побледневшее, обросшее щетиной, с темными кругами под глазами, не зная, что теперь делать. Тайну архива надо было сохранить во что бы то ни стало, но и причинить вреда своему младшему брату он не мог. Судьба и так не была добра к Максиму, и разве только его вина, что он оказался в рядах СС.

— Если Вы не знали об архиве, то как же Вы сумели его найти?

— Когда я узнал, что я дэрг, я стал подозревать о наличии тайника. Я искал его еще в сороковом, но не нашел: и умения не хватило, и времени было мало. Но когда фронт приблизился к замку, мне удалось убедить Посвященных предоставить мне еще один шанс. Я добрался сюда за день до того, как ваши солдаты ворвались в укрепления, но мне хватило времени, чтобы разыскать архив.

— Значит, кроме Вас никто не знает об архиве?

— Никто.

— И что Вы теперь намерены делать?

— Подождать еще пару дней, пока наверху все окончательно успокоится, а затем вернуться в Германию, чтобы рассказать об архиве.

— Думаете, Вам будет легко перебраться через линию фронта?

— Очень легко. Дэргам доступна магия, я смогу пробраться незамеченным.

— И дальше что?

— Дальше? Дальше мы организуем эвакуацию архива на специальной подводной лодке. Где-то совсем рядом расположено особое убежище "Винетта Восемь".

— Нет, — Гаяускас принял решение. Может быть, он совершал ошибку, но поступить по-другому он не мог. И да смилуется над ним Господь, да помогут ему Высокое Небо и Святой Патрик. — Нет, вернувшись в Берлин, ты скажешь, что не нашел никаких следов тайника. Такова воля твоих предков, ты должен ее исполнить.

В глазах гауптштурмфюрера промелькнуло неподдельное удивление.

— Кто Вы, чтобы позволить себе говорить от имени моих предков?

— Я — твой старший брат, Густав фон Лорингер. Я наследник и Хранитель.

— Брат…

Пораженный Макс несколько секунд оторопело смотрел на капитана третьего ранга.

— Брат…, - промолвил он наконец. — Неужели ты не погиб?

— Нет, — Ирмантас Мартинович сунул не нужный теперь пистолет в карман кителя и присел у стены рядом с Максом. — Меня тогда папин вестовой тайно отвез в Кронштадт и устроил в школу юнг как своего племянника. Я обязан был уцелеть, чтобы продолжить род Хранителей. Это тяжелое бремя Макс, я виноват перед тобой и мамой… Скажи, она жива?

— Да, она живет сейчас в Киле. Часто вспоминает о тебе и очень жалеет. Она будет очень рада узнать, что ты жив.

— Боюсь, что этого ей говорить нельзя.

— Почему? — недоуменно воскликнул Макс.

— Все должно оставаться в тайне. Таков удел Хранителя.

— Кому это нужно? — гневно воскликнул младший брат, пружинисто вскакивая на ноги. — Кому нужно, чтобы человек не мог назвать мать — матерью, брата — братом?

— Ты сам сказал, — грустно ответил старший, — что дэрги — не люди.

— Я имел в виду только то, что нам больше дано…

— С тех, кому больше дано, больше и спрашивается. В этом справедливость, Макс.

— Какая в этом справедливость? — в волнении гауптштурмфюрер мерил комнатку широкими шагами. — Ты сидишь и охраняешь эти свитки, словно собака на сене. А мы там по крупицам восстанавливаем утраченные знания.

Он остановился напротив сидящего у стены Ирмантаса Мартиновича.

— Я немного почитал тут в эти дни. Да ведь этому цены нет. Посвященные, Первый Круг, знают, может быть, лишь десятую часть того, что хранится в этом подвале.

— И слава Богу, что не знают. Мир не готов к тому, что эти тайны станут доступны.

— Ах да, ты же Хранитель, — горько улыбнулся Макс. — Я знаю, именно так вы объясняете свое нежелание делиться знаниями. "Мир не готов". Тысячу с лишним лет наш народ отчаянно пытается выжить, а вы смотрите на его мучения и твердите, что мир не готов. Когда он будет готов? Когда все мы, кто не имеет счастья быть Хранителем, погибнем?

— Зачем ты говоришь так…

— Затем, что я говорю тебе правду. За эту тысячу лет в мире изменилось все, что только может измениться. Прахом стали города, забыты религии, нет следов от стран, окружавших Логрис, канули в небытие жившие в то время народы, дав начало народам новым. И только вы, Хранители, застыли и не желаете меняться. Неужели ты не видишь, что вы сегодня заняли место тех, кто погубил Логрис?