class="p1">– Оди! Оди! Что с тобой? Ты в порядке?
Покрытые коркой запекшейся крови губы шевельнулись.
– Шим… – еле слышно прошептала девушка. – Я так долго спала… где мы?
– На «Черной вспышке», – Шимаэл острожно откинул с ее лица прядь черных волос. – Мы летим домой.
– На «Черной вспышке»…
– Я услышал, как ты зовешь меня, и сразу же прилетел! Теперь ты в безопасности.
– А люди… паломники… они спаслись?
– Да, Оди, с ними все в порядке. Все благополучно отбыли с Эзона.
– Отбыли? – Одэзи пошевелилась и приоткрыла глаза, в которых блеснула искорка торжества. – Значит, я справилась?!
– Да. Ты молодчина, Оди!
– Сиарна могла бы мной… гордиться, – просветление длилось лишь секунду, и голова Жрицы снова безвольно поникла.
– Оди! Не уходи! – в отчаянии воскликнул Шимаэл. – Держись, мы скоро будем дома!
– Я справилась, – прошептала Одэзи и легкий вздох унес ее последнее слово. – Прости…
Шимаэл еще долго сидел, сгорбившись и прижимая к себе девушку. Никто не шевелился, все замерли, словно парализованные, не в силах сдвинуться с места или произнести хоть слово. Отношения Советника и Жрицы ни для кого не являлись тайной. Поговаривали даже, что Шимаэл и Одэзи подумывали подать в отставку, чтобы пожениться и прожить остаток жизни вместе, как обычные люди. Растить детей, нянчить внуков… Но Жизнь рассудила иначе.
Через некоторое время Шимаэл осторожно опустил Одэзи на пол и выпрямился. Сэш ожидал увидеть влажный блеск на его щеках, но глаза Советника оказались совершенно сухи, и, заглянув в открывшуюся в них бездну, Секретарь вдруг почувствовал, как шевелятся остатки волос на его затылке.
– Все в порядке, – произнес Шимаэл ровным бесцветным голосом, – мы летим домой.
Глава 25
– Мир вам, дети мои!
Обычно никто из присутствующих на Аудиенции в Тронном Зале не знал, кто из Жриц сегодня исполняет обязанности Первой Наместницы. Свободное белоснежное одеяние и искаженный до неузнаваемости голос полностью обезличивали восседающую на троне Служительницу, что позволяло полностью отрешиться от любых ассоциаций, могущих помешать общению с Богиней.
Однако сегодня личность Жрицы, скрывающейся под плотной белой фатой, ни для кого не являлась секретом. Сестра Дэлери даже будучи погруженной в глубокий транс сохраняла свою горделивую властную осанку, сидя на троне с высоко поднятой головой в сверкающей диадеме.
И ее голос…
Удивительным образом на сей раз транс почти не повлиял на тембр и характерные интонации Жрицы. Мягкая, словно закутанная в бархат, но непреклонная властность по-прежнему звучала в нем, заставляя внимать ему, позабыв обо всем. Властность и мощь, от которых по телу пробегали мурашки, и которым, казалось, невозможно не подчиниться.
Аудитория в Зале собралась довольно внушительная. Около двух десятков Служителей, преклонив колена, застыли перед троном. Впереди, в Круге Высших, там, где обычно размещались Руорн и Дэлери, стояла Сестра Джейх, чувствовавшая себя крайне неуютно.
Ей еще никогда не доводилось стоять прямо перед Троном вот так, в гордом одиночестве. Она несколько раз замещала Верховную, но всякий раз рядом с ней находился или сам Руорн или кто-то из его заместителей. Но сейчас место Верховного Советника занимала установленная на штативе телекамера, нацеленная на Первую Наместницу, и такое соседство выбивало Сестру из колеи.
Трансляция велась по всем каналам, к которым Клиссе удалось получить доступ. Здесь, дома, голос Первой Наместницы в данный момент звучал в каждом доме, в каждом храме, на каждом перекрестке. Да в остальной Галактике ее словам внимали все, кто почитал Сиарну, и кого волновали судьбы мира, решавшиеся в этот момент. Еще никогда ранее Госпожа не обращалась к своим последователям вот так, напрямую, минуя любых посредников, и значимость момента невозможно было переоценить.
– Мир вам, дети мои!
Сегодня мы с вами стоим на пороге суровых испытаний, сулящих многие горести и страдания. Но путь истинных праведников никогда не был устлан цветами. Дорога к истине тяжела и терниста, а каждую завоеванную кроху священной благодати приходится тщательно оберегать от толп нечестивцев, стремящихся втоптать в грязь все святое и светлое. Все то, что каждодневно напоминает им о собственном ничтожестве.
Мы с вами сделали многое для того, чтобы как можно больше людей по всему миру могли причаститься к моему свету. Мы обрели сотни и тысячи единоверцев и единомышленников, бок о бок с которыми стремились сделать этот мир добрее и чище. Но умножая свет, мы неизбежно порождали и тени, в которых копилась тьма, жаждавшая реванша.
Загнанные в угол и припертые к стенке, наши недруги, обуянные страхом и отчаянием, решились на чудовищное преступление. Для тех, кто боится потерять все свое богатство, всю свою власть, которые они стяжали на протяжении многих поколений, никакая подлость, никакое вероломство не кажутся чрезмерными. Их пропагандистская машина не жалеет сил, очерняя имя мое и переманивая слабых духом при помощи лживых посулов и обещаний.
Но они не понимают и вовек не поймут одну простую вещь – вся их мощь бессильна против Истины. Сталь и огонь никогда не одолеют крепость Духа. Их копья будут сломлены, их пушки рассыпятся в прах, а их деяния сгинут в глубинах времен, тогда как величие Веры пребудет вечно.
И сегодня, в день решающей битвы, я призываю вас на бой. Сомкните ряды, укрепите сердца свои, и пусть громче зазвучит в ваших душах Молитва – оружие истинного праведника! Мои Служители укажут вам путь, и вместе мы придем к победе. Победе Духа над страстями, победе Веры над безбожием!
Идите, и да пребудет с вами Свет Мой!
* * *
Федель Уэлш умел ждать. В конце концов, чем более высокие кабинеты ты штурмуешь, тем большего терпения это требует. Таковы неумолимые законы бюрократии.
Его бдение в небольшой комнате отдыха, располагавшейся перед входом в зал оперативного управления, отмеряло уже второй час, когда ведущая из коридора дверь распахнулась, и показался Калим Сейдуран в сопровождении первого заместителя министра обороны, мрачного как туча полноватого полковника. Увидев поднявшегося ему навстречу разведчика, премьер остановился, и по его лысому черепу пробежала рябь морщин. На то, чтобы оценить ситуацию, у него ушло не более секунды.
– Обождите в коридоре, – обернулся Сейдуран к сопровождавшей его свите.
Если глава разведки предпочел переговорить с ним здесь, не желая переносить дискуссию в общий зал, то он, определенно, не хотел присутствия лишних ушей. Когда двери закрылись, оставив премьера и двух чиновников наедине, Сейдуран вскинул руку с