Читать интересную книгу Музпросвет - Андрей Горохов

Отвечая на вопрос, в чем он видит смысл своей деятельности, Уве Шмидт заявил: «Спасти техно от него самого». Знаменит и его совет начинающим техно-музыкантам, впрочем, к продолжающим это тоже относится: прекратить использовать Cubase, то есть начать делать музыку, не используя MIDI-секвенсор.

Muslimgauze

Еще один знаменитый гиперпроизводитель и одновременно еще один враг механистического подхода к изготовлению музыки — это Брин Джонс, стоявший за проектом Muslimgauze. Он использовал много ударных инструментов: как правило, это были арабские бубны и барабанчики, а также металлические гонги. Барабаны записывались вживую, потом на них накладывался синтезаторный гул и разнообразные шумы арабского происхождения. Джонс записывал с радиоприемника обрывки речи, пение муэдзина, звуки топающих ног, стрельбу из автомата узи. Он применял массу морально устаревшей и часто неисправной аналоговой аппаратуры: усилители, микшерные пульты и синтезаторы. Все это барахло часто вело себя непредсказуемо: то начинало бурчать и гудеть, то попросту отключаться, когда транзисторы нагревались.

Брин Джонс был агрессивным противником цифровой техники, и техники вообще. Он ни разу в жизни не подходил к компьютеру и в глаза не видел интернета. Не пользовался он и семплером. Вся его музыка делалась вручную, то есть переписывалась с пленки на пленку, по технологии начала 70-х. Если нужно было добиться зацикленного звука, Джонс склеивал магнитофонную пленку в кольцо. Дабоватость Muslimgauze различима невооруженным ухом.

Брин Джонс полагал, что именно семплеры виноваты в том, что вся западная музыка звучит совершенно одинаково. Он уверял, что современный музыкант может добиться своеобразного и живого саунда, лишь принципиально отказавшись от семплера, который позволяет хирургически точно вырезать, а потом модифицировать музыкальный фрагмент. Стерильная точность обработки убивает музыку.

[19] Легко и джазовато

На апокалипсис нельзя положиться.

2Raumwohnung

В начале 90-х термин Easy Listening, «легкое, непринужденное слушание», еще не был в большом ходу. Easy Listening — это легкомысленная и, вообще говоря, ненавидимая молодежью интернациональная эстрада 50—70-х, французский шансон, киномузыка, коктейль-джаз, музыка для баров, музыка эстрадных оркестров, музыка для тех, кому за 50, мелодии и ритмы зарубежной эстрады, массовая продукция без каких бы то ни было творческих претензий. Особенно гнусны переложения рок- и поп-номеров для больших оркестров, состоящих из дядек в одинаковых синих пиджаках, белых штанах и черных усах. Эти дядьки — настоящие мастера зажигательной, танцевальной и экзотической музыки.

Easy Listening находится в опасной близости от мьюзак (Muzak). Американская фирма Muzak Inc. поставила на поток изготовление и рассылку по почте кассет с музыкой для универмагов, залов ожидания, лифтов и тому подобных мест скопления беззащитного народа. Мьюзак — это музыкальное орошение клиентов, своего рода акустический одеколон. Мьюзак — это абсолютный ноль творческих претензий, самое страшное ругательство, применимое к музыке.

Но несложно заметить, что идея музыки, растворенной в воздухе, близка к идее эмбиента. Брайан Ино, изваяв во второй половине 70-х свою революционную «Музыку для аэропортов», фактически изготовил футуристический мьюзак для аэропортов.

Почему недовольная жизнью молодежь полюбила панк и гитарный хардкор? Очевидный ответ: потому что родители слушали всякую гадость вроде Джо Дассена и Мирей Матье. Примитивный гитарный рок был отличным способом досадить родителям и почувствовать, что мы — другие.

А в 90-х возникла совершенно зеркальная ситуация. Нынешние родители выросли на гитарном роке, для них социальный протест и активная жизненная позиция однозначно ассоциируются с Эриком Клэптоном, Rolling Stones и Scorpions. Потому молодежь, чтобы снова иметь возможность противопоставить себя своим родителям, полюбила расслабленную, спокойную и в большой степени поп-ориентированную музыку.

Так возникло на первый взгляд странное явление: мелодичные поп-песни, существующие на андеграундных лейблах.

Иное объяснение: для гитарной хардкор-сцены начала 90-х Easy Listening не был особенно чужим. Скажем, в Штутгарте некоторые хардкор-гитаристы участвовали в параллельных поп-проектах с девушками, поющими на французском языке. Ненавистью пользовались бодрые шлягеры, хит-парадная фальшь, a Easy Listening воспринимался как ироничная и абсолютно непопулярная музыка для отдыха: утром слушать надрывный гитарный рев невозможно, а завести что-то хочется. В конце 70-х у лондонских панков аналогичную функцию контрастного душа выполнял регги, регги — тоже довольно легкая музыка.

После краха коммерциализированного гитарного хардкора и альтернативного рока в середине 90-х Easy Listening обособился и зажил самостоятельной жизнью. Саундтреки старых эротических фильмов «Vampiros Lesbos» и «Schulm dchen Report», с переизданием которых связывают подъем новой волны Easy Listening, вышли на штутгартском гитарном лейбле Crippled Dick Hot Wax благодаря усилиям активных участников местной хардкор-сцены.

Очень часто у тех, кто взялся за Easy Listening, — панк- и индастриал-корни.

Ян Вернер: «Что такое Pan Sonic? Pan Sonic — это рок. Знаешь, этот подход: резче! громче! круче! We are shocking you, мы вас поражаем. Меня хардкор, хардкор в широком смысле, то есть вообще всякий аудиотерроризм, больше не удивляет и не шокирует. Мне просто неинтересно. Подлым или коварным экстремизм быть не может. Если ты агрессивен, если ты в каком-то отношении хардкор, то ты весь на виду, ты прост. А на самом деле, ты злоупотребляешь каким-то несложным эффектом. При этом важен не столько конкретный эффект, сколько сам факт злоупотребления, то обстоятельство, что ты хочешь досадить слушателю. Но ведь это примитив. У меня выработалась защитная реакция против акустического экстремизма. Сложным и непонятным ты становишься, когда сохраняешь видимость чего-то незатейливого и доступного».

Курд Дука (Curd Duca): «Я никогда не понимал, почему пребывать в авангарде всегда означает быть напряженным и несчастным. Почему находиться на переднем крае всегда означает применять грубые и неприятные звуки? Это старая вера, доставшаяся нам от 80-х и от индастриала. Это вовсе не должно быть так. Я отказался от всех парадигм 80-х годов… от грув-террора ритм-машины… от loops… от тяжелой атмосферы, полной ужаса и отчаяния… от искажений… от постоянных повторений… Моя цель — быть экспериментальным, но при этом не действовать на нервы, попытаться делать серьезное искусство с такими вот качествами: успокаивающее, расслабляющее, легкое, прозрачное, нежное, мирное, теплое, мягкое, тихое, спокойное».

Майк Флауэрс (Mike Flowers): «Музыка — это чистое развлечение. Серьезной музыки в природе не существует, а если кто-то дергает за струны и уверяет, что этим на кого-то влияет, кого-то ниспровергает или, наоборот, защищает, то это он просто так развлекается. Музыкой ничего добиться нельзя: корова не будет доиться быстрее под Баха и покупатели не будут быстрее раскупать дезодоранты в супермаркете. Впрочем, был в истории человечества случай, когда удалось успешно применить поп-музыку для большого и полезного дела. Когда панамский генерал Норьега забаррикадировался от осадивших его американских десантников и выкурить его было невозможно, то американцы врубили на полную мощь Guns N'Roses, и бравый генерал быстро сломался».

В 1995-м скандинавский коллектив The Cardigans («Душегрейки») записал старый хит Black Sabbath «Sabbath Bloody Sabbath», наведя на потускневший кусок тяжелого металла так ему недостающий средиземноморско-карибский лоск. Осенью 1995-го MTV навалилось на песенку The Cardigans «Sick & Tired» и более чем полгода не могло отклеиться от нее душой — очень музыка хорошая потому что.

Бесстыдно свингующий электроорган, джазовые гитары, нежно почесываемые барабаны, латиноамериканский ритм (мамбо, босса-нова) и необыкновенная легкость и прозрачность звука навевали сладкую ретро-грусть у тех, кто 60-е помнить никак не может. Ведь нынешние поклонники настоящего, оригинального Джеймса Бонда в те годы еще не входили в планы своих родителей.

Ну хорошо, мамы-папы, бабушки-дедушки полетали в вертолетах, поосвобождали заложниц в бикини, постреляли из смертоносных авторучек, погонялись друг за другом на фордах-ситроенах, потанцевали и пообнимались. Нам тоже хочется. Проблема только — где взять. Поскольку взять негде, то, похоже, действительно, единственное решение — построить заново и заявить, что то же самое стояло, ездило и булькало много лет назад.

Бывший панк Миллионер (группа Combustible Edison) заявил, что ему наплевать на возрождение джаза или босса-новы. Главное — стиль жизни. Миллионер провозгласил коктейль-революцию. Происходить она должна на лужайках для игры в гольф, всем революционерам надлежит одеться в строгие черные костюмы. И ради бога, никаких галстуков, мы не в офисе. Дамы — в серебристых платьях до пят. Невдалеке стоит вертолет, вокруг которого резвятся болонки. В кармане — билет до Рио-де-Жанейро.