Читать интересную книгу Место боя - Дмитрий Виконтов

Приняв стандартную боевую стойку килрачей: руки сведены над головой, вес тела перенесен на носки, Фашар плавно, словно танцуя, двинулся за юношей. Как бы там ни было, Джеймс не мог не восхититься превосходной техникой когор'руала — каждое движение было изящным, без задержки переходящее в следующее: килрач, как капля ртути перетекал из одной позиции в другую. Судя по всему, он не оставлял без внимания тренировки по рукопашному бою, и вновь Джеймс подумал, что ему не стоит уповать на ошибки Фашара.

Килрач двигался немного быстрее юноши и всего через несколько шагов вновь приблизился к нему. Испустив короткий боевой клич, он прыгнул вперед, ложно замахиваясь правой рукой. Но Джеймс, вместо того чтобы уклониться, рванулся на встречу и отменным апперкотом со всей силой ударил его в челюсть. Хрюкнув от удивления, Фашар отступил на шаг назад, переходя в защиту. Блокировав три следующих атаки, килрач внезапно скользнул к нему вплотную и выполнил какой-то немыслимый прием, словно окружив себя составленной из взмахов рук стеной. Один из таких взмахов зацепил Джеймса, разорвав плечо до костей.

— Я считал тебя более ловким, человек, — на мгновение остановившись, прохрипел Фашар на чон-саа. Нарочито медленно он поднял руку и слизнул кровавую влагу с них. — Видно, я ошибался.

Не отвечая, Джеймс продолжал отступать, шаг за шагом приближаясь к силовому полю, державшему в плену девушку. Фашар сказал, что у нее пять минут — а сколько времени прошло? Как ему казалось — около трех минут, но могло быть и так, что отсчет заканчивается и через несколько секунд… Даже мысленно Джеймс не мог себе представить, что случится потом — любая мысль про это вызывала волны дурманящего ужаса, а требовалось сосредоточиться исключительно на поединке или килрач покончит с ним следующей же атакой.

Теперь Джеймс понял, почему Фашар совершил непростительную, на первый взгляд, для профессионала ошибку — не убил его сразу, а разглагольствовал, давая прийти в себя. Заключив девушку в смертоносную ловушку и сообщив про это Джеймсу, он рассчитывал, что ошеломленный ужасом юноша будет слабым противником. И Джеймс знал, что если Жанна умрет, то его собственная судьба будет мало что для него значить.

— Джеймс! — вздрогнув, он не сразу догадался, что это кричит Жанна. Ее голос был едва слышен из-за поля; к тому же она говорила на одном из первых языков, который Джеймс выучил во время учебы в ВАК: французском. — Ради всего святого, втолкни его в поле! Джеймс, прошу тебя, втолкни его в поле! Пожалуйста, Джеймс!..

Обернувшись, Джеймс встретил молящий взгляд Жанны, взгляд сквозь затянутые слезами глаза — силовой экран не позволял каплям влаги скатываться по коже. Она говорила на французском — языке, которого Фашар знать не мог — значит, это действительно важно. Но в этот миг когор'руал снова пошел в атаку, отбрасывая Джеймса еще ближе к полю: заметив растерянность юноши, он решил закончить все одним ударом. Кинжал, который Фашар успел подобрать, превратился в бледно-желтую молнию, падающую ему на грудь…

Паладин немного учил Джеймса приемам борьбы его народа. Самым главным в ней было использование силу врага, а не противопоставление сил. «Рано или поздно ты встретишь врага, который превосходит своей силой тебя. И тогда тебе придется или использовать его силу, или уступить ей» — говорил тогда серигуанин. Техника же рукопашного боя килрачей была основана именно на противостоянии сил и, выбрасывая руку в ударе после серии ложных замахов, Фашар рассчитывал на ответ в прежней силовой манере. Вместо этого Джеймс не стал уклоняться или блокировать выпад, а лишь сдвинулся в сторону на полшага, раскрываясь навстречу удару.

Острая боль обожгла его, когда клинок вонзился в тело, дробя ребра, разрывая кожу и мускулы. Невольно вскрикнув, Джеймс мертвой хваткой вцепился в руку Фашара и рванул на себя. Громадная масса, помноженная на инерцию движения килрача, сделала свое: споткнувшись об выставленную ногу юноши, он потерял равновесие, и Джеймс швырнул его через себя…

…прямиком в объятия силового поля, удерживающего Жанну.

Адский вой Фашара, разобравшегося в происходящем, слился с пронзительной трелью контрольного прибора на его поясе. Силовое поле потемнело, когда он в него влетел в него, и (Джеймс едва поверил своим глазам) вытолкнуло девушку прочь. Вместо нее в центре поля находился килрач, а Жанна неподвижно распласталась в нескольких метрах от них.

Огненный ореол охватил Фашара, сквозь который смазались черты его тела. Время адского устройства кончилось, и с каждой секундой внутри поля росла температура, неумолимо стремясь к отметке в пять тысяч градусов. С ужасом Джеймс смотрел, как вспыхнула одежда, а вслед за ней чернела и свивалась в извивающиеся жгуты шерсть, обнажая кожу, лопающуюся и исторгающую струи пара. Закипевшие глазные яблоки разорвались в клочья, кожа с головы килрача лохмотьями слезла, открыв покрывающийся трещинами череп; то же самое происходило с телом, окутанным клубами пара. На мгновение Джеймс ощутил сострадание к неимоверным мукам Фашара, но тут же вспомнил, что еще чуть-чуть — и на месте заместителя командора Тагар Дусит умирала бы Жанна.

С громким треском полуразрушенное тело килрача лопнуло на тысячи кусков, под свист нашедшего свободу перегретого воздуха. Отвернувшись от ужасного зрелища, юноша неверной поступью пошел прочь. Куда и зачем он не думал: один порыв завладел разумом, подавив остальные мысли и желания. Спать, лечь и заснуть, дать отдых усталым мышцам и разуму, избавиться от кружащегося мира в глазах и жгучей боли в раненых руках и груди…

— Я выдержу, — чьи-то руки обхватили его, помогая опуститься на землю, покрытую мягкой травой; кто-то шептал ему в уши бессвязные фразы, преисполненные благодарности и любви. — Я выдержу…

Он отключился!

Пространство над Изольдой, боевая база «Гетман Хмельницкий», капитанский мостик. Через сорок семь минут.

Джонсон, баюкая сломанную руку, лежал на холодном полу мостика. Вокруг все было черным и красным: черным — из-за вонючего дыма от тактического дисплея и панели радистов, а красным — из-за крови, что заливала ему глаза. А он почему-то не чувствовал боли: ни в руке, которую сломал, кубарем катясь по лестнице после попадания в базу антиматерии; ни в груди, через которую прошел электрический разряд, когда его швырнуло на разрушенный пульт радиста; даже голова не болела, хоть он давно потерял счет ударам по ней.

На него упала чья-то тень, потом до мелочей знакомый голос прозвучал где-то над ухом:

— Ну что, старик, держишься? Держись, скоро врачи придут… — Фарбах в разодранной рубашке и без кителя, плюнул на все и уселся просто на пол рядом со своим заместителем. Сначала Джонсон воспринял это спокойно, а потом задумался: как же так, командор сидит, а я лежу перед ним? А за ней появилась вторая мысль: база! Я должен доложить командору про базу…

— Нет, Блэйк, лежи! — Фарбах заметил его потуги подняться и с тревогой склонился над ним. — Все в порядке, все в порядке! — он повторял это раз за разом, вытирая лоб рукавом рубашки, которая когда-то была белой, а теперь стала красно-черно-серой.

— База… — прошептал Джонсон.

— С базой все в порядке… в основном, — настойчиво сказал командор. — Мы победили, дружище, слышишь меня? Победили!

«Победили…» Джонсон пару минут обдумывал слова Фарбаха и решил, что это хорошо, про что незамедлительно сказал (точнее, прошепелявил) командору.

— Да, да, хорошо… А знаешь что? Разведчики с семнадцатой базы встретили Джеймса с Жанной и теперь везут их домой. С ними тоже все в порядке, разве что Джеймс слегка ранен. А ты отдыхай! — строго добавил командор. — Считай, что твоя смена на сегодня закончилась.

Джонсон усмехнулся настойчивости командора, но промолчал, заинтересованно смотря на огоньки пламени на месте тактического дисплея. Он хотел про что-то спросить у Джона, но никак не мог вспомнить про что именно. «Сейчас я немного отдохну, — подумал он, — и тогда обязательно вспомню».

Вздохнув, Джонсон смежил веки. Вскоре он крепко спал, словно ничего и не было.

Изольда, база Конфедерации номер семнадцать. 2385.1.1, 23:09 (16:39 по местному времени).

С шумом в небо взмывали транспортные корабли, один за другим, увозя с собой людей и оборудование, которое не могли бросить здесь. Десятки летунов барражировали по периметру базы, просматривая джунгли в поисках врага, наземные орудия пристально следили за просеками в лесу, в любую секунду могущие выплюнуть десятки и сотни смертельных снарядов.

Вся семнадцатая база кипела, как растревоженный муравейник. Эвакуация заканчивалась, и от людей требовалось в спешном порядке завершить все, что не сделали раньше. Несколько групп саперов закладывали взрывчатку на различных участках базы, минируя здания, защитные комплексы и оставленное оборудование. Другие перепрограммировали системы наведения с таким расчетом, чтобы они открывали огонь по любой движущейся мишени; устанавливали боевых киборгов на режим автоматического поиска и уничтожения цели. Люди были вынуждены покинуть базу, но собирались максимально навредить килрачам, которые сунутся сюда первыми.