Читать интересную книгу "Реализм и номинализм в русской философии языка - Владимир Викторович Колесов"

«связь явлений есть логическая связь» (там же: 604),

и

«мир как закономерная связь явлений, причинно обусловливающих друг друга, существует объективно, независимо от каких бы то ни было состояний сознания» (там же: 603).

Логика мира есть логика мысли, а в мысли наличествует одно лишь понятие, которое закрепляется, определяется, обозначается словами (С.Н. Трубецкой 1908: 27).

Если все эти рассуждения, по необходимости кратко изложенные, перевести на понятия, нам более знакомые, окажется, что С. Трубецкой со своей концептуалистской позиции, устраняя из обсуждения и образ, и символ, по существу говорит о концепте, именуя его понятием, или сущим. В этом кроется объяснение тому факту, что он:

· сводит познание к сознанию (в совмещении линий S и D конструируется понятие как единственная содержательная форма);

· устраняет из обсуждения вопрос о различии сущности и сущего, и т.д.

Другими словами: Трубецкой вплотную подошел к проблеме концепта, тем самым закончив начатый Соловьевым синтез содержательных форм концепта.

II. ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ: ЭКСПЛИКАЦИЯ ОБЪЕКТА

Что у них было, это – живая душа, способная понимать Слово…

Александр Герцен

1. Философская терминология

Усиление степеней отвлеченности в познании сущностей – до абстрактности идеи, категории, понятия – знаменовало всё большее отчуждение от вещи с ее превращением в объект и сопровождалось семантическим насыщением словесного знака, точнее – превращением знака в слово. Этот процесс движения смысла, уже неподвластного воле субъекта, изменял самого субъекта: он теперь – не лицо, органично входящее в мир вещей как такое же творение божье, и не личность, способная выбирать среди многих, отвлеченных от вещи признаков, но именно уже субъект, противопоставленный объекту в холодной абстракции новых понятий о мире. После Канта соотношения между субъектом и объектом переосмыслены (см. гл. III, II, § 1) и языковые формы воплощения этих отношений уже не соответствуют логическим структурам сознания. Предметная индивидуальность вещи, которая разрабатывалась сознанием на уровне денотата, постепенно заменяясь отвлеченностью признака десигната, стала просто предметом с тем, чтобы полностью перейти на абстрактный уровень идеи-сущности – объекта.

К концу XIX века, по-видимому, уже сложилось понятийное поле сознания принципиально новых отношений, в которое вступала обобщенно-философская мысль. Не всегда достаточно ясно определенное, не обеспеченное терминами и связанными с ними понятиями, это понятийное поле, тем не менее, уже существовало и определяло правила игры – того мышления, которое вплотную подвело к русской философии XX века. Даже прежние постулаты, которыми руководствовались доселе, отчасти изменились, отчасти были заменены новыми. Новых постулатов требовало научное исследование, и они появились, различным образом сформулированные и изъясненные; например, в начале века в Англии Б. Расселом (1957: 523 сл.): постулаты квазипостоянства, независимых причин, пространственно-временной непрерывности, структуры и аналогии.

Философская терминология, в основном своем объеме известная со времен Иоанна Экзарха, переосмыслялась сначала под влиянием латинской, а затем и немецкой терминологии. Правда, существующие на этот счет исследования грешат тем, что идеи немецких философов напрямую связывают со значениями русских слов, калькированных на основе немецких. В частности, славянофилам приписывается «калькирование» и заимствование таких терминов, как

· «бытие» – Sein,

· «действительность» – Wirklichkeit,

· «жизнь» – Leben,

· «причина» – Ursache,

· «качество» – Qualität,

· «добро» и «зло» – Wohl und Übel

и т.п. (Клиншова 1994: 17). Всё это неверно. Русская философская мысль испытала влияние со стороны немецкой, но в своем развитии она пошла своим путем, так что и термины, в том числе и указанные здесь, есть достижение собственной мысли в ее развитии. Ошибки в рассуждении историков связаны с невниманием к слову. Русский философский термин есть создание русской мысли на путях углубления символически образных форм в понятие: «передавание истины в образах» (там же: 4) у тех же славянофилов сменялось фиксацией истины в понятиях.

Приступая к последовательному изложению классической русской философии в ее отношении к слову и идее, попробуем свести воедино опорные понятия складывающейся философской системы, в том виде, как они появлялись на протяжении последних веков. Первоначально греческие, с XVIII века латинские, с XIX века немецкие, а уже в наше время французские или английские термины переосмыслялись в соответствии с традициями русского мышления. В известном смысле приведенная здесь систематика метаязыка философии условна, поскольку не отмечаются хронологические рамки складывания всей системы в целом (это произошло лишь к середине XX века). Однако полнота системы требует выявления всех относящихся сюда терминов в их семантическом развитии.

2. Реализм

Противопоставленность реального действительному связана с соотношением сущего и бытия (Колесов 2002: 111). Реальность есть сущее, т.е. жизнь, – таково определение того концептуального зерна, которое:

· прорастает в образе объективной действительности (мыслимое сущее),

· фиксируется в понятии реальной действительности (реальное сущее) и

· предстает в символе объективной реальности (мыслимое реальное).

• Действительность проявляется в предметном действии,

• объективность предстает в предметных образах,

• реальность же лишена предметности (нет ни D, ни S), потому что предмет – это «мир», а не «жизнь».

Сложные соотношения между реальным, действительным и объективным мирами, намеченные Соловьевым и показанные С.Л. Франком, определяли философскую позицию русской мысли. Характерны даже легкие расхождения между этими философами. Соловьев говорил об объективной реальности, т.е. рассматривал связь символа с концептом (представляя вхождение в концепт отработанного символа); Франк по преимуществу рассматривал объективную действительность, т.е. показывал механизм экспликации концепта в образ – его преображение или, как говорит он сам, «откровение реальности». Мы уже не один раз заметили, что именно в этом пункте отношения к реальному находится точка расхождения между московскими и петербургскими философами: от символа – в концепт, или из концепта – в образ.

На понимании реального основано как восприятие реальности, так и направления философской мысли в стороны из общего источника.

Средневековые представления о реализме как убеждении в действительности общих идей оставались богословской истиной, но с начала XIX века эти представления сменились понятием о реализме как действительности «внешних вещей» (в противоположность идеализму). Такова философская позиция, и термин изменяет свой смысл, еще заменяя термин «материализм». Реализм как «изображение предметов как они есть, без идеализации» предстает уже в качестве направления в искусстве: воссоздание внешних предметов в их отношении к общим идеям, или как идеальная сущность (уровень символа) (Сорокин 1952). Таким образом, русский реализм отнюдь не натурализм, и именно по той причине, которую указал Вл. Соловьев, напоминая об английском и французском «грубом реализме», способном описывать «только вещественное бытие» (Соловьев 1988: II, 287) – натурализм. Философское обоснование культуры (искусства) как про-явления культа связано с данной последовательностью смещения значений слова; отсюда, между прочим,