Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы сами запираем себя в принятых правилах. Мы боимся думать самостоятельно. Мы боимся сделать что-то не так. Но ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает. А кто делает — тот обречён ошибаться.
Но только так, от ошибки к ошибке, и можно жить. И только так, шаг за шагом, залезть по лестнице мироздания на вершину. И если где-то есть у этого мира Создатель, то, наверно, этого он и ждёт от людей, которым подарил разум и бессмертные души.
А меня ждала Сибирь! Её ещё не было в моем плане, накиданном на листе бумаги. Зато она лежала на севере — чистая, дикая и опасная. И самое главное — безлюдная. Она хранила в своих недрах богатства, которых хватит на тысячу Федей… На миллионы Федей… Даже на миллиарды!..
Там, на просторах зелёного океана Сибирской тайги, на своей земле, я установлю свои правила. Я не пойду против Руси, нет. Я ведь жил в ней, считай, вторую жизнь, и мне моя Русь нравилась. И та, прошлая, и эта новая. Пусть всё у неё будет хорошо.
Ни в этой жизни, ни в прошлой я не был тем, кто готов разрушить многоквартирный дом лишь потому, что ремонт в квартире не понравился. Я буду частью Руси, но частью особенной. Вырвусь из зоны контроля местных аристократов, а затем попробую взять судьбу за горло и слегка придушить.
Я построю свой дом там, где до меня ещё не строили…
Но это всё планы далёкого будущего. А пока стоило сосредоточиться на двух главных пунктах сегодняшнего дня: учиться самому и устроить тёмному «звездец». Потому что он, сволочь такая, ого-го как это заслужил…
— Тёмный, я тебя прибью! — прошептал я.
— Выступишь против себя самого? Какой интересный мальчик! — оценила Тьма.
Наверно, я был единственным двусердым на всём белом свете, кто мог её слышать. Ведь формально она меня победила в первом кризисе. Но я почему-то не боялся. Ну шепчет там кто-то на заднем плане — и что? Не она первая! У меня ещё Андрей имеется. Пусть ему пошепчет. Не может? Ну так в этом и есть её проблема!
Я был частью этого мира! А Тьма — пришлая. Она просто захватчик, который пытается подмять этот мир под себя. Она болезнь. Паразит, проникший в организм и пожирающий его.
— Ты, Тьма, паразит! — сообщил я невидимой собеседнице.
— А вы люди — разве нет? — удивилась Тьма.
— Мы нет! — уверенно заявил я.
— Ну-ну… — Тьма не снизошла до спора.
Возможно, она умнее и древнее людей. Зато у неё нет возможности действовать напрямую. Она подчиняет себе людей и животных, изменяет их и выпускает в этот мир, делая проводниками своей злой воли. И воюю я с Тьмой не на границе. Я воюю с Тьмой внутри себя. И не я один: каждый двусердый делает так же. И не наша вина, что это она устанавливает правила.
— Мы всё равно тебя победим! — самонадеянно заявил я Тьме.
— Хм… Похоже, кто-то не знает историю, да, мальчик? — промурлыкала Тьма из глубины чёрного сердца. — Я побеждаю… Я всегда побеждаю…
Кстати, этот вопрос надо было, по-хорошему, прояснить… Его-то я и поставил под цифрой 3: «Побеждает ли Тьма?». Это, кстати, важно понять не только мне, но и всем людям на нашей планете. А то, может, пора строить космический корабль и валить с Земли?
А ещё нужно решить вопрос с сестрой и её черным сердцем. Значит, надо узнать, кто из тех, кто не был во врагах у Марии Михайловны, может провести проращивание. И понять, сколько это вообще будет стоить.
Но это тоже далёкие цели, а какие близкие? А близкие цели — познакомиться с однокашниками, с которыми мне предстоит учиться. Выяснить, кто из них кто — и чего стоит. Завести полезные знакомства. Возможно, если получится, оказать пару услуг.
Мне нужно было нежно и ласково ворваться в местное высшее общество, обойдя недоброжелателей на вираже.
Но сделать это так, чтобы не застрять самому. Чтобы не стать вечно обязанным. Чтобы подниматься всё выше и выше. А значит, надо было доказать свою полезность, как двусердого. А как двусердые это доказывают? Они убивают отродьев Тьмы. И, следовательно, мой путь снова вёл на войну. А на войне нужны не только силы, но и верные люди.
Где их взять? Один лежит в лекарне Покровска-на-Карамысе. Он, правда, остался без ног. Но верни ему ноги, и Степан Порфирьевич будет благодарен за это. А дай ему снова в руки оружие — и он тебя не предаст, зная, что ты постараешься его вытащить, что бы ни случилось.
Сколько таких ветеранов мыкается по Руси? А ведь эти люди ещё в самом соку. Они способны воевать, они могут многому обучить, они готовы жить дальше. Зуб даю: не смирилось большинство из них с тем, что оказалось на обочине жизни.
Скажет, что устал и больше не воюет? Что ж, найдутся другие. Но Степану Порфирьевичу я обязан помочь. Да и навестить его было бы неплохо, как и обещал… Только теперь без чувства вины и сентиментальных глупостей. А так, чтобы он понял, что рано сдаваться.
А ещё надо пройти второй кризис. И если я буду быстро расти в рангах, то он наступит скоро. Очень скоро. И там снова будет Тьма…
— Там будешь ты, сука бешеная… — тихо повторил я, делая глоток виски и наливая ещё.
— Как скажешь… — ехидно ответила Тьма.
Она не слышит, если к ней не обращаться. Я могу думать, говорить, даже кричать… Она не услышит. А вот если обратиться к чёрному сердцу и Тьме — она всегда отвечает. Она поселилась в каждом двусердом. А сколько они невзначай рассказывают ей про себя, сидя вот так у окна, размышляя о жизни и наблюдая за танцем энергий?
Так она получает ключик к чужой душе. Но я ей не поддамся и ничего не скажу. Пусть сидит и ждёт, паучиха злобная! Я тоже умею ждать. За две жизни и не такому научишься. Я разберусь с этой чёрной заразой. А потом как…
Ну, в общем, стану совсем крутым, вот!