Она проследила за его взглядом и увидела, что магазин платьев еще открыт. Отец обещал привезти еще немного одежды. И обещал также одеть свою дочурку, но… Знаете, а Риз впервые в жизни захотелось выглядеть подстать своему кавалеру. Уж Генри-то точно будет одет как принц.
— Я еще пока думаю над нарядом, — сказала она, сразу отворачивая взгляд от лавки. Может… что-нибудь продать из своих вещей и у отца денег попросить? Тогда бы она смогла что-нибудь более достойное купить.
— А пойдем посмотрим, пока не закрылись, — предложил Генрих и, не дожидаясь согласия, потащил Риз в магазин. Ничего покупать сейчас не будут, но он хотя бы узнает, что ей нравится.
В этом городке все жители были теми ещё торгашами. Так как близился зимний бал в академии, они с каждым днём поднимали цены, а красивые и дорогие платья начинали продавать за пару месяцев до события. Вот и здесь ценник на некоторые тряпки превышал все ожидания. Генрих даже с высоты своего положения пришел в некоторое замешательство. Хотя для него скупить весь магазин не было проблемой.
— Я ничего не понимаю в женских нарядах, — честно признался он, разглядывая разодетого манекена в центре зала. На нем было платье ярко-розового цвета и странного, по его мнению, покроя. Такое бы он точно не купил. — Какие тебе нравятся? А цвет? — Он пощупал ткань у этого платья, от цвета которого глаза слезились, но на удивление, оно было приятным. — Надеюсь, не розовый?
— Милый, я пошла на факультет фехтования, а не чаепития и вязания, — засмеялась она, потирая плечи. Не сказать, что было холодно, но вот её плащ немного пропускал ветер. А тут хотя бы тепло было, и по телу пробежали приятные мурашки. Она подошла к платью и скривилась, смотря на него. — Я, если честно, тоже не хороша в нарядах. Мне лишь бы удобно, но… О, глянь!
Как истеричная тупая курица не побежала, но немного неприлично указала пальцем на манекен, что стоял прямо у прилавка. Может, платье на нём забронировали? Уж больно в неприглядном месте оно было. Это было шикарное черное платье с пышным подолом, и всё оно было украшено будто россыпью бриллиантов: оно сверкало в лучах света, переливалось в какой-то приятный серебряный цвет. На нём были длинные рукава, полностью закрывающие ладони манекена, на плечах был прозрачный, будто из-за магии, шелк. Тоже искрился серебром на свету, но он был большим, и больше принимал форму шали.
— Вот оно красивое, как считаешь? — спросила Риз у Генриха, хотя оба они от розового платья так и не отошли. А смысл? Риз даже не хотела представлять, сколько нулей в количестве золотых монет будет надо отдать за это платье. Но она искренне думала, что они просто мнениями делятся. — Я всё-таки больше люблю красные платья, но они мне по тону кожи не подходят. Или пастельных оттенков, но такие уже я не люблю.
— А не слишком мрачно чёрное? Хотя мне нравится, добавить немного магии, и оно будет сиять, — размышлял Генрих. Он повернул голову на бок, будто что-то прикидывал, сначала разглядывал платье, потом перевел взгляд на Риз. Ей оно определенно пойдет, но чтобы она ничего не заподозрила, повел дальше по рядам, смотреть другие платья.
Примерять не заставлял, но очень многие красные, темно-синие и даже одно жёлтое Генрих прикладывал к Риз, оценивая, как бы они на ней смотрелись. Ради смеха даже нашел платье, которое подошло ему по росту и приложил к себе.
— Как я тебе? Из меня получилась бы шикарная танцовщица в этом зелёном платье, — смеялся он.
Но видя, как торговка сверлит их ненавидящим взглядом, потому что хотела уже закрываться, а они мало того, что ничего не покупают, так ещё и все вешалки переставили местами, Генрих повесил платье на место и повел Риз на выход. А за черным платьем он завтра же кого-нибудь пошлет. Риз будет самой драгоценной и самой сияющей на зимнем балу.
— Я бы ещё заколки посмотрел, но мы наверняка уже опоздали, — немного расстроился Генри, но не так, чтобы совсем испортилось настроение. Он вновь взял Риз под руку и повел по освещенной фонарями улице. — Жаль, фонтан в конце улицы не работает в это время года. Мне всегда нравилось у него сидеть, особенно когда музыканты играли или барды. Ты замёрзла? — Он заметил, как Риз потирает плечи, и приобнял ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Немного, — призналась она, отчего только сильнее прижалась к Генриху. А когда подняла на него глаза, хитро улыбнулась и быстро-быстро, чтобы он подумать ничего не успел, развязала тесемки на его шее и спряталась под плащ. Только голова и была видна. Понимала, что так будет теплее, но не подозревала, что спина, на которую она положила свою ладонь, была совсем горячей. — Но ты всегда знаешь, как мне сделать хорошо, — засмеялась Риз, подталкивая Генри, чтобы он продолжил идти в таком положении. — А я рада, что за заколками не успели. С собой денег не много, а купить всегда что-то хочется.
Точнее денег у неё не было совсем. И это больше называется «мозолить глаза» красивыми вещами. Почему? Потому что такой парень, как Генрих, вряд ли бы пошел к прилавку, который даже бы просто средним считался.
— Кстати, этим летом тут была прекрасная ярмарка. Ты успел на неё? Столько шутов и танцовщиков с музыкантами плясали у того фантана! А по периметру куча лавок с вещами из самых разных стран! Я оттуда успела урвать себе сапожки из Миллеса. — На секунду остановившись, она продемонстрировала те самые сапожки. Действительно симпатичные и теплые — обитые мехом какого-то северного зверя.
— А я думал, кроме меня никто в академии на лето не оставался, — сказал Генрих. Вот он вроде бы всегда внимательный принц, а счастье свое перед самым носом не разглядел сразу. Он тоже слегка притормозил, чтобы достать красивые карманные часы на золотой цепочке. На лицевой стороне в свете фонаря блеснуло изображение всех четырех стихий. — У меня оттуда вот эта вещица. Торговец сказал, что на них изображён знак какого-то эльфийского короля, но я думаю, наврал, чтобы цену набить. Все равно смотрятся неплохо.
Спрятав часы обратно в карман, Генри прижал к себе Риз ещё сильнее. Они как раз подходили к нерабочему фонтану, и он заставил ее остановиться у него, а сам встал позади, обнимая за плечи.
— Если ты была, то помнишь, какие трюки вытворяли здесь акробаты? — Призрачные акробаты, ряженые в самые разнообразные костюмы, запрыгали перед ними, повторяя движения, которые запомнил Генрих, но иллюзия то и дело сбивалась, или изображение смазывалось. Тогда он прекратил и, слабо засмеявшись, уткнулся носом в макушку Риз. — Не могу. Действие эля не даёт сосредоточиться, чтобы сотворить хорошую картинку. Давай попробуем с фонтаном. — Он повернулся вместе с ней к пустой чаше, из которой вдруг полилась вода. Струя била вверх, как у настоящего фонтана, но даже так вода казалась неестественной, потому что переливалась всеми цветами радуги в темноте.
— Ух ты, — завороженно выдохнула Риз, смотря на эту красоту. Привыкшая, что магия в основном для дела, Медная и забыла, что в первую очередь это… просто волшебство, благодаря которому можно было создать всё что угодно. И пусть вода не настоящая, но как же это было красиво! И пока Риз думала об этом, невесомые снежинки стали опускаться на плечи плащей двух влюбленных, садиться на волосы и застывать в дивных фигурах. — Знаешь, Генри… — Риз вырвалась из его объятий, но лишь для того, чтобы повернуться к нему лицом, опустить ладони на плечи и по ним проскользить к шее. Встав на носочки, она почти неслышно прошептала: — Это самый лучший вечер за эти полтора года.
И благодарные, замерзшие губы коснулись уст принца, быстро согреваясь от длительного и такого прекрансого поцелуя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
На Айке была совсем другая мантия, но тоже белоснежная и, как любили изображать на картинках, с черными капельками по всему меху. Она шла не спеша — торопиться некуда. Не так часто ей удавалось насладиться чужими городами. А учитывая, в каком плачевном состоянии это королевство, было чудом видеть столь спокойный и приятный город. Но, скорее всего, это была помощь академии.