ногами, потом бросали в спецавтобус и продолжали избиение. Та же картина повторилась вечером.
Мне довелось вплотную столкнуться с омоновским зверьем. Я попытался пройти в Думу, размахивая своим удостоверением депутата Моссовета. Меня никто не собирался пропускать. Какой-то человек в милицейской форме миролюбиво рассказал мне, что власть Советов закончилась, и сам он — депутат одного из районных Советов Москвы — очень этому рад и во всем поддерживает Ельцина. Вопрос о законности его не волновал. Начальство дало команду блокировать парламент, и подчиненный выполнил указание мятежников.
Не найдя ни одной щели в оцеплении, я поплелся к метро «Баррикадная». И там увидел расправу. Никогда не забуду свиное рыло командующего избиением людей. Облаченная в каски и бронежилеты жандармерия до костяного хруста запихивала людей в метро. Я оказался позади цепочки, орудующей щитами и дубинками, и попытался схватить одного из «героев» за плащ-накидку. На меня тут же набросился обладатель чудовищного подбородка с тугим ободом жира над горлом. Но в суматохе люди оттеснили меня. Несколько человек, подчиняясь команде какого-то опытного участника акций гражданского неповиновения, сели на асфальт, и между мной и свиным рылом образовалось препятствие из человеческих тел. Свиное рыло не рискнуло идти по телам, да и его подчиненные были заняты — молотили дубинками публику.
Потом я попытался обратиться к человеку в милицейской форме с погонами майора с требованием объяснить, что здесь происходит, и почему творится насилие над людьми. Но на меня взглянули совершенно пьяные глаза, в лицо пахнуло перегаром. «Депутаты сегодня никто», — сказало существо в майорских погонах, даже не взглянув на мое удостоверение. И два дюжих молодца отшвырнули меня в толпу. Почему-то мне показалось, что это пожарники. На этом фланге они действовали без членовредительства и даже как-то сочувственно, без напора теснили протестующую толпу.
Мне, можно сказать, повезло. На следующий день четверо депутатов Моссовета, которые попытались пресечь избиения граждан, сами попали под омоновские дубинки и были схвачены и скручены как преступники. В воспоминаниях одного из них, ставшего впоследствии священником, описывается автобус, набитый окровавленными людьми, часть из которых просто попалась под руку озверелым холопам Ельцина. Здесь были женщины, дети, старики. Двое избитых были без сознания.
Из показаний очевидца («Площадь свободной России», М. 1994): «Я остановился и стал смотреть на площадь перед метро „Улица 1905 года“, где стояло подразделение со щитами, в касках, с автоматами и дубинками… Два удара в голову свалили меня с ног. Поднявшись, я увидел перед собой командира и спросил у него: „Как фамилия, бандит?“ Он сказал: „Сейчас скажу!“ — и ударил дубинкой по правой руке, которой я успел прикрыть лицо. Посыпались удары по спине. Заломили руки и потащили через площадь к метро… Меня поставили лицом к забору и стали бить по спине и бокам будто мешками с песком или боксерскими перчатками. Дышать до сих пор больно. Все задержанные в автобусе оказались случайными прохожими, все были избиты. Почти до полуночи задержали в 43-м отделении милиции. У многих пропали вещи, деньги, документы».
В этот день к властям обратился Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II:
«…Противостояние на пределе нервов вокруг Белого Дома в любой момент может взорваться кровавой бурей. И поэтому я слезно умоляю стороны конфликта: не допустите кровопролития! Не совершайте никаких действий, могущих разрушить донельзя хрупкий мир! Не предавайтесь безумию, не переставайте уважать человеческое достоинство друг друга! Имейте мужество не поддаваться на какие угодно провокации, как бы больно они не задевали вас! Помните, что нынешней смутой могут воспользоваться и экстремисты, преступники, да и просто нездоровые люди.
Одна пуля, выпущенная около Белого Дома, может привести к катастрофе, кровавое эхо которой прокатится по всей стране. Вот почему я призываю любыми мирными средствами ослабить вооруженное противостояние. В нынешний сложный момент надо милосердно относиться к любому человеку. Никакие политические цели не могут препятствовать обеспечению находящихся в Белом Доме людей медикаментами, пищей и водой, медицинской помощью. Нельзя допускать, чтобы физическое истощение спровоцировало людей на неконтролируемые насильственные действия».
От имени Церкви Патриарх предлагал противостоящим сторонам посредничество, предчувствуя, что кровь прольется, и шансов остановить мятежников уже почти не осталось. Ибо их ставкой было только и исключительно насилие.
30 сентября в Москву прибывают подразделения ОМОН из Северной Осетии (3000 человек), из Питера, офицерский полубатальон из Твери. По некоторым данным, наготове к этому моменту были и 1200 боевиков-общественников, пригретые мэрией Москвы (подпольная национальная гвардия). В ночь оцепление Белого Дома было усилено БТРами дивизии им. Дзержинского.
Весь день у станции метро «Баррикадная» проходили митинги, то и дело разгоняемые ОМОНом.
Из показаний очевидцев («Площадь Свободной России», М. 1994):
— Полковник милиции скомандовал: «Батальон, к бою!» — и «бой» (избиение безоружных людей) вооруженными до зубов омоновцами был начат. Около меня оказались две женщины, их сбили с ног и пинали. Резиновыми дубинками меня били по рукам, плечам и, поскольку я пытался прикрыться кейсом, он оказался пробитым в нескольких местах, сломаны замки, из него высыпались книги и другие вещи, поднять которые не было никакой возможности.
Стали бить по голове, в пах, в живот. Один из них все сильнее душил меня. Когда я чуть не потерял сознание, он отпустил меня и ударил в нос. У меня в глазах появились розовые круги, на плащ полилась кровь. Заболела голова. Они приказали водителю везти меня в отделение. Привезли в 43-е отделение, опять выкрутили руки, выволокли из автобуса, поставили у стенки с поднятыми вверх руками и стали обыскивать… Продержали 6 часов.
В этот день на Пушкинской площади намечался еще один митинг. Когда колонна демонстрантов подошла со стороны Белорусского вокзала, ее атаковали боевики в пятнистой форме и черных беретах. Потом в дело вступил ОМОН, пригнанный их Омска и Екатеринбурга. Побоище продолжалось допоздна. Вечером следующего дня побоище на том же месте повторилось.
Руководил карательными операциями полковник Геннадий Фекличев (в прошлом — начальник политотдела ГУВД Москвы), которого с 1991 г. московская администрация использовала для самых грязных дел (незаконный арест депутатов, разгром палаточного городка в «Останкино» и др.). Потом его фигура мелькнула во время расстрела Белого Дома. Через несколько дней заместитель начальника Управления охраны общественного порядка Фекличев рассказывал журналистам, как бойко ведутся расправы над сторонниками Конституции, которых приравняли к уголовным преступникам.
При проведении «чисток» был использован опыт Олимпиады-80. Объявленное Ельцином ЧП позволяло не церемониться с гражданами, проявляя «наступательный» характер карательных операций. В этом потопе беззакония московской милиции помогали мобилизованные МВД 4400 сотрудников и 45 спецмашин. А всего в акции было задействовано свыше 15 тысяч сотрудников правоохранительных