— Скорее наоборот, — загадочно ответил он.
— А что?
— Скоро увидишь. Пошли.
Насчет полетов Валенок не соврал — вниз мы спустились на лифте. Но, едва выйдя на улицу, он тут же своим ключом открыл ту дверь, за которой в нормальных домах располагается мусоропровод. За дверью начинался спуск куда-то под землю. Мы прошли внутрь — первым Валенок, потом я, — спустились ступенек на двадцать вниз и долго шагали по тускло освещенному коридору, вдоль стен которого тянулись сырые трубы. Неожиданно стены расступились, и мы оказались в странном помещении. Длинное и узкое, оно было поделено на три дорожки, которые уходили вдаль метров на двадцать и заканчивались тремя квадратными темными нишами. Поперек помещения была натянута металлическая сетка, из какой делают дачные заборы. За сетку вела решетчатая дверь. Валенок открыл ее, вошел внутрь и направился к железному стеллажу у стенки.
— Необычное место, — сказал я, с любопытством вглядываясь в темные ниши. — Похоже на кегельбан…
— Иди сюда, — буркнул Валенок, поворачиваясь. — На.
Он сунул мне в руки винтовку. Я от неожиданности чуть ее не выронил.
— Ого! Настоящая?
— Ну не пневматика же! — Валенок открыл затвор. — Вот патроны, шесть штук.
— Боевые?
— А как же! Заряжаешь сюда, потом передергиваешь вот так, ложишься сюда и целишься…
Одна из темных ниш осветилась, и в световом квадрате появилась мишень.
— А, так это тир!
— Ну да. Понял, куда нажимать? Ну-ка, попробуй сам!
— Да я умею, — обиженно сказал я. — Что, надо попасть в мишень?
— Желательно, — хрюкнул Валенок.
Я лег на указанное место, оперся на локти и прижался щекой к прикладу. Винтовка была страшно тяжелой. В животе снова шевельнулся холодок, но теперь не от страха, а от возбуждения — совестно признаться, еще ни разу не стрелял из боевого оружия, только из пневматики по банкам. Я прицелился и плавно, как положено, нажал на спусковой крючок. Прямо над ухом раздался ужасный грохот, эхом прокатившийся по подвалу. Винтовка дернулась в руках и треснула меня в плечо. В мишени сбоку появилась рваная дыра.
— Неплохо, — одобрительно сказал Валенок.
Я решил, что он издевается, но придумать достойный ответ не успел.
— А теперь пошел вон, — с этими словами Валенок отобрал у меня винтовку и вытолкал за сетку.
— Посмотри, как это делают профессионалы, — сказал он, ложась на мое место.
Осветилась вторая ниша. Я посмотрел туда… и понял, что сегодняшний смертный ужас на балконе — это был детский сад по сравнению с тем, что ждет меня теперь. В нише находился ребенок. Васька.
— Что за хрень? — крикнул я, дергая железную дверь. — Валенок, в чем дело?!
— Ты думаешь, я не выстрелю? — спросил он.
По его сумасшедшим глазам я понял — выстрелит.
И, может быть, не раз это делал раньше.
Васька сидела на корточках, с интересом озираясь. Потрогала пальцем мишень и засмеялась. Откуда она здесь?!
— Ты меня не проведешь, — сказал я, пытаясь говорить спокойно. — Это морок. Васька в яслях!
— Ха, — сказал Валенок. — Если хочешь знать, я-то ее оттуда и увел. Назвался папашей — отдали без вопросов. Только зенки свои вытаращили, старые курицы, но ни слова поперек не сказали.
Он не врал. Действительно, ведь Ленка предупредила воспитательниц, что сегодня Ваську забирает отец…
— Отпусти ее, — взмолился я. — Чего ты хочешь?
Валенок смотрел на меня плоскими глазами рептилии.
— А ты как думал? — спросил он. — Что мы тут в игрушки играем? Грег с тобой все нянчится, а я считаю — нечего! Если девчонка мешает твоему превращению, устраняем девчонку. Нет человека — нет проблемы. Мой любимый подход.
Он отвернулся, приложил к щеке винтовку и прищуренным глазом посмотрел в прицел, наводя ствол.
— Васька, уходи оттуда! — заорал я.
— Там звукоизоляция, — ухмыляясь, сказал Валенок. — Стекло.
— Ее же осколками порежет, урод!
— Не порежет. Я аккуратно выстрелю, — ответил Валенок, глядя в прицел. Ствол поднялся на линию выстрела и застыл. — Точно в голову.
— Я тебя убью! — Я затряс дверь. Сетка загремела, но сама дверь даже не шевельнулась.
Валенок повернулся ко мне. На его лице было очень странное выражение.
— Ну попробуй, — серьезно ответил он и нажал на спусковой крючок.
Что случилось потом? Я не могу это описать словами. Помню только, что тогда, на балконе, страх сковал меня смертельным холодом, — а в подвале я ощутил, как где-то в животе рождается огонь ярости. Жар нарастал, охватывая все мое тело, растекался по рукам и ногам. Внутри меня бушевало пламя, как будто во мне родилась шаровая молния. Она вращалась, накаляясь, заполняя грудь, подпирая горло… и вдруг я понял, что делать. Я глубоко вдохнул и выдохнул молнию наружу — на сетку, на дверь и на проклятого Валенка. И все потонуло в гудящем потоке огня.
Пламя бушевало везде — и внутри меня, и снаружи! Решетка разлетелась раскаленными каплями, дверь с грохотом упала на бетонный пол, Валенка с его винтовкой просто смело, как пушинку. Я стоял посреди огня, и он меня не обжигал — наоборот, мне было весело! Много-много лет, с самого детства, я не чувствовал себя таким счастливым! В вихрях пламени я пошел к мишеням. Васька сидела все там же, изумленно глядя на огонь. Валенок не успел выстрелить.
Я подумал, что огонь испугает малышку, и приказал ему погаснуть.
— Бах! — радостно воскликнула Васька, когда я выбил стекло.
Что-то изменилось — то ли во мне, то ли в мире. Я был огромным и невидимым, тяжелым и легким одновременно, безмерно сильным и стремительно быстрым. Каждый мой шаг был длиной в жизнь, и не было на свете ничего мне неподвластного…
Выйдя на улицу, я сразу же увидел всю гнусную компанию. Они поджидали меня у парадной: Грег, Ники и тварь Валенок — с сияющей мордой, целый и невредимый, даже куртку ему не подпалило. Он-то откуда тут взялся?!
— Ты — огнедышащий! — воскликнула Ники, блестя глазами. — Вот это да!!!
— Кто бы мог подумать, а? — самодовольно отметил Валенок. — Глядя на этого заморыша…
— Удачно получилось, — подтвердил Грег. — Поздравляю, Алекс.
Лицо у него было такое замученное, словно это он, а не я всю ночь проторчал на балконе, а потом едва не лишился единственной дочери.
Я окинул их всех ненавидящим взглядом. С удовольствием посмотрел бы, как они сгорают, если бы мог выдохнуть огонь еще раз. Но на сей раз я, кажется, иссяк. Даже зла не осталось.
— Сволочи, — сказал я устало, прижимая к себе Ваську. — Не желаю иметь с вами ничего общего. Грег, я тебе этого никогда не прощу. А с тобой, Валенок, мы еще побеседуем!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});