Вот она, психология российского интеллигента: на словах он храбрый радикал, на деле он подленький чиновник.
От полицейских стеснений должны помочь блоки с кадетами! Почему же не с октябристами, которые «хотят» конституции и которые гарантированы от «стеснений»? Поистине, российская политическая логика: избирательные соглашения, как средство борьбы против непосылки почтой литературы, против невыдачи бюллетеней… Против чего вы боретесь, господа?
– Против тех «законов», на основании которых производятся полицейские безобразия и объявляются «незаконными», не получающими бюллетеней, известные партии. – Как же вы боретесь?
– Ну, конечно, посредством соглашения с партией, которая либо получит бюллетени от мирнообновленцев, либо войдет еще в сделку со Столыпиным до Думы, либо останется тоже без бюллетеней!
Русский чиновник (в 20 лет радикал, в 30 либерал, в 40 просто чиновник) привык либеральничать в 4-х стенах и показывать кукиш в кармане. Избирательную кампанию он тоже рассматривает с точки зрения кукиша в кармане. Нужно ли влиять на массы? Пустяки, ведь почта не пересылает нашей литературы.
Не следует ли издавать и распространять литературу помимо «почты» и подобных ей учреждений?
– Пустяки! Это старые революционные иллюзии, не соответствующие «широкой» конституционной работе. Широкая конституционная работа состоит в том, чтобы надуть начальство: «они» будут меня среди с.-д. или с.-р. искать, а я в кадетском списке спрячусь так, что меня не разыщут! Правительство будет меня искать, как революционера, а я надую и правительство, и революционеров, я перебегу в «оппозиционный блок». Вот я какой хитрый!
– Но не выйдет ли отсюда, о, почтенный политический деятель, что вы надуете и массы, которые перестанут отличать вас от «оппозиции» коленопреклоненных либералов?
– Пустяки! Какие там еще массы… ну, дадим местечко рабочей курии… И потом, с известной точки зрения мы все за свободу… революция стала общенациональной… кадеты тоже готовы бороться по-своему…
Спрашивается, кроме полицейских соображений есть ли у наших трудовиков политические соображения? Есть. Они состоят в том, что надо приспособляться не к энергичному и подвижному, а к сидящему дома, забитому или сонному избирателю. Слушайте, как рассуждает «левая» газета:
«По настроениям митингов нельзя еще судить о настроении всей массы избирателей… На митингах бывает не более 1/10 части всех избирателей – конечно, наиболее энергичных и живых, подвижных людей».
Поистине, достаточное основание, чтобы плестись в хвосте наименее энергичных, наиболее мертвых, неподвижных кадетских избирателей! Трагедия российского радикала: он десятки лет вздыхал о митингах, о свободе, пылал бешеной (на словах) страстью к свободе, – попал на митинг, увидел, что настроение левее, чем его собственное, и загрустил: «трудно судить», «не более 1/10», «поосторожнее бы надо, господа!» Совсем как пылкий тургеневский герой, сбежавший от Аси, – про которого Чернышевский писал: «Русский человек на rendez-vous»[51].
Эх, вы, зовущие себя сторонниками трудящейся массы! Куда уж вам уходить на rendez-vous с революцией, – сидите-ка дома; спокойнее, право, будет; и дела не придется иметь с этими опасными «наиболее энергичными и живыми, подвижными людьми». Вам под стать неподвижные обыватели!
А, может быть, вы теперь на простеньком примере и смекнете, в чем «центр спора» из-за соглашения с кадетами?
Именно в том, почтеннейший, что обывателя мы хотим встряхнуть и превратить в гражданина. А для этого надо заставить его сделать выбор между обывательской политикой раболепствующего перед (тьфу! тьфу!) «конституцией» кадета и между революционной политикой социалистического пролетариата.
«Блок всех левых партий» есть потопление «одной десятой наиболее энергичных и живых, подвижных людей» в массе равнодушных, спокойных, сонных, есть подчинение желающих бороться (и способных в решительную минуту увлечь за собой массы) желающим так же неприлично лояльничать, как кадеты в первой Думе, так же торговаться с Столыпиным и подло перебегать на его сторону, как кадет Львов.
Реакция наступает на вас, она отняла уже добрую треть завоеваний октября, она грозит отнять и остальные две трети. А вы корчите из себя людей порядка, вы защищаетесь тем, что апеллируете к обывательской психике: никаких наступлений, никакой революции, мы идем в Думу законодательствовать, мы ограничиваемся обороной, мы стоим на почве закона!
Когда поймете вы, что ограничиться обороной значит уже признать себя разбитым морально? Да вы и на самом деле разбитые морально люди. Вы только и годны на то, чтобы отдать свои голоса кадету.
«Заставить обывателя сделать выбор», говорили мы. Именно, заставить. Ни одна социалистическая партия в мире не могла вырвать массы из-под влияния базирующихся на обывательской психике либеральных или радикальных буржуазных партий без некоторого толчка, без некоторого сопротивления, без риска первого опыта: кто на деле защищает свободу, кадеты или мы?
Если есть соглашение с кадетом, обывателю не надо думать об этом. За него уже обдумали дело политиканы из радикальных болтунов и с.-д. оппортунистов, обдумали на rendez-vous с кадетами. Обыватель полевел (не по нашей вине, не в силу нашей партийной проповеди, а в силу столыпинского усердия), обыватель полевел, – и довольно с нас. Полевел, значит, будет за «блок всех левых»! И будет вся обывательская масса, а не то что какая-нибудь одна десятая беспокойных… виноват, подвижных… людей. Надо и собрания, и всю политику подгонять под струсившего обывателя, вот, что значит на деле блок с кадетами.
А мы говорили: надо не только листочки и платформы, не только резолюции и речи, а всю политику и избирательную кампанию вести так, чтобы противопоставлять струсившему обывателю решительного борца. И противопоставить это можно только посредством противопоставления двух различных списков: кадетского и социал-демократического. В столице, печать которой расходится по всей России, в столице, где находятся центры всех партий, в столице, которая идейно-политически руководит всей страной, – в тысячу раз важнее дать образец не политики обывательского благодушия, а политики, достойной октябрьского борца, вырвавшего кусочек свободы, – политики, достойной пролетариата.
Наши фразы о необходимости сознать ошибки «миролюбивой» кадетской Думы, о необходимости сделать шаг дальше, – останутся пустыми фразами, если мы сами не сделаем шага дальше против обывательской, обломовской идеи: «блок всех левых партий». Наши призывы идти вперед прозвучат фальшью и не зажгут сердца народных борцов, если мы сами, «руководители», «вожди», устроим в столице, перед глазами всех народов России, шаг на месте: под ручку с теми же самыми кадетами, на основе «полюбовного» распределения мест, по-хорошему, все сообща, все заодно, все за свободу… Чего уж там разбирать еще? И какая беда, если меньшевик Иван Иваныч сказал когда-то гусака кадету Ивану Никифорычу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});