Читать интересную книгу Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса - Jamique

А получилось так, что я стал зависим от вас. Жёстко, напрямую. Вы в полном смысле стали моим господином. Хозяином моей жизни. Единственный человек, которого я любил, убил мою свободу. Ради моей жизни. Я стал вашим придатком. Функцией вашего ментального организма. Это был единственный способ сохранить мне жизнь. Да. Но я снова стал принадлежать кому-то. Вам. Пусть вы этого не хотели. Но на двадцать лет вы стали хозяином моей жизни. Захоти вы выключить свет, вам надо было просто нажать на кнопку. Захоти вы погасить мою жизнь, вам надо было просто прервать контакт. Повелитель. Вы – мой повелитель. Хозяин моей жизни. Повелитель моего существования. Ваша милость даёт мне возможность жить дальше.

Вот. Это. Совсем не боль и не доспехи. Я вас любил. Вы единственный кто никогда не посягал на мою свободу. Кто принял меня каким я был. С кем бы я, повзрослев, смог стать равным. Вашей планки превыше нет. Но моя настоящая – выше. Вы обещали мне это. Я вам верил. Потому что это была правда. Вы обещали мне силу. Свободу. Жизнь. А потом… именно вы. Стали. Моим. Господином. Господином. Тотальней которого. Нет. Вы держите. В своих руках. Мою жизнь. Она больше. Не принадлежит мне. Я. Ваша собственность.

Понимаете, что случилось?

-Тебе легче, мой мальчик?

-Нет. Но я это наконец сказал. Да. Легче. Если бы я мог вас ударить, было бы ещё легче.

-Ты ударил.

-Да? Да… Действительно, - щель рта скривилась в усмешке. – Не до конца. Мы пока ещё не квиты… Вот так, учитель. Я ненавижу вас так, как не ненавидел ещё никого в мире. Я вас так люблю, что ради вас готов уничтожить вселенную. А ещё я ненавижу себя за эту любовь. Она меня связывает. Но без неё я не могу жить. А ещё… - он усмехнулся и замолчал. Потом сквозь зубы бросил: - Шиза…

-Нельзя же вечно наступать на горло тому, что для тебя смысл жизни, - сказал император. – Ну, невозможно двадцать лет просидеть в бункере и сохранить безмятежность. С этими зависимостями мы совсем запутались. Ты не простил меня?

Человек напротив него странно улыбнулся.

-Да, - ответил он. – Не простил. Ненавижу, когда меня не спрашивают. И делают со мной что-то. То, что я был не в том состоянии, чтобы вам ответить, меня мало волнует.

И вдруг резко фыркнул. Смех блеснул ироническими искрами в глазах.

-А знаете, повелитель, в той ситуации ведь можно найти очень много забавного. Почему вы меня не спросили, согласен ли я на такую жизнь? – Ты не мог ответить. – Ну и что, что не мог? Всё равно должны были. Логика за гранью маразма. Но это моя логика.

-Знаю.

Вейдер посмотрел на императора.

-Улыбаетесь? – спросил он с коротким смешком. Искорки в глазах метались теплом и насмешкой.

-Да, - ответил император. – Кажется, мы с тобой всё-таки займёмся сегодня психоанализом.

-Да неужели? А я думал, мы просто говорим.

-Хм. Только мы об этом с тобой уже двадцать пять лет как молчали.

-Да, - ответил Тёмный лорд. – Это дата.

-Сначала тебе было невыносимо об этом даже вспоминать. Думать. А потом я, старый дурак, упустил момент, когда можно было прервать молчание. И оно затянулось, как хроническая болезнь. Ты замкнулся в себе, и…

-Угу.

-Что означает твой иронический хмык?

-Комплексы, мой повелитель, неизжитые комплексы, - насмешливо ответил Вейдер. – Двадцать седьмой психоаналитик Тёмного лорда был благополучно препровождён в психиатрическую больницу. Никакого телекинетического захвата не понадобилось.

-Грустная, в общем, шутка.

-А я и не склонен к особому веселью, - серые глаза человека смотрели на императора. – Никогда не был склонен, - он улыбнулся.

Я не собираюсь больше возводить между нами стену. Мой император.

Император вскинул голову и внимательно посмотрел на Тёмного лорда.

Комплексы, комплексы, неизжитые комплексы. Попытки разобраться с собой. С сыном. Попытки убежать на свободу. За ваш счёт. Попытки найти виновного в моих бедах – и ненавидеть его, ненавидеть… Как глупо, мой император. Как невыносимо глупо и безжалостно. Отец никогда не сможет убить своего сына. Но сын сможет…

-Взрослым пора становиться, - с отвращением сказал Тёмный лорд. – Уж сорок восемь лет детинушке. А он всё в обиженного подростка играет, - он с ещё большим отвращением фыркнул. – Когда я перестану... – он замолчал. Молчал и император.

-О чём вы сейчас думаете, повелитель?

-О том, что я – старый болван.

-Да неужели?

-Да ужели. Ты правда вырос…

-Только для этого вам пришлось сойти с ума, – ответил Тёмный лорд. – В какие жестокие игрушки мы играем. Вы правы: какие энфэшники? Мы сами себе энфэшники. И сами себе погибель. Надоело. До отвращения надоело, повелитель.

-Что?

-Ну, - непринуждённо ответил Тёмный лорд, - например, быть неблагодарной скотиной, - и светски осклабил зубы.

-Кошмар какой, - сказал император и принялся смеяться.

-Вот-вот, - кивнул Тёмный лорд.

Император, отсмеявшись, с любопытством взглянул на ученика.

-Хотите фрагментарный рассказ о том, что я делал в эти годы? – спросил Вейдер. Немного зло, немного весело, немного ожесточённо. – Всё, о чём думал, не сообщая вам?

-И вправду?

-Да.

-Говори.

-Ну-ну.

-А что ты думал? Я отвечу: нет, не надо? Твоя тайная душевная жизнь превыше всего? Ошибаешься. Я давно хотел об этом узнать. Так что ловлю на слове.

-Ну смотрите.

-Это угроза?

-А как же, - с весёлым почти издевательством сказал Вейдер. – Вы ещё не знаете, что я такое за чудо. Никто не знает.

-Да ну.

Вейдер долго смотрел на императора.

-Ах вы, старый интриган…

-Есть то, что нельзя обратить. Непоправимые вещи. Когда моя мать умерла, я думал, что случилось самое страшное. Ни фига. Я ещё не знал глубины своего эгоизма. Конечно, когда умирает близкий человек, первое, что начинает плакать – это твой эгоизм. Не о человеке. О себе. Потеря. Расставание и потеря. Мир Великой Силы глух. Смерть есть смерть, и в ней нет ничего кроме смерти.

-Притормози. Ты тогда не о себе метался. Не плакал – метался. У тебя припадок был. Помнишь?

-Да, - кривой оскал. – Только это ещё хуже. И увидел я всё, что есть, что было и что будет. Ясновидение в бреду нашло. Ничего не смог предотвратить. Ничего.

Палпатин медленно покачал головою.

-Что?

-Конечно, не мог, - спокойно ответил император. – Большинство событий, которые ты видел, корнями уходили в такую временную глубь. За три года то, что накопилось за тысячу, не разгрести. Разогнавшийся корабль телом человека не остановишь. Метеор, вошедший в верхние слои атмосферы, всё равно упадёт на землю. Ты винишь себя за то, что не сумел предотвратить взрыв сверхновой.

-Я был должен.

-Анакин.

-Я был должен, - повторил Вейдер. – И не вам судить, какие планки и стандарты я перед собой ставлю. Они – мои! Смерти нет, есть Великая Сила, - судорога. – Ложь. Есть только смерть. Никакой Великой Силы.

-Это не логический вывод. Это твой эмоциональный вывод. А значит, он недостоверен.

-Вы мне это сами говорили.

-Я не слышал никого из своих умерших учеников. Я много думал об этом. Размышлял. Но к моим мыслям всегда едкой кислотой примешивалась горечь. Так что это тоже не логический вывод.

-Тогда что…

-Смерти нет, есть Великая Сила, - император смотрел на Вейдера. – Мальчик мой, мальчик. Я-то помню весь твой многодневный бред. Когда ты лежал в жару. Ты много не помнишь сам. Потому что в болезни мир искажается слишком сильно. Хотя в тот момент может казаться, что именно в этом состоянии ты прозреваешь истинную подкладку мира. Болезнь ты свою прозреваешь, а не подкладку. Жар своей головы. Искажение. Не правду. Этим пользуются.

-Кто?

-…я сидел с тобой рядом. Ты говорил. В бреду ты говорил. И излучал. На уровне Силы. Я помню всё, что ты говорил. И то, что ты излучал. И моя голова была при этом трезвой.

Вейдер молчал. Очень долго.

-Великий канцлер Палпатин, - сказал он одними губами. – Великий канцлер Палпатин провёл у постели больного падавана Скайуокера две с половиной стандартные недели. Падаван Скайуокер был героем Геанозиса и его жертвой. Но не дело великого канцлера Палпатин проводить у постели больного падавана две недели, пока не наступит кризис. Вы не боялись, повелитель? Себя раскрыть не боялись?