услышанные по радио, и решали – закончились или нет «разгонщики».
– Игорь Семёнович, прими управление. Курс держи между «Айвенго» и «Бесстрашным», – скомандовал я техномагу, а сам бросился к штурманскому столу, где Дашка уже вовсю шелестела распечатками карт ветров. Их нам выдали перед самым вылетом и пока это самая достоверная информация о погоде.
Неожиданно я оказался в положении буриданова осла. Заметался между двумя дирижаблями, постепенно расходящимися друг от друга. Самостоятельной прокладкой курса мы заранее не озаботились и теперь приходиться принимать быстрое решение при минимуме информации.
К счастью, Дарья уже успела прикинуть начерно курс обоих дирижаблей. «Бесстрашный» шёл на Белгород практически по прямой, а «Айвенго» принял чётко к ветру и направился куда-то между Курском и Орлом. Движение, приведённое к истинному направлению ветра, особого плюса им не даст. От силы добавит скорость километров на пять в час, по сравнению с курсом «Бесстрашного». Не стоит такая прибавка к скорости того, чтобы делать крюк километров в пятьдесят, если не больше. Да, этап у нас предстоит длинный. Расстояние между Брянском и Белгородом почти такое же, как у двух первых этапов в сумме. Километров под четыреста выходит.
– Курск дай, – попросил я княжну и уже через несколько секунд выделил карандашом на листке карты ветров нужный фронт. Северный ветер пятнадцать-восемнадцать метров в секунду задувал на высоте в три с лишним тысячи метров почти на всём протяжении пути от Курска к Белгороду. Сильный ветер. Он даст нам прибавку к скорости больше пятидесяти километров в час.
– Три тысячи метров! – испуганно пискнула Дарья.
– Ты же у нас маг воздуха. Соображай, как нас спасать будешь, – я постарался сказать это строго, и чтобы скрыть усмешку, повернулся к техномагу, – Игорь Семёнович, держи за «Айвенго». Кстати, не забудь мне напомнить, чтобы я после гонок штурману с «Айвенго» бутылкой коньяка проставился. Если бы не он, то сделали бы нас ветераны на этом этапе, как детей.
Дарья сидела спиной ко мне, старательно делая вид, что продолжает изучать карты. От покрасневших кончиков её ушей впору было прикуривать. Может она и считала, что вполне достаточно просмотреть карты прямых маршрутов, но регата жёстко расставила всё по местам. Понятно, что она не профессиональный штурман, но примеры, подобные сегодняшнему, ей не раз даже при мне объясняли и показывали. Дирижабли далеко не всегда летают по прямой. Такой уж это ветрозависимый транспорт.
– «Бесстрашный» изменил курс и следует за нами, – бесстрастно доложил Степан минут через десять, словно у нас с курсом до этого ничего и не случилось.
Ага, а потенциальный Дарьин жених оказывается не полный идиот. Быстро сообразил, что не всегда самый короткий путь может оказаться самым быстрым и наш манёвр не случаен. Ну-ну, пусть догоняет…
До точки подъёма докатились быстро. То ли попутный ветер оказался чуть сильнее, то ли время быстро прошло, но то, что «Айвенго» шустро пошёл вверх, застало меня в слегка расслабленном состоянии.
– Всем приготовиться к подъёму на высоту в три тысячи метров, – предупредил я свой экипаж о предстоящих неприятностях, – Второму пилоту заняться давлением балоннетов. Мотористу внимание на двигатели. Штурману обеспечить комфортные условия для работы экипажа.
Не, всё-таки капитаном хорошо быть. Всех озадачил, и занимайся своими делами. А то, что с балоннетов надо будет воздух стравливать, причём равномерно со всех, или то, что движки на высоте «не тянут», меня слабо волнует. Собственно как и способ, каким Дарья нас собирается спасать от горной болезни. Всё-таки, кто и что бы не говорил, но три километра – это высота. Особенно, если её набираешь быстро.
Теперь я точно знаю, что в ту ночь я изрядно расширил свой список самых нелюбимых дел и не менее пакостных состояний.
Первые неприятные ощущения появились уже на высоте в полтора километра, и княжна принялась за работу. Насколько я понял, она использовала какое-то заклинание воздушного щита. Объём гондолы у нас приличный и на какое-то время воздуха в ней будет достаточно.
Усольцев вместе со Степаном занимались стравливанием сжатого воздуха из баллонетов. В дирижаблях используется не только гелий. Для температурной компенсации существуют баллонеты со сжатым воздухом, которыми пилот может регулировать объём баллонетов с гелием, без стравливания дорогого газа. Иначе на большой высоте наши воздушные баллонеты чересчур расширятся и сожмут гелий, уменьшая его подъёмные свойства.
Дарья выдохлась через час. Час полёта в темноте, на огни идущего впереди «Айвенго». Высота три шестьсот. Для нас это много. Гравики вовсю высасывают накопители. Тысяч до двух они обходятся энергией, собираемой контурами, а потом подавай им дополнительное питание.
Я передал управление техномагу, и пошёл укладывать Дашку спать. Её так мотает, словно она нас на себе тащила. Успел напоить горячим чаем с мёдом, и она рухнула на диван. Укрыл её теплым пледом из верблюжьей шерсти. Пусть поспит.
Вернувшись на место, я не обнаружил впереди огней.
– Игорь, где «Айвенго»? – со злостью посмотрел я на техномага. На несколько минут стоило отойти, и вот на тебе. Ведущего потеряли.
– Кислородом подыши, – спокойно посоветовал Усольцев, взглянув на мой всклокоченный вид.
Первым желанием у меня было за шкирку вытащить из кресла обнаглевшего растяпу, но тут в голову стукнуло, что про кислород он не случайно сказал. Рассказывали же нам в Академии про первые признаки «горняшки». От недостатка кислорода теряются не только зрение и слух. На человека наваливается усталость и он становится агрессивным.
После десятка глубоких вздохов-выдохов, сделанных в кислородной маске, ко мне пришло тепло и спокойствие, а открыв глаза я увидел впереди огни «Айвенго». Вовремя Степан подсуетился, вытащив из рундука баллоны с кислородом. Я бережно закрыл кран на редукторе. Баллоны у нас невелики. Постоянно дышать не получится. Теперь бортовые огни «Айвенго» для меня не только маяк в ночи, но и индикатор моего состояния. Как только огни начнут пропадать, так сразу надо хватать маску и начинать дышать.
Летим на четырёх с половиной тысячах метров. По крайней мере так показывают приборы. Почему такая высота – не знаю. Мы просто следуем за «Айвенго».
Горячий чай, шоколад. Первым симптомом кислородного голодания себя проявляет холод. Он внезапно охватывает тебя и идёт изнутри. Горячий чай спасает, но ненадолго. Гораздо больше пользы от нескольких глотков кислорода. Летим, время от времени вентилируя лёгкие. Все размышления о тактике и прочих мелочах уходят куда-то вдаль. За иллюминаторами темнота и звёзды. Монотонно гудят двигатели, еле слышные в салоне. Голова тяжелеет, глаза закрываются. Хочется спать. В какой-то момент меня настигает безразличие и чувство успокоенности. «Горняшка» подкралась ко мне с другой стороны, создав