основным топливным баком ракеты, получил требуемое напряжение от стартер-генератора ракеты, и у оператора загорелся еще один транспарант о готовности получать оборудованию ракеты автономное питание в 27 вольт постоянного тока. До сих пор, когда ракета летела вместе с самолетом, работающий на ней двигатель получал топливо из специального топливного бака, расположенного в бомбовом отсеке самолета, через разъемный керосиновый клапан.
– Ладно, оператор, как только левая цель будет в захвате, пуск! Потом во время наведения свяжемся с 10-м, если окажется, что мы стреляем по одной, перезахват другой возможен?
– Легко, они совсем рядом! И, кажется, вообще не двигаются!
Тем временем на другом пульте у оператора загорелся сигнал, сообщающий, что станция ЕН захватила и взяла на сопровождение левую цель. Оператор тут же откинул предохранительную скобу и перекинул вниз тумблер, под которым была приклепана табличка с коротким, но емким словом «пуск». Сработали электропневмоклапаны на самолете, и захваты на траверсе были освобождены. Ракету больше ничто не удерживало. Одновременно с этим по бортовому разъему прошли последние команды с самолета. По одной из них пневмоклапаны перекрыли трубопровод, по которому керосин поступал в двигатель ракеты из бака в бомбоотсеке самолета, одновременно открывая трубопровод питания двигателя из бака № 1 ракеты. Вслед за этим автопилот выдал команду на рулевые машинки, и те поставили горизонтальные рули в положение «+10 градусов на снижение», чтобы исключить столкновение ракеты с собственным носителем после пуска. Тем временем ракета начала медленно падать вниз. Когда расстояние между самолетом и ракетой увеличилось до полуметра, натянулись тросики и выдернулись, одна за другой, несколько предохранительных чек. Одна из них сняла ступень предохранения с боевой части, еще одна включила пневмоклапан ампульной аккумуляторной батареи, и та начала прогреваться, выходя на рабочий режим. Еще одна сняла ограничения по оборотам двигателя. И двигатель начал раскручиваться на максимальные обороты, разгоняя ракету до сверхзвуковой скорости. А ракета уже провалилась почти на километр ниже самолета, чуть выйдя вперед. Когда двигатель вышел на максимальные обороты, автопилот уменьшил угол тангажа, и ракета вырвалась вперед, летя уже ниже ракетоносца на несколько километров. В это время ее захватила РЛС канала ракеты, размещенная в подфюзеляжном обтекателе самолета, и уже вспотевший оператор облегченно вздохнул.
– Есть захват ракеты на коррекцию наведения! – сообщил он. Командир корабля коротко бросил «принято» и решительно двинул РУДы обоих двигателей на снижение тяги. Сейчас для них наступило самое опасное время. Примерно 100 секунд они должна будут лететь прямо, не выполняя резких маневров. И каждая секунда их приближала к ордеру АУГ, постоянно увеличивая риск быть замеченным и сбитым. Это означало, что теперь самолет должен лететь максимально медленно. Ракета тем временем просела на полтора километра ниже самолета и перешла в горизонтальный полет при помощи автопилота, удерживая высоту по данным анероидного высотомера. А оператор, уже мокрый, как мышь, одновременно отлеживал цель по индикатору станции ЕН и направление полета ракеты по экрану станции ЕС, постоянно корректируя ее полет. На 70-й секунде отметки ракеты и цели сблизились по азимутам настолько, что оператор теперь смог перевести наведение в командный режим по лучу самолетной радиолокационной станции ЕН, осуществлявшийся оператором по азимуту, официально называемый «телеуправлением по методу совмещения». Положение ракеты и цели он теперь контролировал на одном индикаторе в своей кабине, стараясь удерживать их совмещенными. На 100-й секунде самолет, по разрешению оператора, начал отворот от цели, на 80 градусов вправо. Весь экипаж вздохнул с облегчением, наконец-то они уже не лезут дьяволу прямо в пасть. Тем временем ракета сблизилась с целью на 105 километров, и по команде со станции наведения ЕН носителя автопилот перевел ракету в пикирование под углом 15 градусов. Еще через несколько секунд по следующей команде на ракете был включен более точный радиовысотомер, и при достижении высоты в 2400 метров ракета вновь перешла в горизонтальный полет. Все это время оператор постоянно совмещал метки цели и ракеты по азимуту, не замечая, как по его лицу текут крупные капли пота, впитываясь в меховой воротник летного комбинезона. В это время ракета, давно разогнавшаяся до 2050 километров в час, по команде оператора снизилась и перешла в горизонтальный полет на высоте 500 метров. Наконец на 195-й секунде полета, когда до цели оставалось 22 километра, по команде с носителя включилась и начала поиск ГСН ракеты РЛС ЕС-2. Через несколько секунд поиска она выдала в станцию ЕН носителя сообщение о захвате цели. Оператор, за эти несчастные несколько минут похудевший на несколько килограммов и постаревший на несколько лет, шумно выдохнул. Его работа закончилась, дальше все зависит только от техники.
– Есть захват цели станцией ракеты! – сообщил он радостную новость экипажу. Командир тоже облегченно вздохнул и, переведя РУДы на полные обороты, начал разворот на юг со снижением. Надо поскорее уйти из этого района. Оператор, пока цели не ушли за радиогоризонт, следил за полетом ракеты при помощи хвостовой антенны станции ЕН по сигналам ее ответчика. Это продолжалось всего 10 секунд – ровно столько времени потребовалось ракете К-ЮС, чтобы врезаться в кормовую часть эскортного эсминца «Холт». За пять минут до этого «Холт» подошел к стоящему без хода «Уилки», чтобы завести буксирный конец. Оба этих корабля, буксир и буксируемый, совместно с другой такой же парой, «Гунасоном» и «Перлом», и были классифицированы оператором ракетоносца как пара легких крейсеров. Ракета влетела в борт «Холта» на высоте в полметра выше ватерлинии, как раз под кормовой спаренной установкой бомбометов «Хеджехог», над ее погребом. Даже сама по себе ракета представляла немалую опасность для эскорт-пика. Туша ракеты длиной почти 10 метров и массой более 2 тонн, летящая со скоростью 570 метров в секунду, была гораздо больше и быстрее японских самолетов-камикадзе в прошлую мировую войну. А ведь корабли типа «Раддероу» тонули и от попадания одного японского камикадзе. Еще через несколько мгновений сработали электроконтактные взрыватели, подорвавшие 825-килограммовую боевую часть. От такого «подарка» плохо бы стало даже линкору, что уж там говорить о кораблике водоизмещением в 1800 тонн. Мгновенно последующий за тем подрыв кормовых погребов эсминца стал своеобразной вишенкой на торте. Когда высоченный столб огня, дыма и водяного пара, в секунду скрывший оба корабля, рассеялся, ошеломленные моряки с «Гунасона» увидели только кончик носовой части от того, что минутою раньше было эскортным кораблем US NAVY DE 706 «Holt», через пару секунд вообще исчезнувший под волнами. Рядом тонул, погрузившись в воду по носовую 127-миллиметровую установку, «Уилки». Взрывной волной с него сдуло почти все: надстройку, мачту и стоявшую за ней трубу. Внутренние повреждения были еще