Все приведенные названия вторичны и образованы от имени древнего Божества, которое в различных культурах принимало разные обличия. Имена, содержащие данный корень, встречаются повсюду. Кстати, первичный смысл этих теонимов обнаруживается в только что употребленном русском слове «данный» — от слова «дать», «давать». Будучи спроецированным да имена Богов, оно и означает «дающий», «дарующий»: например русский Даждьбог, сочувственно поминаемый еще в «Слове о полку Игореве», означает «дающий (дарующий) Бог». Имена с тем же корнем встречаются и в Ветхом Завете (Дан, Даниил), и в греческой мифологии (Данай, Даная, данаиды), и в ведийской или индуистской традиции (данавы — класс демонов-асуров), и в китайских преданиях, где знаменитая покровительница деторождения и родов Данай Фужень (Госпожа Великая Бабушка) коррелирует с кельтской Прародительницей Богов — Дану — тоже Великой Богиней и с той же корневой основой в имени. В славянской мифологии известна Богиня Дана — Дева рек, давшая, по Костомарову, имена многим великим восточноевропейским рекам. Но не только в гидронимах сохранилась память о Дане. Спустя тысячелетия в местах ее былого почитания, на Дунае, старуха Изергиль поведала молодому Максиму Горькому легенду об огненосном Данко и его горящем сердце, которое «пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца».
Но вернемся к гиперборейским Эридану и Родану. Представляется более чем вероятным, что в названии второй реки (притока) соединились два индоевропейских корня «род» + «дан». Впрочем, и в первом названии, помимо знакомого «дана» видится еще и «ирий» — славяно-русский «рай», вполне соответствующий исконному смыслу самой Гипербореи как Страны Счастья (или Острово Блаженных). Гиперборейские реки Эридан и Родан подробно описываются в классической поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика», посвященной знаменитому плаванью героев древней Эллады за золотым руном. В этой поэме (как, впрочем, и в Гомеровой «Одиссее») соединены несколько пластов информации, и наиболее архаичные знания перемешиваются с современными (для эллинистического периода, разумеется). В результате получается совершенно невообразимая география, когда корабль «Арго», плывущий в Колхиду по Ионическому, Эгейскому, Мраморному и Черному морям, вдруг оказывается в царстве полярной ночи. Аполлоний Родосский, понятия не имевший о действительной северной географии, бесхитростно излагает смутные знания, доставшиеся от предшественников:
После герои вошли в глубокие воды Родана,Что в Эридан впадает; сливаясь в узкой теснине,Воды обеих рек шумят, клокоча. А началоВ безднах берет он земли, где Ночи врата и жилище.Взяв оттуда исток, он стремит к берегам Океана…
Но это было под конец. А перед тем аргонавты проследовали по бурным водам Эридана, где, согласно мифологическим представлениям, когда-то упал Фаэтон, не справившийся с управлением колесницы Бога Солнца — Гелиоса (рациональное зерно мифа — воспоминание о какой-то космической катастрофе). Итак, вновь слово Аполлонию Родосскому:
…Арго между тем, вперед поспешаяНа парусах, вошел в Эридана далекого воды.Некогда в грудь пораженный стрелами блестящих перунов,Полусгорев, Фаэтон с колесницы низвергнулся СолнцаВ бухту глубокую там, где река изливается. ТяжкийДым и доныне вздымается здесь от пылающей раны,И ни единой невмочь, легковейные крылья расправив,Птице перелететь через эти воды, — любаяПадает в пламя, едва пролетит полпути. ГелиадыВысятся стройно вокруг — в тополя обращенные девы,Бедные жалобный стон издают постоянно, и наземьС их ресниц янтаря ниспадают блестящие капли.Капли эти порой на песке высыхают под солнцем,Но едва только хлынут прибоем на берег волныТемной бухты, гонимы дыханием шумного ветра, —Сразу тогда в Эридан увлекаются все эти каплиПенной волной… А кельты рассказ такой добавляют:То Аполлона-де, сына Лето, уносятся слезыВ водовороте волны, что во множестве раньше он пролил,К гипербореям когда удалился, к священному роду,Светлое небо забыв…
Ну, вот, мы снова и вернулись к Аполлону, устремившемуся на своей технически загадочной колеснице — в страну летающих гиперборейцев. На это косвенно намекает и название главной реки Гипербореи — Эридана. Оно происходит от имени Богини раздора Эриды, дочери Никты (Ночи — быть может, даже и полярной), сестры, сподвижницы и спутницы Бога войны Ареса (Марса). Эрида знаменита тем, что подбросив трем Богиням — Гере, Афине и Афродите — свое знаменитое «яблоко раздора» с коварной надписью «Прекраснейшей!», что перессорило трех женщин-Богинь и стало поводом для начала Троянской войны. Так вот, эта Эрида, так или иначе связанная с Гипербореей, подобно Аполлону и Артемиде Гиперборейским, также была летающим существом (рис. 136).
Множество стилизованных бронзовых изображений птицелюдей было найдено в разных местах Прикамского региона и Приполярного Урала — образцы так называемого Пермского звериного стиля (рис. 137).
Почему-то их принято именовать «чудскими древностями» и односторонне привязывать к финно-угорской культуре: раз последними по времени аборигенами здесь являются коми, ханты, манси и др. народы, значит, именно им и принадлежат обнаруженные археологами предметы и изделия. Однако истоки финно-угорских, самодийских, индоевропейских и всех других народов следует искать в северной Гиперборее с единым языком и культурой. Именно в эту гиперборейскую древность уходят и корни «пермского стиля» с его крылатыми птицелюдьми, распространенными, впрочем, по всему земному шару — вплоть до Южной Америки (рис. 138) и острова Пасхи.
Описания «механизма» полетов во множестве сохранились в памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов, бережно передаваемых из поколения в поколение. В саамских преданиях такой полет описывался очень просто: разжигался костер из стружек, накрывался мокрой рогожей, на рогожку мог садиться всяк желающий и его жаром поднимало на небеса аж до самого Господа Бога. Одним словом, саамский Ковер-самолет. Такие полеты лопарей со слов всю жизнь прожившего среди них русского сказителя записал в начале века М. М. Пришвин.
В «Калевале», где, как мы помним, многие события развертываются на родине саамов — в Лапландии-Сариоле, описывается полет на орле старца-богатыря Вяйнямёйнена к пределам далеких северных земель (практически теми же словами рассказывается о полете на «самолетном деревянном орле» русскоих героев в северное Подсолнечное царство):
Богатырь из волн поднялся,На крыло к орлу уселся,У хвоста, у самой кости.Вот несет орел небесныйВяйнямёйнена седого,Он несет его по ветру,По пути ветров весенних,К дальним Севера границам,К той суровой Сариоле…
Безусловно, нельзя не вспомнить и кульминационный эпизод «Калевалы», где рассказывается о решающем морском сражении между главными героями карело-финского эпоса с противостоящим им народом Похъёлы (Сариолы) за обладание волшебной мельницей Сампо. Действие происходит посреди моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъёлы — ведьма Лоухи — оборачивается гигантской птицей-«летучим кораблем». Вот как это выглядело в передаче народных сказителей:
Сто мужей на крылья селиТысяча на хвост уселась,Села сотня меченосцев,Тысяча стрелков отважных.Распустила Лоухи крылья,Поднялась орлом на воздух.
Художник-дизайнер из карельского города Костомукши Анатолий Титов предпринял попытку воспроизвести в виде моделей древние летательные аппараты, описанные в «Калевале» (рис. 139). Он поставил также задачу возродить древнее воздухоплавание на воздушных шарах (рис. 140).
Имеются и более конкретные технические описания подобных летательных аппаратов. И содержатся они, как бы это парадоксально ни показалось на первый взгляд, в преданиях об Атлантиде, которые сохранились в секретных архивах розенкрейцеров, иллюминатов и масонов. Начиная с Наполеоновских времен (то есть приблизительно на стыке ХVIII и ХIХ веков) сведения эти стали достоянием более широкой публики, постепенно просочились в открытую печать, затем ими основательно завладели теософы и антропософы. Не следует думать, что упомянутые легенды — сплошь мистическая выдумка и чепуха. Как раз таки наоборот. Если Платон суммируя все известные к тому времени об Атлантиде, опирался в основном на устную традицию, то в секретных архивах тайных орденов наверняка сохранились подлинные документы. К таковым относятся, видимо, и карты эпохи Александра Македонского, которыми пользовался Колумб, а также отец и сын Меркаторы.