«Да ведь это же мой дом», – подумал Гай, как и шесть месяцев назад Ларри.
– Привет, дорогой, – говорила счастливая Джорджия. – Помнишь приятеля Мериголд Лизандера Хоукли? Он приходил на вечеринку, посвященную выпуску «Рок-Стар».
Ткнув Джека в ребра, Гай стал чрезвычайно радушен и, сообразив, что Лизандер появился неспроста, сказал:
– Вам бы стоило познакомиться с моей дочерью, с нашей дочерью Флорой. Вы с ней примерно одного возраста. Ведь мы ее ждем этим вечером? – обратился он к Джорджии. Флора оставалась в Корнуолле.
– Она с минуты на минуту должна позвонить со станции, – ответила Джорджия.
– Не хотите ли выпить... э... сэр? – Лизандер поднялся на ноги. – Принести еще бокал?
Гая не позабавило ни слегка насмешливое «сэр», ни крепость «Пимма», которым Лизандер наполнил бокалы.
– Играете в Ратшире? – спросил Гай, разглядывая его босые ноги.
Лизандер кивнул.
– И у вас есть пони?
– Шесть, – кратко произнес Лизандер. – Я держу их в Элдеркомбе, у Рикки Франс-Линча. Только что провел там тренировочный тайм.
Гай вспыхнул. Жена Рикки Франс-Линча была художницей и подругой Джулии. Они могут там столкнуться. И вообще эта связь с юношей может повредить Джорджии.
– Как вы с Ларри пообедали? – лениво спросила Джорджия, думая о том, как проигрывает муж рядом с Лизандером.
Гай вновь покраснел:
– Ларри отменил обед.
– Что же ты вместо этого делал? – потребовала отчета Джорджия, вдруг заподозрив очередную измену.
Лизандер мягко тронул ногой ее лодыжку. Ферди приказывал сохранять спокойствие и ни за что не раздражаться. Гай был занят созерцанием нового изумруда, сверкающего на правой руке Джорджии.
– Правда, он изумителен? – спросила Джорджия. – Так мне понравился, что я решила купить его на свой гонорар.
Мегги заерзала, пытаясь слезть с колен. Потолстевшая за две недели, она бросилась на желтый листок горного ильма, а затем наскочила на Динсдейла и принялась терзать его рыжие уши. Ударом лапы Динсдейл отбросил ее в сторону. Отряхнувшись, она заметила выходящего из травы кота Благотворительность и припустила за ним.
– Мег-ги, – закричал Лизандер.
– Это в честь Тэтчер? – усмехнулся Гай, считавший себя социалистом.
– Нет, в честь Мегги Талливер из «Мельницы на Флоссе», – авторитетно пояснил Лизандер, прочитавший целых три страницы.
Гай был обескуражен. Читающий Адонис! Джорджия всегда была интеллектуальным снобом. Давно хотелось в туалет и в более прохладное помещение, но Гаю была ненавистна сама мысль оставить их вдвоем.
– Что намечается интересного на неделе? – поинтересовалась Джорджия, стряхивая с волос лепестки розы.
– В воскресенье играю в крикет за сборную деревни.
– Да-а? – Гай приободрился, принимая вызов. – Значит, мы в разных командах – я выступаю за Раннальдини.
Лизандер осушил свой бокал:
– У вас большой опыт?
– Тренируюсь всегда, когда работа не мешает, – ответил Гай. – Я играл в школе за Кембридж и за «Свободных лесников». А вы?
– А я не брал в руки биту со школы. Джорджия, пора уходить.
– Мне нужно дать тебе сумку для фруктов из «Пимма» Артуру, – проговорила Джорджия. – Это лошадь Лизандера, – объяснила она Гаю. – Такой чудный. Лизандер рассчитывает подготовить его к скачкам на Золотой кубок Ратминстера, которые состоятся будущей весной.
Вскочив, чтобы побыстрее выпроводить Лизандера, Гай заметил несколько ямок на своей любимой лужайке.
– Бог мой! Кто это сделал?
– Я думаю, Динсдейл пытался докопаться до Мелани в Австралии, – сказала Джорджия.
В следующий момент из-за угла вылетела Мегги с лилией в зубах, преследуемая Джеком и Динсдейлом.
Усмехнувшись, Лизандер послал Джорджии воздушный поцелуй:
– Спасибо за угощение, – и добавил, понизив голос: – Не забывай сиять, держи дистанцию и не ворчи.
– Вот и Раннальдини возвращается, – проговорила Джорджия, когда вертолет приземлился по ту сторону леса.
Настроение Гая не улучшилось и после того, как через двадцать минут заявилась Флора, одетая в пляжные шлепанцы, прозрачную рубашку и трусики-бикини.
– Дорогая, ты же собиралась со станции позвонить, – удивилась Джорджия, обнимая ее.
– Меня подвезли. Отец Гранин ехал в Лондон.
– Ну и как в Корнуолле? – спросил Гай. – Ты что-то не загорела.
– Слишком жарко, – ответила Флора, на самом деле проведшая остаток недели в постели Раннальдини на его римской вилле.
– Миленькая рубашечка, – позавидовала Джорджия.
– Это Гранин, – солгала Флора, получившая ее в подарок на прощанье.
– Ты постоянно что-то занимаешь у людей, – взорвался Гай, наконец найдя отдушину для своего раздражения. – Где, черт побери, мой свитер «Свободных лесников»?
– Откуда мне знать?
– Ты последней надевала его на вечеринку... – Гай замолчал, вспомнив те события.
– Когда Джулия Армстронг была бесчестной гостьей, – напомнила Джорджия. Ей бы не стоило огрызаться.
– Я отдала его на следующий день, – запоотестовала Флора.
– Не отдала, – выпалил Гай. – А я в воскресенье играю в крикет, и он мне нужен.
– Зачем в такую жару?
– Если набегаться да еще покидать мяч, то потом свитер может спасти от простуды.
– Ну так возьми мою розовую шаль, – от души предложила Флора. – Я не жалею, когда даю взаймы вещи.
Гаю показалось, что безмятежная улыбка Лизандера присутствует здесь после его ухода. А затем его продолжали раздражать безответные телефонные звонки – Гаю было бы и не догадаться, что это Раннальдини пытается попасть на Флору. Затем Гай понял, что с Джулией связываться уже поздно. Бен к этому времени должен вернуться из Лондона домой.
27
Сам Раннальдини в крикет не играл. Неуклюже пущенный мяч, попавший по руке, мог лишить его возможности дирижировать на недели. Но ему нравилось от случая к случаю демонстрировать значимость своей личности в деревне. Когда он прилетел в воскресенье перед самым матчем, Китти готовила грандиозный ужин, а Боб Гарфилд формировал внушительную команду из музыкантов лондонского «Мет», доставленных на автобусах. Команда состояла из виолончелиста – дьявольского боулера[5], горниста, уволенного Раннальдини в прошлом марте и срочно восстановленного на работе за блестящее владение битой. Хотя в команде отсутствовали Вольфганг и его товарищи, блеск ей придавал сам Боб, надежно охраняющий ворота, Ларри, похвалявшийся тренировками в Суррее, и Гай, классный игрок по всем параметрам. Незанятые музыканты лондонского «Мет» должны были весь вечер играть на площадке бело-голубого павильона.
Бродя вокруг и выискивая недостатки, Раннальдини предупредил музыкантов, чтобы они не пили за обедом больше одного бокала вина, и потом ушел к себе переодеться.