никому, кроме вие-нари. Не отталкивай эту силу. Чтобы спасти себя и остров, ты должна воплотиться окончательно. Обещай, Каталина. Обещай мне выжить».
Чароит, камень перемен, лежал в моей ладони. Он был так мал и так тяжёл, что у меня больше не было сил его держать. Я перевернула руку, позволяя камню упасть на паркетный пол. Чароит ударился о дерево, перекатился набок и затих. Он больше не звал меня. Его история была рассказана.
Я отчётливо услышала всё, что мама сказала мне с помощью этого камня. Однако её слова никак не укладывались в голове. Ещё недавно я не была даже простой заклинательницей. Как теперь могла оказаться вие-нари?
— Невозможно, — прошептала я, но услышала в собственном голосе фальшь.
Я отличалась от других эн-нари, мои способности были иными. Об этом говорили ученицы и служительницы, все смотрели на меня с подозрением и непониманием. Но скажи им кто-то, что на острове появилась заклинательница Жизни, они бы ни за что не поверили. Я и сама верила с трудом.
— Или всё-таки возможно?
Голова гудела, и силы утекали из тела, словно их кто-то высасывал. Не сумев даже подняться с пола, я заползла на кровать и прямо в одежде погрузилась в дрёму, похожую на горячку. Я вроде спала, но сознание не хотело сдаваться. Оно боролось со сном и возвращалось в то видение, где мама, склонившись над камнем, просила меня выжить.
— Обещаю, — шептала я то ли во сне, то ли наяву.
— Кэтлин, — встревоженный мужской голос пробивался через окутавшее меня марево. — Кэтлин, что с тобой? Очнись! — чьи-то руки трясли меня настойчиво, заставляя выбраться из дрёмы. Открыть глаза. — Кэтлин, — супруг приложил ладонь к моему лбу. — Жара нет. Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо?
Из-за яркого солнечного света мне пришлось сощуриться.
— Уже утро?
— Да, уже утро. Почему ты не переоделась? И не укрылась. Ты могла простыть, — ругал меня Освальд.
— Могла, — кивнула я и, повернув голову, уткнулась в его ладонь. Такую родную и тёплую.
— Ночью что-то случилось? — в голосе супруга было столько волнения, что мне стало неловко молчать. Но и озвучить произошедшее тоже было неловко. Поверит ли он? И было ли во что верить? Может, всё это мне просто привиделось.
«Нет», — возразила самой себе. — «Всё это было на самом деле».
— Мне нужно кое-что тебе рассказать, — решилась я, наконец, и привстав с постели, позволила Освальду подложить подушку мне под спину и даже зачем-то укрыть меня одеялом. — Только обещай, что поверишь мне на слово.
— Как Марселю Ганье? — усмехнулся он, припоминая купца, у которого из доказательств было только его честное слово.
— Да, как Марселю Ганье.
***
Брижина Арди
Кучер распахнул для Брижины дверь и пока она садилась в карету, поглядывал в сторону стоявших на якоре кораблей. Он, как и многие жители острова, был обеспокоен происходящим.
Забравшись на сиденье, Брижина вздохнула и бросила взгляд туда, где совсем недавно сидел Эмельен. Без возлюбленного карета казалась слишком пустой. И холодной. Если бы не беспокойство о сестре, она бы с радостью покинула Иль-Нойер и отправилась с Эмельеном в Ар-Либр. Далёкое королевство, жившее по законам свободолюбивого, взбалмошного Вея.
Ар-Либр находился южнее и восточнее. Их зимы были настолько теплы, что снег выпадал всего пару раз в год и почти сразу же таял.
«Прекрасные, должно быть, края», — думала Брижина, с тоской глядя на серый зимний пейзаж. За годы, проведённые на острове, он стал настолько привычным, что она больше не видела в нём никакой красоты.
Кучер довёз её до храмовой площади и, когда она вылезла из кареты, на прощание одарил укоризненным взглядом. В его глазах Брижина, должно быть, выглядела падшей служительницей. Той, кто позволил страстям взять над собой верх.
«Но ведь в целом он прав», — рассуждала Брижина, пересекая площадь. — «Надо же, следы не убрали». — Она остановилась у выжженных на мостовой очертаниях женских ступней. Они вели от храма к Службищу и принадлежали Каталине.
Присев на корточки, Брижина коснулась одного из следов и попыталась вернуть камням прежнюю форму, но те отчего-то не стали слушаться. Словно хотели намеренно показать, что эн-нари бросила служительницам вызов. Эти следы будут видеть прихожане изо дня в день и помнить о случившемся.
— Может, и к лучшему, что они не убираются, — прошептала Брижина, поднимаясь на ноги и направляясь туда же, куда вели эти следы.
Наспех перекусив у себя в комнате залежалым кренником и выпив кружку воды, Брижина отправилась в Храм, где ей снова выпало нести дежурство. Она молчаливо убирала сожжённые свечи, подметала, протирала воск и пыль, делала всё машинально, не задумываясь. В голове было пусто, а на сердце тяжело.
«Сейчас Эмельен, должно быть, уже плывёт к материку», — думала она, в который раз протирая один и тот же подсвечник. — «А что, если мы больше никогда с ним не увидимся?» — от этой мысли стало страшно, и Брижина с удвоенной силой взялась за работу, помогавшую отгонять ненужные мысли.
К вечеру, утомившись как следует, Брижина отправилась в Службище, вознамерившись как можно скорее заснуть и сделать всё возможно, чтобы тревога и тоска не взяли верх. Задумчиво миновав коридор, она занесла руку, чтобы потянуть за дверную ручку, и застыла. Из комнаты доносился возмущённый шёпот камней. Из их сливающейся в гомон речи она сумела понять только одно: в комнате её поджидал кто-то непрошеный.
Сердце гулко стучало у Брижины в груди. Служительницы пришли за ней раньше срока. Может быть, кучер рассказал им, что она покидала город? Но откуда он знал, что она была связана таким запретом?
Бежать отсюда равно было некуда. Да и не за чем. Рано или поздно этот момент всё равно настал бы. Поэтому собравшись с духом, Брижина потянула за дверную ручку и шагнула в комнату. Уже собиралась спросить, в чём на этот раз провинилась, да так и замерла. В комнате её действительно ждали, но не служительницы. А человек, которого она совершенно не ожидала увидеть.
— Тш-ш-ш, — прозвучал знакомый и такой родной голос. Эмельен прижал палец к губам, призывая её к спокойствию. — Это правда я. Только не кричи, ладно? — прошептал он и кивнул в сторону распахнутой двери. Брижина потянулась к ней машинально и прикрыла так тихо, что не прозвучало ни шороха.
Воздух в комнате встрепенулся и ожил. Эмельен не позволял звукам просачиваться за пределы стен.
— Ты же уплыл! — воскликнула Брижина, глядя на беззаботно улыбающегося взывея.
— Да, — уверенно согласился тот. — Как ты и хотела.
Она настигла его в два шага и взяла за руку, пытаясь