Вздохнув, она заверила Анжелику, что, несмотря на мелкие неприятности, все же предпочитает жить в Новом Свете, любит эти края, и они с мужем совершенно счастливы в своем деревянном форте, возвышающемся над водой, которая на заре приобретает нежно-розовый цвет… когда не затянута туманом.
— Обещайте, что непременно приедете в наши края, — повторила она, — и, разумеется, с детьми, домочадцами и охраной. Мы приглашаем также вашего мужа, если, конечно, у него найдется свободное время. Ведь мы видим его лишь тогда, когда надо помочь уладить ссору с англичанами, или голландскими пиратами, или еще с кем-нибудь, словом, лишь тогда, когда в воздухе начинает пахнуть порохом. А нам бы хотелось встретиться с ним в мирной обстановке. Мы все же надеемся, что однажды вы оба приедете к нам.
Анжелика торжественно пообещала, а про себя подумала, что вряд ли ей когда-нибудь представится возможность отправиться на другую сторону залива просто так, ради удовольствия.
Но ей искренне хотелось вновь увидеть Пор-Рояль, этот милый поселок с его деревянными домами под соломенными крышами, церкви, колесную мельницу и бескрайние луга с пасущимися на них стадами.
Она никогда не ставила в упрек невинному акадийскому поселку, утопавшему в вишневых садах и зарослях гигантского люпина, ту смертную тоску, которая охватывала ее там.
Глава 24
Колен Патюрель прислал Анжелике записку, которую ей передал Марциал Берн.
Молодой человек, когда был не в море, служил секретарем при губернаторе.
Патюрель спрашивал совета относительно новоприбывших поселенцев.
Бывший пират сидел в кресле с высокой спинкой, чем-то напоминавшем епископскую кафедру, за огромной дубовой конторкой, заваленной грудами бумаг. На посетителей канцелярии, для которых были отведены специальные часы, он производил внушительное впечатление. Сейчас же он был поглощен тем, что переписывал некий длинный список имен.
Пригласив Анжелику садиться, он извинился за беспокойство. Принимая во внимание отсутствие графа де Пейрака, инспектировавшего строительство судоверфей, он считает, что мнение графини де Пейрак также может оказаться чрезвычайно полезным и поможет ему принять справедливое решение в отношении лиц, чей склад ума и настроения были ему не ясны. Он уже давно гадает, чего же они наконец хотят.
Речь шла о валлонах и вальденсах, среди которых был Натаниэль Рамбур. Это он, встретив в Салеме гугенотов из Ла-Рошели, попросил их дать его единоверцамвозможностьпоселитьсясредисоотечественников.
Однако, прибыв в Голдсборо, эти люди возмутились, увидя там католиков, церкви и кресты; оказывается, здесь служат мессы, повсюду расхаживают священники, монахи-францисканцы собирают пожертвования, можно было встретить даже иезуитов. Габриель Берн, принимавший новых поселенцев в отсутствие Маниголя и Мерсело, забыл о том, что сам когда-то был одним из самых яростных противников мирного сосуществования с папистами; теперь он столь же яростно выступил на его защиту.
— В Голдсборо так принято! Мы, гугеноты из Ла-Рошели, соблюдаем предписания нашей религии, но мы никому не мешаем молиться по-своему. Поступайте, как мы, или возвращайтесь туда, откуда приехали!
Тогда эти люди пошли жаловаться губернатору. Неужели их поселят здесь, где им придется слушать ненавистные колокола, видеть нечестивых священников?
Колен Патюрель в недоумении взирал на них своими голубыми глазами. С подобными людьми он сталкивался впервые. Ему доводилось встречать различных почитателей Христа, и со всеми он находил общий язык: с этими же он совершенно не мог разговаривать. Может быть, Анжелика знает, откуда они прибыли и чего хотят?
Анжелика объяснила ему, что знает одного Натаниэля, друга ее старшего сына, принадлежащего к официальным реформистам, то есть к тем, о которых говорится в Нантском эдикте, а об остальных была осведомлена не более его.
С населением Голдсборо прибывших сближали происхождение и язык.
Когда-то лорд Кранмер рассказывал ей о валлонах.
Это были потомки первых кальвинистов, выходцев с севера Франции: Лилля, Рубе и Арраса, бежавшие от испанской инквизиции, которая обосновалась во Фландрии после того, как эта провинция перешла к испанской короне. Бежав сначала в Нидерланды, в валлонскую область, затем в Соединенные Провинции: в Лейден, Делфт и Амстердам, где они смешались с английскими dissenters note 13, такими же, как и они, изгнанниками, и многие из них отправились в дальний путь на «Mayflower» note 14. И именно валлон Петер Минуит купил для Нидерландов местечко Новый Амстердам, ставшее потом Нью-Йорком.
Что касается вальденсов, последователей учения «лионских бедняков», христианской секты, основанной в XII веке Пьером Вальдом, взбунтовавшимся против Церкви, которую он упрекал в роскоши и стяжательстве, то Анжелика встретилась с ними впервые. Ей казалось, что они давным-давно были уничтожены, ибо вплоть до XVI века они всюду подвергались жестоким гонениям. Когда началась Реформа, они смешались с гугенотами, многие покинули альпийские убежища, где оставшиеся в живых скрывались от преследования властей. С тех пор они делят участь французских кальвинистов, периоды затишья сменяются травлей и изгнанием.
Вальденсы очень ревниво относились к французскому языку, гордились своим французским происхождением и, постоянно находясь среди враждебного окружения, вели замкнутый образ жизни.
Подумав, Анжелика решила, что лучше всего было бы разместить их в лагере Шамплена, где уже имеется английская колония и есть беглецы из Новой Англии. Привыкнув слышать вокруг себя английскую речь, они, быть может, почувствуют себя увереннее, тем более что там не будет ни колокольного звона, ни ненавистных им «папистов».
Колеи улыбнулся. Именно это он и ожидал от нее услышать. Новоприбывшим было необходимо создать подходящие условия и помочь им обрести новый modus vivendi, пережить временные трудности, всегда сопряженные с переселением в новые, необжитые края. Губернатор начал писать записку Габриелю Берну.
Входя в канцелярию, Анжелика почувствовала, что произошли какие-то непривычные для нее изменения, и стала искать их глазами. При графе де Пейраке помещение служило залом заседаний Совета, здесь же иногда устраивали торжественные трапезы; но это было давно, когда граф только начинал обживать этот берег. Теперь комната, где когда-то лицом к лицу столкнулись двое сильных мужчин, превратилась в канцелярию и приемную губернатора; здесь же вершилось правосудие. И только когда она увидела, как Колен Патюрель окунает перо в чернильницу и переписывает лежащий перед ним список с именами колонистов, Анжелика поняла, что так удивило ее и чего она никогда бы не смогла даже предположить.