— Я думаю о нем ежедневно.
— Ричард, ты будешь хорошим королем.— Постараюсь в меру своих сил. Анна, как ты себя чувствуешь? Вид у тебя очень усталый.
До чего огорчили меня эти слова! Я силилась не выказывать усталости, а заботливость, с какой они были сказаны, только усилила боль.
Я заговорила о Бэкингеме, который постоянно был на виду.
— Можно было подумать — это его коронация.
— Ему очень бы этого хотелось!
— Разодет он был ярче всех присутствующих.
— Бэкингем есть Бэкингем.
— Как сверкали его золотые украшения на голубом бархате!
— Что ж, он красивый мужчина и любит это подчеркнуть.
— Определенно.
— Он хороший друг.
— Поэтому, — сказала я; — чрезмерную пышность в одежде простить ему можно.
— Тысячу раз, — подтвердил Ричард. Потом мы поехали в Вестминстер-Холл, где были накрыты столы. Ричард и я заняли свои места за тем, что стоял на возвышении, обслуживать нас должны были самые знатные дворяне.
Мне было приятно, что Ричард ел из золотой и серебряной посуды, подаренной ему людьми, которых я знала, но не видела много лет. Одним был Френсис Ловелл, другим Роберт Перси. Мальчиками они учились искусству войны и изящным манерам в Миддлхеме вместе с Ричардом.
Все пришли в восторг, когда сэр Роберт Даймок въехал на коне, изображая Королевского Заступника. В белых доспехах он выглядел замечательно, конь его был украшен красным и белым.
Когда он бросил вызов, по лицу Ричарда пробежала тень, и я догадалась, что он вспомнил об Эдуарде и подумал, не смотрит ли брат с небес и видит его на том месте, которое считал принадлежащим своему сыну.
Но это было оправдано. Брак Эдуарда с матерью мальчика был недействительным, и Ричард являлся законным королем.
Мне, как никогда, еще захотелось в спокойный Миддлхем.
На вызов Королевского Заступника никто не ответил, и весь зал огласился выкриком: «Король Ричард!» Слушая приветственные клики, я успокоилась снова.
И увидела на лице Ричарда удовольствие. Его признали королем Англии.
Новый король должен показаться подданным во всех концах королевства, и как только Лондон успокоился после коронации, мы отправились в путешествие по стране.
Самым приятным был приезд в Йоркшир, оплот дома Йорков, где, как Ричард знал, можно было ожидать самых сердечных приветствий.
Я радовалась, потому что туда должен был приехать мой сын и вместе с нами присутствовать на приеме. Ричард сказал, что людям захочется увидеть принца Уэльского вместе с королем и королевой.
Я не могла дождаться встречи с ним.
Мы приехали в Понтефрэкт, где Эдуарду предстояло встретиться с нами.
Он еще не появился, но гонцы дожидались нас и сообщили, что принц Уэльский уже поблизости. С какой радостью я увидела его! Но радость омрачал страх, потому что Эдуард приехал не верхом, как я ожидала, а в коляске. Врач сказал, что поездка в седле подорвет его силы.
Моему измученному воображению он представился более хрупким и бледным, чем при нашем расставании.
После формальных приветствий я уединилась с ним в приготовленной для него комнате. У мальчика была легкая одышка.
.— Замечательно, миледи, — сказал он. — Мой отец король, мать королева, а я принц Уэльский.
— Эдуард, полагаю, тебе следует отдохнуть. День был утомительным.
— Я чувствую себя хорошо, миледи матушка, — сказал он, силясь подавить одышку.
Обняв его, я сказала:
— Эдуард, дорогой сынок, скажи, как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь? Мне ты можешь сказать.
Он замялся, потом ответил:
— Нет, миледи. Я здоров. Правда, здоров. Просто слегка устал.
— Дорогой мой Эдуард, — сказала я, — тут нечего стыдиться. Хорошее здоровье дается от Бога. Это Его воля, и нам не нужно искать оправданий своей слабости.
С этими словами я прижала его к себе, и он обнял меня.
— Я хочу быть большим и сильным, — сказал он. — Этого хочется отцу.
— В твоем возрасте отец уставал... так же, как и ты. А теперь, видишь, он большой и сильный... король.
Мальчик кивнул и нежно, трогательно улыбнулся, что меня умилило и опечалило.
— Завтра, — сказала я, — мы поедем в Йорк. Это любимый город твоего отца.
— Потому что мы из дома Йорков?
— Да, конечно. Эдуард, как там Миддлхем?
— Как всегда, миледи.
— Думаешь ты там обо мне?
— Постоянно. Заслышав конский топот, всякий раз думаю, что едете вы... или гонец с вестью о вашем возвращении.
— Мне хочется, чтобы я могла бывать побольше с тобой... или ты мог быть с нами.
Мальчик улыбнулся с легкой грустью, и я догадалась, что он думает о трудностях путешествия и требованиях, которые будут предъявляться принцу Уэльскому при дворе.
«Эдуард слишком серьезен для своего возраста», — подумала я, и мне очень захотелось, чтобы он стал беззаботным, как его сверстники.
— В Йорке мы встретим старых друзей. К нам присоединится твой двоюродный братишка.
— Это какой, миледи?
— Эдуард. Сколько сейчас Эдуардов! Их всех назвали так в честь короля. Его очень любили. Может, мне следовало сказать — твой двоюродный брат Уорик.
— Он мне дважды двоюродный, — сказал мальчик.
Я кивнула.
— Да — сын моей сестры и отцовского брата. Мы должны тепло принять его, потому что он теперь сирота.
— Он поедет в Миддлхем?
— Это пока не решено, однако твой отец проявит о нем заботу. Эдуард, может, полежишь часок? Я подниму тебя заблаговременно.
Сын признательно взглянул на меня, и я вышла. На душе у меня было тяжело. Больше всего мне хотелось уехать с ним в Миддлхем. Мальчик нуждался в материнском присмотре.
Приехал Эдуард, нынешний граф Уорик. Мне очень хотелось увидеть сына моей сестры. Ему было восемь лет — на два года меньше, чем моему Эдуарду. Он всколыхнул во мне воспоминания об Изабелле; матери мальчик не помнил, так что поговорить с ним о ней я не могла. Когда. его отец лишился жизни, ему было всего три годика. Бедный сиротка!
Я думала, он станет сотоварищем Эдуарду, однако Ричард сомневался, разумно ли везти его в Миддлхем. У него из головы не шло, что это сын Кларенса.
— Дети не отвечают за грехи отцов, — сказала я.
Ричард решил повременить, посмотреть, что представляет собой юный Уорик, прежде чем сближать его с нашим сыном. Тем временем мальчик мог обитать в Шерифф Хаттоне. Там жил племянник Ричарда, граф Линкольн; Ричарду казалось, что для Уорика то будет хороший дом, во всяком случае, на время.
В Йорке нас встретили горячо. Такого бурного восторга лондонцы нам не выражали.
Конечно же, Ричард принес Северу мир, здесь были признаны его достоинства. Он неразрывно связан с Севером, и северяне показывали, что сознают это.