Ипполит немного знал по-турецки, преимущественно бранные слова, и теперь с удовольствием пользовался своими познаниями. А Тирант молчал и только оглядывался по сторонам.
Городок карабкался по холму и расползался по нему до самой подошвы, где высились городские стены. Замок с флагом Великого Турка находился в восточной части Бельпуча, в самом высоком месте; он был обнесен дополнительными стенами, но ни рва, ни стальных решеток здесь не имелось.
Дома горожан лепились к скальным стенам там, где камень выходил на поверхность, или же создавали своего рода ущелья, почти смыкаясь крышами над головой. Это служило к благу, потому что небеса здесь были очень жаркими.
Тирант и его спутник спускались к морю, ведя за собой лошадей. Дома здесь были меньше и почти без окон, а грязь под ногами — гуще, чем наверху. Разок Ипполит остановился, вступив в перебранку с голопузым турком, который торчал без дела посреди улицы и осыпал насмешками глупых франков.
— Пойдем. — Тирант тронул Ипполита за локоть.
— Он говорит, что от нас воняет, — сказал Ипполит гневно.
— От него самого воняет, — заметил Тирант. — Пойдем.
— Он говорит, что от него не воняет, — упирался Ипполит. — Клянусь, я снесу его башку вместе с этой мерзкой ухмылкой!
— Нам нужно попасть в порт, — напомнил Тирант.
— Ладно, — покорился Ипполит, — я убью его потом.
И они ушли. Турок еще долго кричал им вслед всякие обидные вещи и смеялся.
В порту свистел ветер, а грохот моря то становился оглушительным, то вдруг стихал, когда на пути его вставала какая-нибудь преграда. Генуэзские корабли были видны отсюда так отчетливо, точно кто-то нарисовал их на небе возле горизонта. Они покачивались вместе с водной гладью и казались совершенно неподвижными.
— Зерно, — проговорил Тирант, рассматривая суда. — Хлеб для наших врагов. И, возможно, подкрепление.
— Может быть, шторм продлится достаточно долго, чтобы подкрепление съело на этих кораблях всю провизию, — замечтался Ипполит. — Тогда им придется повернуть назад за новой порцией продовольствия.
— Вряд ли такое произойдет, — сказал Тирант.
Он прошел по серому песку, наступая на сгнившие водоросли, выброшенные на берег, свернул в узкое ущелье между складами и обнаружил небольшой кабачок, возле которого на корточках сидел человек.
Заметив незнакомцев, человек этот принял угрожающий вид, но затем лень взяла верх над осмотрительностью, и лицо его опять расплылось в сонном выражении.
— Привет тебе, — заговорил с ним Тирант.
Человек глянул на него и никак не отозвался.
Тирант кивнул на кабачок:
— Хороша там выпивка?
— Выпивка? Ты, должно быть, с луны свалился! — пробормотал человек.
— Точно, — подтвердил Тирант. — Мы с приятелем недавно приехали.
— Ты кто?
— Ломбардец, — сказал Тирант.
— Вот как, — протянул человек, — а меня звать Галансо. Я хорват.
— Хорошо платят тебе турки? — спросил Тирант.
— Плохо, — отрезал хорват.
Видя, что Тирант не уходит, Галансо покачался на корточках и спросил:
— Что тебе нужно, франк?
— Да ничего особенного, — ответил Тирант. — Ты видал там корабли?
— Генуэзские корабли из Кафы, — уточнил Галансо.
— Семь кораблей из Кафы, верно? — продолжал Тирант.
Галансо погрозил в сторону моря кулаком:
— Пшеница, ячмень. И все это болтается там. Семь кораблей, говоришь? Глупый косоглазый франк! Не умеешь ты считать!
— Я всю жизнь хожу по земле, а не по волнам, откуда же мне уметь считать? — ответил Тирант.
По лицу хорвата пробежала тень одобрения.
— Ладно, садись рядом, — пригласил он, и Тирант тотчас уселся возле него на землю. Хорват взял его за локоть и принудил поднять руку, так что кистью Тирант указывал теперь на море. — Там двадцать три генуэзских галиота, понял?
Тирант быстро повернул к нему голову. Галансо улыбался, отчего складки на его загорелом лице сделались глубокими и черными.
— Они здесь уже давно — все то время, что длится шторм, — сказал Галансо. — Я сам моряк.
— Это очевидно, — поддакнул Тирант.
— Моряк, и не всегда служил туркам. Было время, имелись и у меня собственные галеры. Да я одиннадцать лет грабил их у побережья! — Глаза Галансо сверкнули и загорелись лукавым огнем. — Ты меня понял, франк, — добавил он.
— Да.
— Вот если бы греки не были так трусливы, — продолжал хорват задумчиво, — они бы знаешь как поступили? Они бы взяли весь свой флот, сколько там у них наберется, и разгрузили бы свои галеры так, чтобы идти налегке. Ведь корабли из Кафы загружены под завязку: они везут не только зерно, но и турок, и притом за каждого перевезенного турка капитаны получают по два с половиной дуката. Да генуэзцы скорее дадут изрубить себя в куски, чем расстанутся с подобным грузом.
— А лошади? — спросил Тирант.
Галансо расхохотался.
— Да уж, и лошади! — выкрикнул он. — Трюмы забиты лошадьми! По три дуката за лошадь, понял? Они поэтому и не могут подойти к берегу, что процарапают брюхом первую же скалу и затонут. Шли бы налегке — проскочили бы поверху, а так…
Он махнул рукой и снова заговорил о том, что непрестанно вертелось в его голове:
— Одиннадцать лет я потрошил такие жирные галиоты… — Он вздохнул с неподдельной печалью. — Греки — дураки. Не видят добычу, которая плавает у них под самым носом. Боятся, что турок слишком много. Да и морские сражения — это ведь совсем не то, что сухопутные, тут многое от удачи зависит. А вот подошли бы к ним на легких галерах… Те-то тяжелые, идут глубоко, двигаются медленно. Если дело обернется туго, всегда можно удрать. Тут главное — выдержать их первый натиск, точно тебе говорю. Они сперва мечут камни и стреляют из луков, а как все камни и стрелы у них закончатся, так можно и штурмовать корабль. В рукопашной турок легко одолеть, лишь бы только не растеряться и не побояться того, что их так много.
Хорват вздохнул от всей своей утробы.
— Да ты хоть знаешь, кто там плывет, на этих галиотах? Великий Карамань и с ним его дочь. Что скажешь?
— Правда? — поразился Тирант. — А откуда тебе это известно?
— Стоит только взглянуть на его корабль, и сразу поймешь.
— А как отличить корабль Великого Караманя?
— По парусам, — объяснил хорват. — У него красные паруса, и на них изображен герб. А реи на его корабле все обиты шелком; что до кормовой башни, то она обтянута парчой. Великий Карамань сделал это из любви к своей дочери — ведь она никогда прежде не бывала на море.
— Но для чего он взял с собой дочь? — продолжал расспросы Тирант.