Читать интересную книгу Толмач - Гиголашвили Михаил

Зигги, потоптавшись, засунув наушники в уши (украдкой закатив глаза и показав мне, что Марк побеспокоил его без дела), пританцовывая, удалился. Я перевел вопрос. Назым кивнул:

– В Турси отец-матец, бабушек-дедушек, сем шитука сестира…

– Всех сестер переписывать? – спросил я у Марка.

– Нет, нет, не надо, – перепугался тот, замахал руками и выпил минералку: – Изжога измучила. Геморрой заел… Нет, знаете, все-таки запишите… надо, что делать, а то на кой они нам?.. А я пока посмотрю кое-что…

Пока я переписывал на лист всех родичей Назыма, Марк листал атлас, потом начал орудовать линейкой, мерить что-то на карте, высчитывать на счетной машинке. Потом спросил у Назыма, какие большие города есть вокруг его села, какой главный город его провинции и сколько времени надо ехать на машине от его села до этого главного города.

Назым думал не долго:

– Ничего есть, гор толки. Никакая город есть… Ну, Анкара есть, Истанбул… Сикольки километир – нэ знай… Брат Роси ехал, Москва шуб-кожа магазина есть, а я помогаил… Москва общежитель «Спутник» жил, биратин магазин работа, потома Валья знакомил. Она как мой мать, сестира, жэна, учитэлниц, всио учил…

– Где и когда вы поженились? Где свидетельство о браке? – Марк закрыл ненужный атлас и принялся угрюмо рассматривать Назыма (пошла стадия запугивания и нажима).

Выяснилось, что он познакомился с будущей женой Валей в кафе, она работала на мясокомбинате неподалеку и после смены заходила поесть. Они стали вместе жить, челночить, товары возить, потом сын Абдулла родился…

Тут Марк прервал его:

– И что же помешало вам дальше так счастливо жить? Почему уехали из России? И где ваш турецкий паспорт?

Назым поднял плечи, похрустел курткой и объяснил, что он был «с Валья нэрасписан», но когда встал вопрос детского сада для сына, то без регистрации брака его не принимали, а для брака была нужна справка из турецкого посольства (что Назым не женат), куда он по своей глупости и пошел. В посольстве стали его ругать за то, что он турок, а своего языка не знает, и потребовали метрику будущей жены, а когда он отнес ее туда, то там пришли в полную ярость и стали его ругать за то, что он, мусульманин, собирается жениться на еврейке:

– Какой эврэйка, слюши?.. Она сами-сами руски баб, мой Валья. Вот, сматри, ви видел, – обратился он ко мне. – Какой она?.. Бели волоса, голуби глаза, хороши, здорови баб… Волоса нэ черни, нос нэ криви и жоп нэ жирни, как у эврэй…

Но из метрики выяснилось, что мать Вали зовут Роза Мойшевна Кацман. На это Назым стал говорить, что эту свою мать Валя уже двадцать лет не видела, но посольские спрятали его паспорт, стали подозрительно перемигиваться, куда-то звонить, и Назым, попросившись в туалет, решил сбежать:

– Я бистра окно пригнуил, а то они хотил минэ полиси дать…

– С чего вы это решили? – поджал губы Марк.

Назым убежденно развел руками:

– Как же нэт?.. Они пашпорт браил и железны ящика клаил. И телефон-трубка звоняил… Ялла – и все, турма!

Так началась жизнь без документов, проверки на улицах и базарах, где его постоянно останавливали, обыскивали и обирали. Приходилось откупаться, прятаться, юлить. Его ларек, где он торговал товаром из Турции, обложили налогом и милиция, и базарные громилы, работать стало трудно и опасно. А тут еще новая война с Чечней началась, ОМОН совсем озверел:

– Кажди дэн мне ловиил, кричаил: «Чорна чэчэн, ваххаб, секир-башка!»

– ОМОН всех бьет, не только вас, – заметил Марк. – Это что же будет, если все из России, кого ОМОН бьет, сюда прибегут, а?.. Вы говорите конкретно, что с вами лично случилось?

Выяснилось, что однажды он стоял с сыном Абдуллой на остановке автобуса (ехал к жене в больницу, где она аборт сделала). Мимо проезжал микроавтобус, притормозил, из него вышли два бойца и приказали предъявить документы или деньги, а когда у него не оказалось ни того, ни другого, они избили его резиновыми дручками, попало и сыну:

– Он на земли падаил, голова ударяил, тэпэр у Абдулла пастаян глаз закрыти, а рота открыти, вот, ви видел… – кивнул он на меня, я подтвердил, но Марк покачал головой, сказав, что это внутренние и частные дела, к политике отношения не имеющие:

– Впрочем, пусть рассказывает дальше. Были еще эпизоды избиений?

Назым монотонно рассказал, что еще одно столкновение произошло в День Военно-Морского флота: он с ребенком опять ехал на автобусе в больницу (навестить жену после другого аборта), была давка, он стоял на ступеньках. Над ним горланила толпа пьяных десантников. Когда автобус подошел к остановке и двери отворились, Назым получил такой пинок кованым ботинком в зад, что пулей вывалился на асфальт и поломал себе три ребра, а сын опять ударился головой – и с тех пор все время ест, не останавливаясь:

– Вот, ви видел, да, пастаян голодни…

Вдруг Марк, как будто что-то вспомнив, встрепенулся и по-ястребиному уставился на Назыма:

– Вы говорите, что паспорт у вас забрали до женитьбы, в турецком посольстве?.. Так?.. Тогда как же вы поженились?..

– А мы не женилси, так живаем, нерасписан, да.

– А если вы не женились, то почему ваша жена пишет в своей анкете вашу фамилию?.. А?.. Если вы не женаты, то это же преступление, подлог!..

– Ва, зачэма? – удивился Назым.

– А потому, что у нее нет права брать фамилию мужа, если она официально с ним не зарегистрировала брак! Это чужая фамилия! Мало ли кто с кем живет! Это что же будет, если все самовольно фамилии своих партнеров брать будут, а? Хаос, сумасшедший дом! Нет, чужую фамилию брать нельзя!

– Почем чужои, э?.. Мой фамили!.. Мы вместе хотел бить, потому мой фамили написаил.

– Да, но официально вы для нее – никто. А что у нее, в ее внутреннем паспорте написано? Какая у нее девичья фамилия? Кацман? Где ее паспорт?

Назым потупился:

– Не, какая Кацман… Чучуткина фамили…

– Что?.. О, господи: Tschutschutkina!.. Это надо же!.. Шу-шу-шу!.. Вот. А почему она пишет «Тоганлы»?.. На каком основании?.. Вот это и называется подлог. И отправятся они в разные страны: он – в Турцию, а она – в Россию, – добавил он тише для меня.

– Почему? – теперь уже удивился я. – Они же муж и жена? И ребенок есть…

– Ребенок не аргумент. Я вам сто детей с улицы приведу. Вот, по телевизору показывали, что пол-России беспризорники, на улицах в ямах живут… Взял одного – и поехал, все лучше, чем по чердакам и подвалам валяться… А женой я могу любую женщину назвать, по сговору… Ему, – Марк указал рукой на Назыма, – не дадут визу в Россию, он и так бог знает сколько уже там без визы околачивается, во всех черных списках стоит наверняка. Да и без паспорта куда его?.. А ей не дадут визу в Турцию, пока его вопрос не решат. Да и что ей в Турции без него делать?.. А его вопрос не решат, пока не восстановят паспорт, если он у него вообще был… А чтобы восстановить паспорт, турецкое посольство в Москве должно запросить его деревню в Турции, если вообще такая деревня существует на свете – на моих картах ее, например, нет… И сколько все это может длиться, представляете?..

– Нет, не представляю. А сколько, действительно? – спросил я.

– А вы посчитайте, – отреагировал Марк. – Скажем, семья из трех человек. Пока каждый член семьи отдельно заявление подавать будет, не сразу, а друг за другом, на каждое заявление по три месяца минимум уходит – это уже почти год. С апелляциями и адвокатами – еще года два, у нас суды не торопятся. За это время у беженца на родине узнали, что он тут околачивается, и теперь ему действительно грозит там наказание. Он заново подает заявление, и все члены его семьи, естественно, тоже. Это еще года три. Причем учтите, что даже неродившийся младенец из чрева матери тоже может заявление подавать! – победно сверкнул Марк очками.

– Как это?

– А вот так – адвокат вместо него подписывает… Так как плод уже после какого-то там месяца считается живым существом, у него может быть адвокат… Да-да, не смейтесь, так в законе написано! Если беженцы за это время не разбежались по мафиям, не переженились, не ушли в подполье, даже если мы нашли их паспорта и дело дошло до депортации – то приедут они в аэропорт, и матери, как всегда беременной и больной после сорока абортов, становится плохо, врач запрещает лететь, они возвращаются и ждут, когда ей станет хорошо. А хорошо ей станет еще через пару лет… За это время дети школу закончат, или замуж повыскакивают, или в криминал уйдут, или в тюрьму попадут, или еще что…