Огоньки в масляных светильниках, освещавших улицу, дрожали под порывами сильного ветра. С заходом солнца похолодало, но Давос помнил, как ночами в Восточном Дозоре его до костей пробирал с воем налетавший из-за Стены ветер, заставляя кровь стыть в жилах – от него не спасал даже самый тёплый плащ. По сравнению с ним, ветерок в Белой Гавани казался летним бризом.
Неподалёку было ещё много мест, где он мог бы наслушаться вдосталь: гостиница, славящаяся своими пирогами с миногами; пивная, в которой частенько выпивали работяги и таможенники; балаган, где всего за пару пенни, можно посмотреть похабное представление. Но Давос чувствовал, что услышал достаточно. «Я опоздал». По привычке он потянулся к груди, где когда-то на кожаном ремешке висел мешочек с останками его пальцев. Но теперь там было пусто. Он потерял свою удачу в пламени Черноводной, когда лишился своего корабля и сыновей.
«Что же мне теперь делать? – Давос поплотнее запахнул плащ. – Подняться на холм, войти в ворота Нового Замка и обратиться с просьбой, заведомо зная о бесполезности этого занятия? Вернуться в Сестрин городок? Уплыть обратно к Марии и моим мальчикам? Купить лошадь и нестись вскачь по Королевскому Тракту, чтобы доставить Станнису весть о том, что у него нет ни друзей в Белой Гавани, ни надежды на успех?»
Королева Селиса в ночь перед отплытием флота устроила пир для Саллы и его капитанов. К ним присоединился Коттер Пайк и четверо высокопоставленных офицеров Ночного Дозора. Даже принцессе Ширен разрешили присутствовать. Пока подавали лосося, сир Акселл Флорент развлекал гостей рассказом о принце Таргариене, у которого была ручная обезьянка. Принц любил наряжать питомца в одежду своего мертвого сына и делал вид, что это его ребёнок. Сир Акселл утверждал, что время от времени принц даже подыскивал мартышке невесту. Лорды, удостоенные такой чести, всегда вежливо, но твёрдо отказывали.
– Даже разодетая в шелка и бархат, обезьянка остаётся обезьянкой, – закончил рассказ сир Акселл. – Принц поумнее знал бы, что обезьянке не под силу заменить мужчину.
Люди королевы смеялись, а некоторые открыто ухмылялись Давосу в лицо. «Я не обезьянка, – подумал он. – Я такой же лорд, как и вы, а как человек, так получше многих». Но это воспоминание всё равно продолжало больно жалить.
Тюленьи Врата были закрыты на ночь, и Давос не мог вернуться на «Весёлую Повитуху» до рассвета. Ему предстояло провести здесь всю ночь. Он посмотрел на Старика-Рыбонога со сломанным трезубцем. «Я прошёл сквозь ливни, кораблекрушения и бури. Я не вернусь, не завершив то, ради чего пришёл, каким бы безнадежным это ни казалось». Возможно, он и потерял удачу вместе с остатками своих пальцев, но он не обезьянка в бархате. Он – Десница короля.
Замковая Лестница была настоящей широкой улицей, вымощенной белым камнем, которая поднималась прямо от воды у Волчьего Логова и взбегала по холму к Новому Замку. Дорогу Давосу освещали мраморные русалки с чашами, наполненными горящим китовым маслом. Дойдя до вершины, он оглянулся. Отсюда были видны гавани. Обе. Внутренняя, скрытая стеной причала, была битком набита галерами. Давос насчитал двадцать три. Лорд Виман может и был толстяком, но явно не был лентяем.
Ворота в Новый Замок были закрыты, но в ответ на его крик дверь в караульной будке отворилась, и оттуда вышел охранник, чтобы узнать, в чём дело. Давос показал ему чёрно-золотые ленты на королевских печатях.
– Мне необходимо встреться с лордом Мандерли лично, – твердо заявил он. – Это дело касается его и только его одного.
Глава 16. Дейенерис
Гладкие, выбритые тела танцоров, покрытые маслом, блестели в свете факелов, перелетавших из рук в руки под бой барабанов и трель флейты. Всякий раз, когда два факела встречались в воздухе, между ними, кружась, проскакивала обнажённая девушка. Свет пламени выхватывал из темноты блестящие ноги, руки, груди и ягодицы.
У танцующих мужчин была эрекция. Это возбуждало, хотя, по мнению Дейенерис Таргариен, и выглядело комично. Все мужчины были высокими, с длинными ногами, плоскими животами и рельефными, будто выточенными из камня, мускулами. Даже их лица почему-то казались одинаковыми… что было весьма странно, так как у одного кожа была тёмной как эбеновое дерево, у другого молочно-белой, а у третьего отсвечивала начищенной медью.
«Они специально пытаются меня распалить?» – Дени поёрзала на шёлковых подушках. Её Безупречные в шипастых шлемах стояли у колонн, неподвижные словно статуи, с ничего не выражающими гладкими лицами. Чего нельзя было сказать о полноценных мужчинах. Резнак мо Резнак смотрел с открытым ртом и влажно блестевшими губами. Хиздар зо Лорак, разговаривая с соседом, не отводил глаз от танцующих девушек. Безобразное лоснящееся лицо Бритоголового было как всегда сурово, но и он ничего не упускал.
Разгадать же мысли почётного гостя было сложнее. Бледный худой крючконосый мужчина, сидевший с ней за головным столом, великолепно выглядел в бордовых шёлках, расшитых золотыми нитями. Он элегантно, маленькими кусочками ел фигу, и его лысая голова блестела в свете факелов. Когда Ксаро Ксоан Даксос поворачивался вслед за танцорами, выложенные вдоль его носа опалы мягко мерцали.
В честь гостя Дейенерис оделась по моде Кварта, в шёлковый фиолетовый наряд особого кроя из тончайшей ткани, оставлявший левую грудь открытой. Её серебристо-золотые волосы струились по плечу, ниспадая почти до соска. Половина мужчин в зале украдкой бросали на неё взгляды, но не Ксаро. «Так же, как в Кварте». Её красота не действовала на купеческого старшину. «А найти его слабое место надо». Словно в ответ на её молитвы, он прибыл из Кварта на галеасе «Шёлковое Облако» в сопровождении тринадцати галер. После отмены рабства, торговля Миэрина сошла на нет, но в силах Ксаро было её восстановить.
Под нарастающий бой барабанов три девушки взвились в воздух над факелами. Танцоры поймали их за талии и опустили на свои члены. Дени смотрела, как женщины выгнули спины и обвили ногами своих партнёров, пока плакали флейты и мужчины двигались в такт музыке. Наблюдать половой акт было для неё не в новинку – дотракийцы совокуплялись так же открыто, как их кобылы и жеребцы. Однако она впервые видела, чтобы похоть совмещали с музыкой.
Лицо Дени пылало. «Это всё вино». Но почему-то её мысли неожиданно обратились к Даарио Нахарису. Его посыльный прибыл этим утром. Вороны-Буревестники возвращались из Лхазара. Её капитан ехал назад, везя с собой дружбу Ягнячьих Людей. «Еда и торговля, – напомнила она себе, – он не подвёл меня и не подведёт. Даарио поможет мне спасти город». Королеве не терпелось увидеть его лицо, погладить бороду, разделённую на три пряди, поделиться с ним своими бедами… но Вороны-Буревестники всё ещё в нескольких днях пути, за Кхизайским проходом, а ей нужно править королевством.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});