этом особенного акцента, посчитав, что Иван Подержай просто немного запутался. Но полицейские придерживались иной точки зрения. Внезапный уход женщины, едва-едва реализовавшей свою мечту о замужестве, причём уход буквальный из собственного жилья — ну-у, такая байка выглядела уж слишком завирально. Ещё можно представить ситуацию, при которой Агнес выгнала бы на мороз своего свежеиспечённого муженька, но собраться и уйти самой, оставив его в оплаченном из собственного кошелька апартаменте —, извините, в такой кульбит женской логики поверить очень сложно!
Продолжая свой рассказ, горничная сообщила полицейским, что Иван разрешил ей не заниматься уборкой, а явиться через несколько дней, скажем, 23 декабря или попозже, после его отъезда. Она так и поступила. Явившись в указанный день, она обнаружила, что апартамент пуст, причём в нём не осталось личных вещей ни Агнес, ни её мужа. Кстати, именно по этой причине полицейские не смогли заполучить фотографии пропавшей женщины и Подержая. Последний оставался для них лишь неким смутным образом, который разные люди описывали весьма по-разному. А единственная качественная фотография Агнес Тафверсон, которой располагали детективы, была получена от Оливии, младшей сестры пропавшей женщины.
Полицейские попросили Флору Миллер описать вещи, которыми пользовалась Агнес и которые та наверняка забрала бы с собой в поездку. Горничная, разумеется, просьбу эту исполнила. При этом она, сама того не ведая, дала очень интересную зацепку, которой полицейские немедленно воспользовались. По словам Флоры Миллер, в последние дни перед 19 декабря Агнес и Иван много катались по магазинам, делая всевозможные покупки в дорогу, и, в частности, они посетили магазин по продаже чемоданов. Они привезли несколько новёхоньких чемоданов и кофров, которых, как несложно догадаться, 23 декабря в опустевшем апартаменте не оказалось.
Если до беседы с горничной Иван Подержай, хотя и казался человеком подозрительным, отнюдь не был самым главным подозреваемым, то рассказ Флоры Миллер заставил полицейских посмотреть на него под новым углом. Человек, который через 16 дней после свадьбы был не в курсе, куда именно уехала его жена — то ли в Филадельфию, то ли в Квебек — требовал к себе самого пристального внимания. В интересах расследования было бы очень желательно его отыскать, но тут начинались сложности. В Соединённых Штатах той поры не существовало паспортного режима и контроля в привычном нам понимании. Иван Подержай мог, в принципе, мог представляться любым именем и при соблюдении некоторых простых условий, скажем, не управляя транспортным средством, не владея оружием и не беря кредиты, мог многие годы жить вообще без документов — в тех реалиях это было вполне возможно. Осторожный и аккуратный в мелочах преступник мог перебраться в другой штат, немного изменить внешность, скажем, отпустить или, напротив, сбрить усы, назваться другим именем и прожить всю жизнь совершенно спокойно, не привлекая к себе внимания. Розыск и опознание преступников, перемещающихся по стране, являлся в те годы делом муторным, крайне медленным и неэффективным. На территории США в первой трети XX века действовало боле 2,5 тыс. территориальных полицейских департаментов и служб шерифа, при этом системы их централизованного оповещения не существовало. Если человека надо было объявить в общегосударственный розыск, то для этого требовалось связаться с каждым из полицейских и шерифских подразделений в отдельности. Вы представляете, что значит сделать 2,5 тыс. телефонных звонков, а затем переслать 2,5 тыс. телеграмм [после 1931 года стали рассылаться телексные сообщения]? При этом следовало иметь в виду, что не существовало никаких гарантий надлежащего отношения к запросам правоохранительных органов из других штатов — ввиду недостатка финансирования и свободных людей сообщения о розыске могли не привлекать к себе внимания многие месяцы и даже годы.
Поэтому поиски Ивана Подержая на территории страны были равносильны поиску иголки в стоге сена. Или иголки в стоге иголок — такое сравнение будет даже точнее! Выйдя из апартаментов Агнес Тафверсон, он мог стать каким-нибудь Джоном Смитом и растаять в мировом эфире, не оставив следа. И детективы нью-йоркского Бюро розыска пропавших знали это лучше многих. Но они знали и другую истину — искать надо не человека, который хочет скрыться, а его багаж. Да-да, именно так! Багаж привлекает к себе внимание больше, чем владелец — эта аксиома отнюдь не очевидна для человека XXI столетия, но веком ранее на багаж солидных джентльменов обращали профессиональное внимание многие — отельная обслуга, носильщики на вокзалах, таксисты и даже воры. Флора Миллер сообщила, что Агнес и Иван дни перед запланированным на 19 декабря отъездом разжились новыми чемоданами, а новый багаж — это отличная демаскирующая примета!
Но прежде чем приступать к его поиску, следовало выяснить, что же именно следует искать. Детективы озаботились поиском магазина, в котором Агнес и её муж могли приобрести чемоданы. Здравый смысл подсказывал им, что вряд ли молодожёны уезжали с Манхэттена. Логика тут была довольно проста — они венчались в храме на Восточной 29-й стрит, а проживали в апарте на Восточной 22-й стрит. Расстояние между этими местами сравнительно невелико — всего-то 550 метров по прямой. По-видимому, Иван и Агнес не желали отдаляться от любовного гнёздышка. Кроме того, Манхэттен — это сердце Нью-Йорка, здесь сосредоточены лучшие магазины, зачем вообще куда-то уезжать?
Полицейские пошли по магазинам, торговавшими товарами в дорогу. В их распоряжении имелась лишь фотокарточка Агнес да довольно общий словесный портрет Ивана, однако магазин, в котором парочке продали чемоданы, удалось найти без особых затруднений. Может показаться удивительным, но работники магазина запомнили парочку, посетившую их пятью месяцами ранее. И вовсе не потому, что они потратили очень много денег — нет, многие клиенты тратили гораздо более! — а по причине довольно неожиданной.
Дело заключалось в том, что между мужчиной и женщиной возник спор. После того, как они отобрали обычные чемоданы из полированной кожи общим числом 9 штук [для женщины поменьше, для мужчины — побольше], а также 3 вместительных кофра, мужчина пожелал также приобрести для себя сумку для тенниса из красно-вишнёвой замши. Женщина не стала возражать и попросила принести такую сумку, сказав, что купит её. К этому времени продавцы уже поняли, что деньги находятся именно у женщины и именно она будет оплачивать товар. Заполучив желаемую сумку, мужчина неожиданно заявил, что им также понадобится самый большой кофр, какой имеется в продаже. Кофр в 1930-х годах представлял собою нечто среднее между сундуком и чемоданом — он имел каркас (рёбра жесткости) и прочный корпус, сохраняющий форму даже при сильном внешнем воздействии или падении с высоты.
Желание мужчины купить самый большой кофр оказалось для женщины неожиданным, и она возразила спутнику, мол, нам такая вещь не понадобится,