Не станем корить соотечественников за злую иронию. Возможно, если бы не было Ельцина, а вместе с ним 90-го, 91-го и даже 93-го года — не было бы этого коммерческого банка с его солидными офисами. И, уж конечно, этих тугих краснопиджачных бизнесменов, не расстающихся с сотовыми телефонами, мрачно пережевывающих «Орбит» без сахара. Многого бы не было: и сверхнепонятного, и сверхдраматичного, а равно и сверхполезного. Не наступило бы другой жизни, на которую одни молятся, а другие от нее открещиваются.
Жизнь — всегда движение по спирали. А потому очередной виток — нечто похожее на эхо, которое вы опередили. Просто другой уровень. В этой разнице высот и есть новизна жизни, отсюда ощущение узнаваемости наступающего дня.
Разумеется, главной сенсацией президентских выборов стал предфинишный блок Бориса Ельцина и Александра Лебедя. Первыми симптомами изменения предвыборной тактики был внезапный прорыв Александра Лебедя в телеэфир. Где-то в мае стало заметным, что Лебедь присутствует практически в каждой информационной программе первого телевизионного канала в сопровождении сверхлояльных комментариев ведущих. Это не могло быть случайностью. Конкуренция была слишком ожесточенной. Ярослав Мельник, вновь назначенный первый заместитель председателя Всероссийской государственной телерадиокомпании (как свидетельствовала молва, подсаженный к Эдуарду Сагалаеву службой Коржакова с негласным заданием отслеживать действия не очень, как казалось Коржакову, надежного Сагалаева), остановил меня в коридоре неожиданным вопросом: чем я могу объяснить столь откровенное протежирование Александру Лебедю со стороны Бориса Березовского?
— Только одним, — ответил я, — изменениями, которые штаб Ельцина собирается внести в тактику предвыборной борьбы. Если первый тур, судя по поведению кандидатов, не имеющих практически никаких шансов и все равно отвергающих возможность какого-либо союза с партнерами с переуступкой своего крошечного электората (Шаккум, Брынцалов, Горбачев. С.Федоров), что позволяет говорить о торжестве стихии вычитания — каждый отбирал голоса у каждого, то второй тур потребует плюсования. Скорей всего, нас скоро познакомят с заготовкой ельцинского штаба.
Было ясно, что тот, кто наберет третью сумму голосов, станет предметом ожесточенного торга между главными противоборствующими силами. И неважно, кем оказался этот кто-то: А.Лебедем, Г.Явлинским, В.Брынцаловым, В.Жириновским, С.Федоровым, М.Шаккумом. Характерно, что все из названных кандидатов критиковали нынешнюю власть и были в очевидной и жесткой оппозиции коммунистам. Это делало предстоящие торги особенно интересными.
То, что наши рассуждения справедливы, доказывает заявление коммунистов, сделанное вторым лицом в КПРФ, Валентином Купцовым, буквально в день выборов: «У нас есть возможность в какой-то степени договориться с ним перед вторым туром выборов». Речь шла об Александре Лебеде.
Анализ предвыборной ситуации, особенно после телевизионных вливаний в раскрутку опального генерала, показал, что шансы Лебедя растут как на дрожжах.
Впрочем, рассуждая логически, и Борис Березовский асфальтировал генеральскую дорогу не из альтруистических соображений. От союза Ельцина с Лебедем он хотел бы иметь дивиденды. Это он, Березовский, обеспечил предвыборный рывок генерала.
Почему Ельцин якобы опередил коммунистов в этих торгах? Это тоже было просчитано автором интриги. Коммунисты, как утверждал Купцов, могли сколько угодно вести переговоры с Лебедем, о чем-то с ним договариваться. Но они ничего реального Лебедю предложить не могли. Они ничем не владели. Их шансы на выборах достаточно высоки, но победа и шансы на нее — это не одно и то же. И коммунистам больше, чем Ельцину, необходим был союзник. Но всю предполагаемую власть коммунисты уже поделили. Значит, придется перекраивать, и перекраивать солидно. Лебедя малым не ублажишь. А раз так уязвленные амбиции отодвинутых соратников и вероятность раскола в ближайшем будущем. Нет, коммунисты блефуют. Им нет смысла договариваться с А.Лебедем.
В руках Ельцина реальная власть, а значит, реальный прикорм. И после первого тура он не отставал, а опережал Зюганова. И шансов на вынужденное присоединение к его электорату поданных в первом туре голосов за Явлинского и даже Жириновского больше, чем у Зюганова. Разумеется, Лебедя сближала с коммунистами патриотическая риторика, и в этом смысле он основательно подъедал их электорат. Но опасности раскола, окажись Лебедь в лагере коммунистов, избежать было бы невозможно. Скорее всего, впоследствии отношения разорвал бы сам Лебедь. Вопрос в другом: ушел бы он один или увел бы с собой еще кого-нибудь? Иначе говоря, рана могла бы зажить или ее пришлось бы зашивать? Скорее всего, подобные варианты просчитал и сам Лебедь. Поэтому союз на этом этапе с Ельциным для Лебедя был более выигрышным. По крайней мере, на момент его заключения. Лично мне, да и не только мне, было ясно, что этот союз сугубо ситуационный и долговечным, скорее всего, не будет.
Добившись согласия Ельцина на союз, в большей степени вынужденный, с опальным генералом, следовало определить круг жертв, которые придется принести в обмен на уступчивость Лебедя. Реальных могло быть три поста: министр обороны, министр внутренних дел и секретарь Совета безопасности. Образ Кремля, по-видимому, более грел душу генерала, чем образ Белого дома на Краснопресненской набережной. Лебедь рассудил прагматически — надо присмотреться к помещению. Союз Ельцина с Лебедем убавил беспокойство по поводу результатов грядущих выборов. Уже мало кто сомневался: победа президента становилась необратимой. Спорили только о процентах, которые получит победитель, и насколько он опередит проигравшего. Разрыв превзошел ожидания. Предполагаемые 4–5 % выросли почти до 12 %. Это уже был не просто труднообъяснимый проигрыш, а крупное поражение непримиримой оппозиции. Причин поражения КПРФ и народно-патриотического блока на президентских выборах было несколько. Часть из них, наиболее очевидных, обсуждалась. Часть наиболее важных даже не называлась. Так случается. Обнаружив явный и больше всего нас устраивающий повод неуспеха мы не идем дальше. Зачем? Те, следующие причины не устранят этой, по общему мнению решающей. Действительно, зачем?
Есть два рода причин, объясняющих поражение. Одни названы победителями, другие — побежденными. В этом случае трудно сказать, чей взгляд на события более объективен. Скорее всего, они одинаково субъективны. Задача одних — преувеличить победу, это правомерное желание, когда побед не так много. Задача других — преуменьшить масштабы поражения. Им тоже не хочется терять власть. Не ту, главную, а власть в рядах оппозиции. Свой взгляд мы определим как взгляд со стороны. Сегодня отсутствие программы не есть довод «за» или «против». Ни одна из заявленных ранее программ не выполнена. Их ценность для избирателей, по существу, утрачена. Да и сами программы, если таковые есть, имеют сиюминутный, текущий, тактический рисунок, перегружены лозунгами и риторикой: «Бороться с коррупцией! Реформы должны иметь социальную направленность! Не народ для реформ, а реформы для народа! Защитить интересы отечественного товаропроизводителя! Повысить пенсии, покончить с неплатежами! Упорядочить систему налогов! Поставить заслон преступности! Реформировать армию! Завершить реформу судопроизводства!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});