Читать интересную книгу Заклинатель джиннов - Ахманов Михаил Сергеевич

Вот если бы было три Крыма!… – думал я, глядя в голубые глазки Белладонны. Три Крыма, три Чечни, две Палестины… Что там у нас еще спорного?… Три Ирландии, для англикан, католиков и непримиримых из ИРА, две Басконии, пара Сицилии – отдельно для мафиози и для нормальных людей… И множество Америк, чтоб разделить англосаксов, черных, желтых, краснокожих и чиканос… Отличная идея, но сотворить дубликаты стран, размножить города и веси, репродуцировать культурное наследие – такое даже Джинну не по силам! Где он возьмет столько Земель или землеподобных планет в Галактике? Как перебросит туда клиентов и заказчиков – не экспедиции, не ученых, а целые народы? И как обеспечит между ними связь? Ведь люди, разъединившись и позабыв о тех конфликтах, что вели к вражде, вновь пожелают создать единое общество, пусть космическое, галактическое, но целостное, соединенное памятью предков и узами крови! Да, хорошая идея, но, прямо скажем, с запашком фантастики…

Я встал, потянулся, затем отправился в гостиную, лег на диван и включил телевизор. С экрана грянуло огнем, полетели какие-то обломки и расчлененные тела, затем над городскими руинами проплыл космический дредноут в форме менажницы. Кадр сменился; теперь я видел молодого человека и девушку, полуголых и закопченных, словно две каминные кочерги. Парень размахивал пистолетом и возбужденно орал:

– Они повсюду! Корабли пришельцев сметают все на своем пути! Рухнули небоскребы Нью-Йорка, Кремль в развалинах, храмы Ватикана сожжены! Толпы несчастных мечутся по улицам! Этим чудовищам неведома жалость! Мы для них просто мишени!

Скривившись, я прогулялся по другим программам и выяснил, что небоскребы в Нью-Йорке в самом деле рухнули, но Кремль еще стоит. Ватикан, к сожалению, не показали, зато по седьмому каналу шел балет, и я задремал под нежные мелодии «Лебединого озера».

И приснилось мне, будто собрался наш кафедральный семинар, и не иначе как на предмет моей предзащиты. Танечка вела протокол, а в первых рядах сидели Вил Абрамыч, профессор Оболенский, доценты Балабуха и Ковалев, и с ними – Томас Диш и Дэвид Драболд, вероятно приглашенные по такому случаю. Сзади виднелись другие знакомцы, Паша Руднев, Ник и Дик, мои дипломники, Дима Басалаев, Светлана Георгиевна и эмэнэс Никитин, а в самом последнем ряду – Юрик Лажевич. Вроде бы даже Глеб Кириллович где-то маячил, в сером смокинге с бабочкой и с пышным букетом хризантем. Чтобы, надо думать, поднести их мне после успешного доклада.

А доклад я делал вовсе не про Джека Потрошителя и не о том, как распознать объекты, а о практическом использовании Джинна. Как его, значит, запрячь, приставить к полезному делу и полегоньку доить на благо России и остального человечества. К началу сна уже до выводов добрался. – Его ресурсы практически неисчерпаемы, как в технологической, так и в социальной сфере, – услышал я собственный голос. – В частности, он способен поддерживать порядок и законность в масштабах всей планеты, пресекать насилие, осуществлять превентивные меры. Следовательно, он может являться гарантом справедливости.

– Мировым жандармом, – с кислой усмешкой возразил доцент Балабуха, и доцент Ковалев поддержал его легким наклоном головы. – А человеческому сообществу, Сергей Михайлович, жандармы не нужны. Хватит с нас КПСС и американского империализма!

– Ну это в прошлом, – вякнул Дима Басалаев.

– Не поворачивая головы, Балабуха с ехидцей поинтересовался: – Вы уверены, молодой человек? Ежели все-таки в прошлом, так это наше прошлое, а не ваше. Опыт у вас не тот, чтобы о прошлом размышлять. Что вам известно, к примеру, о жандармах? О главном их таланте? Димыч заерзал на стуле.

– Это о каком?

– Жандармы, милейший, твари живучие, способные к неограниченному размножению. А если электронного поставить…

Эбнер негромко кашлянул.

– Отложим, коллеги, дискуссию о жандармах и выслу шаем Сергея Михайловича. Первый вывод ясен. Какой же второй?

– Он должен раскрыть нам грандиозные истины, – сообщил я, с каждой секундой ощущая все большую неуве ренность.

– Например? – полюбопытствовал доцент Ковалев.

Мне вспомнился отрывок из фантастического фильма – огонь, обломки и корабль, напоминающий менажницу.

– Контакт с инопланетным разумом, а в более широком смысле вопрос о том, одиноки ли мы во Вселенной. Если удастся опровергнуть гипотезу Шкловского…[61]

– О, Шкловски! – Диш переглянулся с Драболдом и важно кивнул головой. – Великий астрофизик! Но даже великие могут ошибаться.

Мой завкафедрой задумчиво оттопырил губу.

– То есть вы полагаете, Сергей Михайлович, что он сумеет обнаружить присутствие чужого разума на Земле? Или отсутствие такового? Это…

– …не очень актуально, если учесть цены на нефть, инфляцию и мировой терроризм, – сказал доцент Ковалев. – Прошу прощения, Вилен Абрамович, я вас перебил.

– Ничего, голубчик, ничего… В принципе я с вами согласен, но полагаю, что этот вывод соискателя имеет определенный интерес. Танечка, зафиксируйте… Продолжим обсуждение. Пункт третий, Сергей Михайлович.

– Он мог бы исследовать Великую Тайну Бытия и разобраться с данным феноменом.

– Это что еще за зверь? – нахмурился Балабуха.

– Проблемы души, посмертного существования, реальности астрала призраков и трансцендентного континуума. Вряд ли такой анализ доступен человеку: мы, во-первых, субъективны, а во-вторых, ограничены сферой собственной гносеологии. Но существо, не относящееся к человеческому роду, то есть объективное, могло бы…

– Мистика! Опиум для народа! – пискнул Лажевич с задней парты. – Слушаем чушь и ерунду! Тогда как вопросы социума хищников, особенно в стае гиен…

– Лажа, заткнись, – тихо, но вполне отчетливо пробор мотал Басалаев. – И вообще пора бы перекурить.

– Вил Абрамыч сделал вид, что ничего не слышит, но доцент Балабуха такой деликатностью не отличался.

– В моем представлении социум гиен, душа и призраки – проблемы одного порядка. Спекулятивного! – припечатал он. – Я бы сказал, что их научная ценность близка к нулю.

– Хотелось бы услышать нечто более весомое, – поддержат доцент Ковалев. – Электронный разум все-таки… На что он способен, кроме ловли пришельцев в мутной астральной водице?

– Он мог бы научить нас жить в мире, – с трепетом промолвил я, уже предчувствуя позорное фиаско.

В аудитории повисло тягостное молчание. Потом Балабуха спросил:

– Это каким же образом?

– Ну не знаю… то есть не уверен… он может разработать новую отрасль математики… социальный анализ… чтобы мы могли избежать фатальных ошибок, просчитывая ход истории, последствия прогресса… изучая аттрактор[62], определяющий нашу эволюцию…

Эбнер тяжело вздохнул и отвел глаза.

– Это все, Сергей Михайлович?

– Пожалуй, все.

– Есть желающие выступить?

Молчавший до сих пор профессор Оболенский поднялся, и стало ясно, что сейчас последует залп тяжелой артиллерии.

– Вы разрешите, Вилен Абрамович?

– Да, Феликс Львович, будьте любезны. Оболенский прочистил горло, изобразил на лице сожа ление и произнес:

– Согласно требованиям ВАКа[63], докторская степень присуждается за научное открытие или решение важной народно-хозяйственной проблемы. Или – или, плюс актуальность и новизна… – Он сделал паузу, буравя меня взглядом. – Есть ли в данном случае открытие? Бесспорно, нет – ведь соискатель не сообщил нам новых сведений о применении разумного интеллектронного устройства. Что же касается народно-хозяйственных задач, то…

Он повозил меня фэйсом об тейбл, высморкался в мой галстук и сел под гром аплодисментов Юрика Лажевича. Тот, видимо, что-то хотел добавить, но вдруг над рядом стульев воздвигся Глеб Кириллыч Михалев.

– Милостивые судари, прекрасные мои сударыни… – Светлане Георгиевне – поклон, Танечке – обольстительная улыбка. – Не стану спорить с предыдущим оппонентом. Эти гарантии справедливости, равно как поиск пришельцев, Великая Тайна Бытия и остальные прибамбасы, – абсурдный юношеский бред и выпендреж. А у меня с абсурдом напряженка, и выпендрежа – кррхм!… – я тоже не терплю. Тем более в делах серьезных… Как-то, знаете, гуляли у Генисаретского озера все тринадцать, и вдруг Петр подбегает к Иисусу: «Учитель, Фома тонет!» – «Пусть тонет! Было ему сказано, чтоб не выпендривался, шел по камушкам!» По камушкам надо! И не выпендриваться! А что это значит в нашем случае? – Глеб Кириллыч повернулся ко мне и поднял палец. – Это значит, солнышко, что ты, желая облагодетельствовать мир, забыл об очень важной вещи. О перспективе! Что с ним будет, с этим миром и человечеством, лет этак через десять? Или через сто? Через тысячу? Узнай, и будут тебе опорные камешки для важных выводов и размышлений о Глобальной Цели!